Александр Казанков - Во славу божью. Книга 1 (СИ)
— Сэр Генри позаботиться о тебе, — сказал Глеб Эдите на прощание. — Мы скоро увидимся.
Но малышка покачала головой, как будто, знала то, что никто ещё не знал.
— Не скоро. Пройдёт много времени, прежде чем я увижу тебя снова. Очень много времени. Ты даже не узнаешь меня.
Глеб только улыбнулся, не зная, что она говорит правду. Как бы он ни хотел попасть домой, хотя бы не к себе, а к Лонгспи, но это произойдёт очень не скоро. Он прощался с малышкой, в полной уверенности, что скоро увидится с ней. Он усадил её на лошадь. Они были готовы.
— Позаботься о нём, — произнесла малышка, обращаясь к Артуру. — Он хороший, но ему нужна твоя помощь. Тогда ты получишь то, о чём ты так мечтаешь.
Артур напрягся. Глеб впервые видел замешательство на лице приятеля. Не было его обычной уверенности, насмешливости. И на Эдиту он смотрел теперь по-другому. Не как на беззащитного ребёнка, а с каким-то уважением и благоговейным страхом.
Он ничего не ответил девочке, лишь кивнул в знак согласия, чем ещё больше удивил Глеба. Как будто, язык проглотил.
— Уильям, — она позвала его по имени, которое всё ещё казалось Глебу чужим. Она нагнулась к нему. — Ты можешь доверять им, — сказала она тихо, так, чтобы никто не услышал. — И Джефри. Не прогоняй его. Он тебе нужен.
— Он предал меня.
— Он хотел, как лучше. Для тебя. Не прогоняй. Ты не понимаешь.
Что это с ней? Глеб не узнавал её. Она говорит так, как будто, знает его будущее. Она что, хочет, чтобы он поверил в её сверхъестественные способности? Не бывать этому. Он цивилизованный человек.
— Я подумаю, — улыбнулся он, не желая с ней спорить. — Поезжайте, — велел Лонгспи сэру Генри.
Они поехали прочь, отдаляясь всё дальше и дальше. Глеб смотрел им вслед, испытывая двойственные чувства: с одной стороны он был расстроен, что они уехали, а с другой рад, что больше не придётся беспокоиться об Эдите.
Глеб посмотрел на Артура, который тоже наблюдал за всадниками. Его лицо было серьёзным.
— Что с тобой? — Усмехнулся Глеб, стараясь внести некоторую весёлость в тягостное молчание.
Артур понял намерения Уильяма. Он тряхнул головой, расплылся в улыбке. Вот это уже лучше. Вот это тот Артур, которого Глеб знал.
— Задумался, — ухмыльнулся тот. — Странная девочка.
— Обычная. Ребёнок, как ребёнок.
— Может быть.
Они вернулись в замок, уставшие и измученные. Глеб ввалился в свою комнату, тут же наткнувшись на Джефри. Парень обрадовался появлению господина. Глеб видел, что тот действительно беспокоился. Он вспомнил слова Эдиты. если бы он верил, что она не обычный ребёнок, он бы прислушался к её словам, но он не верил. Глеб устал, и сейчас был не в состоянии объясняться со своим оруженосцем.
— Господин, вы вернулись.
— Я устал. И хочу спать.
— Я помогу вам, — парень стал помогать, сэру Уильяму раздеться.
Глеб не сопротивлялся. Он позволил Биго стянуть с себя одежду. Джефри критически осмотрел господина.
— Может, помыться желаете?
Глеб посмотрел на парня. Угодить желает, тяжело вздохнул он. Жаль, что придётся с тобой расстаться. Ты быстро учишься. Помыться он желал, но ещё больше желал спать.
— Потом. Как только проснусь. Граф где? — Спросил он оруженосца.
— На охоту уехали, милорд. Постоянно спрашивали, где вы.
— И что ты сказал?
— Сказал, что уехали по делам. Что скоро вернётесь. Я что-то сделал не так?
Глеб отвернулся. Да ты сделал. Неужели не понимаешь.
— Всё нормально. Ты всё правильно сделал.
Джефри ободрился похвалой господина, не понимая, что она ровным счётом ничего не значит и что только чудо может заставить Лонгспи оставить его на службе.
Глеб стянул обувь, лёг на постель. Какое блаженство. Он заснул сразу же. А Джефри продолжал сидеть рядом, остерегая сон господина. Когда Эдмунд тихонько проскользнул в комнату, оруженосец велел мальчику выйти и нагреть воды для омовения сэра Уильяма, когда тот проснётся. Молодой Мортимер понимающе кивнул и удалился.
Глеб проснулся, почувствовав в комнате чьё-то постороннее присутствие. Такого за ним раньше не наблюдалось. Он открыл глаза. Рядом на постели сидела Мабель, внимательно разглядывая Лонгспи. Глеб приподнялся, непонимающе уставился на девушку.
— Что вы здесь делайте? — Спросил он спросонья.
