Владлен Багрянцев - Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров
— Добрый день. Я могу поговорить с мисс Вирджинией Вульф?
— А кто ее спрашивает? — поинтересовался печальный голос в трубке.
— Годольфин Гугенхайм, эсквайр. Мы встречались с ней в Лондоне, в прошлом году, и я обещал позвонить ей, как только окажусь в Южном полушарии!
— А разве вы не знаете, молодой человек?… — траурным тоном уточнил собеседник.
— Не знаю, — честно признался Джеймс.
— Мисс Вирджиния поехала на экскурсию в Скоттенбург. Всего за два дня до вторжения. С тех пор от нее нет вестей, и нам остается только молиться за ее благополучное возвращение, — поведал печальный голос.
«Годольфин Гугенхайм, эск.» поспешил пообещать, что тоже будет молиться и положил трубку.
Вот оно что. Поехала на Южный полюс. За два дня до вторжения виксов и прочих фашистов. Случайность? Как бы не так! Виновна, ваша честь! Дважды виновна!!!
Дьявол, мы до сих пор не освободили Скоттенбург?! Город в самом центре альбионской империи?!!! Три с лишним месяца прошло, как такое возможно?!
— Я толком не разобрался, — признался Беллоди, когда Хеллборн наконец-то добрался до его кабинета в посольстве. — Сводки собраны здесь, можешь почитать, но даже Альбионский Генеральный Штаб до сих пор точно не знает, что произошло. Наши пытались отбить южный полюс, но у виксов оказалось чуть ли не в десять раз больше солдат и боевых машин, чем мы предполагали! Полный разгром! Теперь армия копит силы для новой атаки. Когда она состоится — самый страшный секрет Альбиона на сегодняшний день.
Патриция была тут же, глаза-на-мокром-месте. Скоттенбург — ее родной город, вспомнил Джеймс.
— Я набросал черновик доклада, — продолжал Беллоди. — Вот, взгляни.
— Все правильно, — согласился Хеллборн, просмотрев предложенный документ. — Мы торчали в джунглях Острова и партизанили против халистанцев и виксов. И больше ничего. И никаких альтернативных планет. Только Мэгги может опровергнуть наши слова, но она не станет этого делать. Мы сообщим правду в нужное время и правильным людям.
В десять раз больше солдат… Ничего удивительного! Они перебросили их через Зеркальные Ворота!!!
— Дай мне адреса наших гостей, — попросил Джеймс. — Хочу их навестить.
— Ты не хочешь принять командование?
— Нет уж, извини. Я все еще в отпуске по болезни, — Хеллборн вздохнул и поправил непривычные и неудобные очки. «Настоящий манчжурский император». Тьфу!
— Мне здесь нравится, — сказал Клавдий Аттилий. — Тихий город, спокойный какой-то. Ничего общего с Космическими Карфагенами или безумными городами на Земле 21 века…
«Еще бы, — понял его по-своему Джеймс, — город в глубине материка, мощнейшая система ПВО. Хотя после Скоттенбурга ни в чем нельзя быть уверенным».
— Но я еще не решил, что делать дальше, — продолжал римлянин.
«Этот человек — возможно, самое ценное мое приобретение, но нельзя на него давить, — подумал Хеллборн. — Он может очень сильно обидеться. На него уже давили, когда он гостил у греческой секретной службы на острове Гавдос».
— Оставайтесь здесь, — сказал Джеймс вслух. — Документы надежные, этих денег вам хватит надолго, а я свяжусь с вами через месяц-другой. Тогда и продолжим наш разговор.
На том и порешили.
Матильда Робинсон была преисполнена энтузиазма:
— Теперь я верю, что это не розыгрыш. Целый новый мир! Только покажи мне Альбион, и ты получишь вернейшего союзника до гроба и после него.
— Тогда будь готова в любой момент покинуть прекрасную Монопланию, — сказал Хеллборн. — Надеюсь, этот момент наступит в самом ближайшем времени.
«Когда умирает надежда?» — невпопад вспомнил он.
Три дня спустя, очень ранним утром, Беллоди ворвался в одну гостевых комнат альбионского посольства и растолкал Хеллборна:
— Подъем! Только что в Монопланию прибыл альбионский дирижабль! Доставил наших дипломатов на какое-то союзное совещание. В полдень летит обратно. Это наш шанс! К тому же Фитцричард вернулся вчера вечером. Я сдал ему все дела, и больше нам делать здесь нечего.
Джеймс не мог не согласиться с младшим товарищем.
— Не забудь позвонить Матильде, она летит с нами.
— Я могу сделать лучше, я за ней заеду. Ключи от машины гросс-коммандера все еще у меня, — ухмыльнулся Реджи.
— Хорошо, не задерживайся.
