Андрей Смирнов - Рыцарь
Больше он не сказал ни слова.
Наши клинки встретились.
Я не запомнил тот поединок. Человек, когда-то живший в двадцатом веке, исчез. С де Кориньи бился Андрэ де Монгель. Рыцарь и крестоносец.
Сколько времени это продолжалось? Я не мыслил, не чувствовал. Был только поединок. Только движение. И я — лишь часть его. Часть собственного меча.
Я осознал себя, лишь когда Альфаро отступил от меня, согнувшись и зажимая левой рукой рану в животе.
Я ударил его еще раз. Альфаро повалился на спину, подняв тучу брызг.
Я стоял и смотрел, как он умирает.
— Андрэ… подойдите сюда!..
Ногой я отшвырнул его меч и опустился на одно колено. Не забывая при этом поглядывать на его руки. Мне совершенно не хотелось, чтобы он каким-нибудь образом исхитрился захватить меня с собой на ту сторону.
Изо рта графа текла кровь.
— Хочу узнать… зачем вы… продолжили войну… ведь Анна… мертва…
— Дело не только в девушке, граф.
— …в чем?
— Альфаро, — проникновенно произнес я, — мне глубоко наплевать, кто сотворил этот мир — Бог или Дьявол. Тем более я не верю тому, что ты мне плел. Такие, как ты, могут только лгать. Все, во что я верю, — так это в то, что подонков вроде тебя надо уничтожать. Вот вся моя религия.
— Религия ненависти…
— А ты на что рассчитывал, сажая меня в подвал? Думал, я все забуду, прощу тебя и не стану даже думать о мести?
Альфаро судорожно вздохнул. Кажется, он вот-вот собирался захлебнуться собственной кровью.
— Я… дурак… — прошептал умирающий. — Не понял, что Он… не оставит тебя… Дурак… хотел состязаться… в удаче… с Мастером…
— О чем ты?
— При… ветствую… нового… слугу Ненависти…
Я встал. Мне захотелось ударить его, но я удержался. В это время сзади послышался шум. На площадку выбирались дон Фернандо и несколько его людей.
Фернандо встал рядом со мной и несколько секунд смотрел на умирающего. Потом поудобнее взвесил в руке топор и двинулся к своему бывшему синьору.
— Не надо, — сказал я. — Он и так… уже почти там.
Фернандо покачал головой:
— Надо удостовериться. Он же колдун. А колдуны — народ живучий. Как бы потом не ожил.
Я не стал его останавливать. Фернандо снес голову графу одним ударом.
Голова откатилась к краю площадки. Тут ударил сразу целый сноп молний. И еще один.
В их пронзительном свете я увидел, что глаза Альфаро открыты.
На секунду у меня возникло совершенно четкое ощущение, что он жив и по-прежнему смотрит на меня.
Эпилог
Награбленного в замке золота хватило и чтобы расплатиться с наемниками, и чтобы вернуть долг иудеям, и себе в карман кое-что положить. Пожар, начавшийся в левой башне после того, как туда ударила молния, благополучно потушили. Горящий замок — зрелище увлекательное, но только не в том случае, если это уже твой замок.
В оружейной я обнаружил свои доспехи и меч. Какое удовольствие было сбросить тяжелые латы де Бале и облачиться в свою старую, привычную железную одежку!
Военные действия, впрочем, после взятия Кориньи закончились не сразу. В течение последующих двух дней к нам заявились два графских вассала. С войсками. По счастью, они свои действия не скоординировали и пришли порознь. Одному из них мы преподали очень неприятный урок. Второй, более умный, сначала решил выяснить, с кем же именно он имеет дело. Мы вступили в переговоры. Фернандо и Алонсо были посредниками. Под конец встретился с бароном и я. Поговорили ни о чем и разошлись по углам. У барона было слишком мало людей, чтобы всерьез усомниться в моем праве находиться на этой земле.
Когда мы с ним расставались, я заметил в рядах баронова войска гнедого коня, показавшегося мне до странности знакомым. С места, где я стоял, белого пятнышка на правой задней бабке увидеть было нельзя, но я был уверен, что оно там имеется.
— Скажите, — спросил я барона, стараясь скрыть волнение, — откуда у вас этот конь?
Барон коротко поглядел в указанном направлении:
— Граф Альфаро подарил. Месяц назад. Еле-еле приручили. Бешеное животное.
— Это мой конь, барон. И я хочу его выкупить. Сколько вы хотите?
Барон снова посмотрел на Принца:
— Это действительно ваш конь?
— Слово чести.
— Я вам его дарю. Но… но сначала докажите, что он ваш. Я хочу посмотреть, сумеете ли вы на нем усидеть.
— Идет.
Но вышло даже проще. Принц, почуяв меня, взвился на дыбы, скинул сидевшего на нем всадника и рванул к нам. Обнюхал меня. Ткнулся в плечо. Я обнял его за шею. Принц не возражал.