— Оберегаю ваш сон, сменив на посту вашего оруженосца, — улыбнулась она.
— Очень мило, — Глеб сел на постели. — Разве моему сну что-то угрожало? Кроме вас.
Он не хотел быть грубым, но её присутствие взволновало его. Она не должна быть здесь и не потому, что у неё есть супруг. Таинственного графа Глеб никогда не видел, но он видел её с Эдвином, с человеком, который умер, защищая его.
Мабель на грубость не обиделась. Она провела рукой по волосам молодого человека. В её намерениях сомневаться не приходилось. Глеб грозно поглядел на девушку, потом убрал её руку.
— Я вам не нравлюсь? — Нежно спросила она, с блуждающей улыбкой на лице.
Ещё как нравишься, подумал он, а потому счёл за благо отодвинуться подальше. Она застала его врасплох, наверное, на это и надеялась, придя, когда он спал. А Джефри с Эдмундом тоже хороши. Зачем её пустили.
— Вы красивы, и сами это прекрасно знаете, — ответил он, и, не стараясь казаться вежливым.
— Но даже, несмотря на это, я вам всё равно не нравлюсь.
— Мне не нравитесь не вы.
— Тогда что же? — Она снова пододвинулась.
Чёрт, что ей так невтерпёж что ли? Глеб покосился на неё, уже начав злиться. Она это видела, но не отодвинулась.
— Вы наслаждались обществом моего рыцаря. Для меня это не приемлемо.
При упоминании об Эдвине девушка немного побледнела. Она посмотрела на него с укоризной, потом отодвинулась. Глеб был этому рад. Он воспользовался ситуацией, поднялся с постели. Она наблюдала за его движениями. Потом заговорила. Голос был печальный, тихий, совсем не такой игривый и насмешливый, как недавно:
— Зачем вы так? Эдвин был милым. Очень милым. Но умер. Его больше нет. Живые должны думать о живых, а не о мёртвых. Он бы не был против. Тем более, что я для него ничего не значила.
Глеб смотрел на неё, понимая, что в её словах есть много правды. Эдвин действительно ничего к ней не чувствовал, или так казалось. Но как же быстро она о нём забыла. Глеб улыбнулся. Она назвала Эдвина милым. Уж каким — каким, а милым он никогда не был.
Она восприняла его улыбку по-своему. Подойдя к нему, положила ему руки на грудь. Глеб снова напрягся. Он был весь грязный, а ей как будто, всё равно.
— Мабель, — он покачал головой, прикрыв её руки своими.
Она смотрела на него мгновение, потом отошла. Глаза заблестели гневом и обидой. Он отверг её. Она предложила ему себя, как падшая женщина, а он отказался, словно побрезговал ей.
— Я поняла. Вы не любите женщин, сэр Уильям.
Её слова прозвучали, как пощёчина. На этот раз разозлился Глеб. Он не виноват, что она решила затащить его в постель, не спрашивая его согласия. А теперь дуется, как будто, он сделал ей что-то ужасное.
— С ума сошли, — бросил он, сверкая разъярённым взглядом.
— А как же тот милый ребёнок, который путешествовал с вами. Она вам надоела, и вы от неё избавились? Все вы мужчины одинаковые.
Ну, это уж слишком. Она ещё и Эдиту сюда приплела. Говорит о ней гадости.
— Если хотите знать, где она, спросите у своих благословенных монахов. Это же они обвинили её в колдовстве и отправили в монастырь, как ведьму искупать свои грехи.
Мабель молчала. Девочку было жаль. Малышка просто ангел. А этот негодяй воспользовался ей.
— Значит, не надоела. У вас отобрали игрушку, не дав вам возможности вдоволь наиграться.
— Она же ребёнок. Мне не нравятся дети.
— Тогда мужчины? — Усмехнулась она, сообразив, что он злиться. От его гнева она испытывала злорадное удовольствие. Пусть помучается. Что лучше, когда тебя отвергает мужчина, которому нравятся женщины, или когда тебя отвергает мужчина, которому нравятся мужчины? Ничего. Но если выбирать, пусть лучше мужчины. Так не особо ударить по самолюбию.
— Нет! — Возмутился он, понимая, что она развлекается, но ничего не в силах с собой поделать. Он не гей, он нормальный. Его глаза угрожающе сузились, руки сжались в кулаки. — Вам просто не приятна мысль, что кто-то не желает вас. Вот и всё!
Конечно, ей было неприятно. А кому было бы приятно? Глеб не успел опомниться, как получил звонку затрещину. Щёку обожгло так, словно к ней приложились раскалённым железом. Он провёл по ней своей ладонью. Вот такого он как-то не ожидал. Мабель раньше производила впечатление покорной и такой нежной, что он никак не предвидел нападения. Говорят же, в тихом омуте черти водятся.
— Вам больно, милорд? — В её голосе не было и тени сочувствия.
— Не приятно.
— Это хорошо. Наверное, боль вам нравится больше, чем наслаждение.