Хеллборн нетерпеливо прогуливался взад-вперед у ворот посольства и посматривал на часы. Времени до отелета оставалось предостаточно, но ему не терпелось добраться до аэропорта и погрузиться в брюхо настоящего альбионского дирижабля. Ну куда этот Беллоди запропастился?! И Патриция вместе с ним?!
— Мистер Хеллборн? — поинтересовался голос у него за спиной. — Суб-коммандер Джеймс Хеллборн?
— С кем имею честь? — обернулся Джеймс. Перед ним стояли четверо крепких парней в штатском.
— Имперская военная полиция, — сразу трое из них сверкнули жетонами. — Следуйте за нами. Вы арестованы.
— Какого черта?! По какому праву?! — едва не взорвался Хеллборн. — И в чем меня обвиняют?!
— Вы находитесь на территории Британской Империи, где И.В.П. имеет полное право осуществлять арест или задержание. Вас обвиняют в убийстве британского гражданина, профессора Сайруса Лайнбрейкера.
* * * * *Следователь военной полиции оказался старым знакомым. К счастью, не очередным воскресшим покойником, просто старым знакомым. Капитан Чарльз Рэнкин, с которым они играли в «сундук мертвеца» в Харбине, и который так мило рассуждал о тотальном геноциде неисправимых германцев.
— Жаль, что мы встречаемся вновь при столь печальных обстоятельствах, — сказал Рэнкин, хотя в голосе его Хеллборн не услышал ни жалости, ни сожаления. — Простите, если я позволю себе обойтись без предисловий и сразу перейду к делу. — Американец принялся копаться в бумагах на своем столе. — Где я положил эту папку?… А, вот она! Прошу вас.
«Это новая эпоха, Джимми-бой, — думал Хеллборн, рассматривая отличные цветные фотографии. — ХХ век на дворе, пора понять и привыкнуть. Как в нашем, так и в других мирах. Ты постоянно забываешь об этом и потому попадаешь в глупейшие ситуации. Тебя могут подслушать в самых неожиданных местах, твой разговор могут записать на крошечный диктофончик, тебя могут сфотографировать, когда ты будешь убирать нежелательного свидетеля. Черт побери, какие отличные кадры!»
Вот он стоит на крыльце и нажимает на кнопку звонка… вот профессор впускает его в дом… вот они разговаривают в салоне… вот первый удар в грудь… вот второй… Как неизвестному пока фотографу удалось поймать именно эти моменты?!
— Весь процесс снимался на кинокамеру, — подслушал его мысли Рэнкин, — мы нарезали самые выигрышные кадры. Пленку успели вывезти в последний момент из захваченного Лондона, вместе с остальными архивами Скотланд-Ярда. Посколько ваше дело было самым свежим, оно лежало в заколоченном ящике на самом верху, и его нетрудно было отыскать, — рассмеялся капитан. — Лондонские коллеги и без того заняты, это дело поручили нам. Какая разница, в какой из частей Империи преступник понесет наказание? У нас и свидетель есть, отличный свидетель — тот самый человек, что снимал этот фильм. Плохи ваши дела, мистер Хеллборн.
— Всего один свидетель? — отозвался Джеймс. — Наверняка, лицо пристрастное и заинтересованное. Я уже не говорю о том, что этих улик будет недостаточно для суда. Вы не сможете доказать, что причиной смерти…
— Для гражданского суда в мирное время — быть может, — перебил его Рэнкин, — но сейчас идет война. Мы регулярно вешаем белголландских шпионов, мексиканских военных преступников, собственных дезертиров и всевозможных уголовников — даже если они являются союзными офицерами. Что для нас еще один?
— Преступление — если оно вообще имело место — было совершено до начала войны, — заметил Хеллборн.
— Вы хотите превзойти британскую юстицию в крючкотворстве?! — ухмыльнулся Рэнкин. — Желаю вам удачи! Мистер Хеллборн, — продолжал он задушевным тоном, — вы же понимаете, что отпираться бессмысленно, и единственное, что может вас спасти от петли — добровольное признание и сотрудничество со следствием. Итак, объясните мне, за что вы убили старого уважаемого профессора? Неужели он являлся вражеским агентом? Угрожал безопасности Альбиона? Или даже Британской империи? Если вдруг последнее верно, вы даже можете рассчитывать на награду! — снова ухмыльнулся американец. — Ну же, мистер Хеллборн! Не отнимайте у меня время!
— Мне нечего вам сказать, — пробормотал Джеймс. Настолько нелепа была правда — вернее, те части правды, которые были ему известны, и которые решительно не желали складываться в общую картину.
— Что самое интересное, — продолжал Рэнкин, — судя по снимкам, вы не только его убили, но и ограбили. Что вы забрали из квартиры профессора? Как мне показалось, какие-то бумаги. Зачем? И где эти документы сейчас? Ваше молчание делу не поможет.