Бывший вассал графа Альфаро поднял руки, признавая свое поражение. На том мы с ним и расстались.
Узников, содержавшихся в замке Кориньи, мы выпустили. Правда, некоторых мы… ммм… Некоторых мы убили. Об этом не жалею. Все равно это уже не люди. Смерть была лучшим выходом для них.
Я не считаю, что жизнь — это всегда благо.
Еще мы похоронили тело Анны Альгарис. В тот же день, когда Альфаро бросил ее голову мне под ноги, ее обезглавленный труп с задней стены скинули в пропасть. Тело нашли егеря Фернандо.
* * *За текущими делами я как-то позабыл, что кроме меня и людей, с которыми мне лично приходится иметь дело, существует на свете еще и такая вещь, как государство. В данном случае — государство в лице Педро Арагонского.
Мрачный вид дона Фернандо быстро мне об этом напомнил.
— В чем дело?
А дело было вот в чем. Педро в сопровождении ста своих рыцарей и пятисот копейщиков лично прибыл сюда, чтобы покарать виновных. Не совсем «сюда», конечно. Пока арагонский король всего лишь занял замок дона Фернандо и его земли. И послал гонца к любезному дону. С требованием немедленно предстать пред очами своего величества. Видимо, король считал, что это Фернандо все устроил. И у него были основания так думать — ведь изначально, по моей просьбе, Фернандо объявил, будто это он собирает наемников. Теперь по его шее плакал топор.
Барон выложил мне все это, развернулся и ушел. Наверное, мысленно он клял себя за то, что связался со мной.
Ги, который уже мог ходить, потянул меня за рукав:
— По-моему, самое время для возвращения во Францию.
— А ты?
— А я поеду в командорство.
Некоторое время я молчал.
— Нехорошо получилось. Не хотел подставлять барона.
— Андрэ, мы живем не в волшебной сказке. Хотел-не хотел… Ты еще начни переживать о том, что, мол, твои наемники разграбили три ближайшие деревушки.
— На деревушки плевать. Но вот с Фернандо действительно нехорошо получилось.
— Еще хуже получится с тобой, если ты немедленно отсюда не уедешь. Жизнь — это не волшебная сказка, — повторил Ги.
И мы пошли седлать лошадей.
— А если поговорить с Педро? Объяснить, что…
Издевательский смех тамплиера был мне ответом.
— Что рубить голову надо тебе, а не Фернандо?
— Я не его подданный, а Филиппа. Может быть…
— И ты надеешься, что это тебя спасет? Да ты совсем рехнулся! Подумай, что сделает Педро, когда узнает, что чужестранец устроил войну в его собственном королевстве! Да через пару дней ты начнешь мечтать о том, чтобы тебе отрубили голову.
Ги с помощью Рено и Анри кое-как взгромоздился на собственную лошадь.
— Я слышал, в последнее время Педро перешел на веревки.
Ги покачал головой:
— Ложь. Мне это в Ордене рассказали. Все эти слухи раздуло одно из влиятельных семейств, которое враждует с Арагонцем. На самом-то деле человек, которого повесил Педро, не был даже посвящен в рыцарское звание.
— Приятно это слышать.
— Так ты едешь или нет?
Я положил руку на седло Принца. Постоял.
— Нет. Не могу.
— О, дьявол!..
— Попробую помочь Фернандо.
— Чертов дурак! — процедил Ги мне в спину, после того как я повернулся и отправился искать барона.
Впрочем, дураков тут было целых два, поскольку, ругаясь, Ги слез с лошади и заковылял следом за мной.
— Дон Андрэ!
Я повернулся. Ко мне спешил помощник Хайме Яго.
— Что еще?
— Какой-то рыцарь приехал. Судя по выговору, он из Лангедока. Вас спрашивает.
— Он не назвал себя?
Яго покачал головой.
— Кто бы это мог быть? — спросил у меня Ги. — Разгневанный муж марсельской баронессы?
— Мне вот тоже интересно… Яго, он приехал один?
— Нет, дон Андрэ. С ним женщина. И мальчик.
Я потер подбородок:
— Целая семья… Нет, Ги, это не муж.
— Если только собственная жена ему не наскучила и он не привез тебе ее в подарок…
— Ага, а мальчик — мой сын… Где они, Яго?
…На спутников приехавшего рыцаря я взглянул мельком, можно даже сказать, не взглянул вообще. Физиономия самого рыцаря показалась знакомой, но… именно показалась. Может, я уже и встречал его где-то. А может, и нет. Также могло оказаться, его знал сьер Андрэ. В последнее время его воспоминания и воспоминания другой части меня, звавшейся «Леонидом Маляровым», отчасти перемешались; иногда из этой мешанины на поверхность всплывало что-нибудь полезное, но, как правило, смесь просто прибавляла путаницы.
