Олег Измеров - Дети Империи
— Альтеншлоссер? Интересная фамилия. Австрийская? — Виктор попытался уменьшить дефицит информации.
— Теперь нет Австрии. Как нет Франции, Польши… Есть рейх, вечный рейх, — уклончиво ответил Альтеншлоссер.
— А вы гражданское лицо или военный?
— Только не пугайтесь. Мое звание — штандартенфюрер СС.
— А чего пугаться-то? Прямо, как у Штирлица.
Альтеншлоссер сделал слегка удивленную гримасу.
— Среди всех известных мне Штирлицев нет ни одного штандартенфюрера. Или бывшего штандартенфюрера. Не опишете подробней?
"Контактер не знал "Семнадцать мгновения весны"? Или этот Альтеншлоссер темнит?"
— Истинный ариец, характер нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Безукоризненно выполняет служебный долг. Беспощаден к врагам рейха. В связях, порочащих его, замечен не был.
Альтеншлоссер громко расхохотался.
— Ценю ваше чувство юмора. Чувствуется, нас с вами ждет просто триумфальный успех. Зовите меня просто Дитрих. Мне можно звать вас тоже просто Виктором? Виктор, "фау" (он изобразил из пальцев букву V) — победа.
— Да пожалуйста.
— Как на взгляд человека из будущего? — спросил Дитрих, указывая на машину.
"Перехватывает инициативу в разговоре…"
— Стильно. И сочетание цветов символично: красное, белое, черное.
— Намекаете на партийное знамя? Просто итальянцы последнее время делают неплохие машины. Заводы итальянской, французской, чешской провинций сейчас в основном выпускают народные автомобили, а машины среднего и большого класса делают в Германии. Каждый житель рейха в будущем должен иметь свою машину. Прошу вас…
Впечатление от внешней элегантности машины несколько портила некоторая теснота; чтобы залезть внутрь, приходилось поворачивать кресло, отделанное черной и красной кожей.
В салоне Дитрих передал Виктору документ, похожий на паспорт или удостоверение, в черной непромокаемой обложке.
— Это ваш пропуск. Гостевой пропуск. Вы — тибетец из Лхасы, гость самого рейхсфюрера. Это сразу снимает вопросы с полицией и иными официальными лицами.
— Но я же не знаю по-тибетски. Что за тибетец, который говорит по-русски?
— Мой дорогой Виктор, если в пропуске написано, что вы — тибетец, то для всех вы тибетец, даже если будете говорить на иврите. У нас такая система. Полиция в любой точке рейха легко может связаться по видеотелефону с центральным банком информации, где лежит ваше электронное досье, и верить будут данным досье, а не вам. Это очень эффективно против партизан и шпионов.
— Понятно. "Если на клетке слона написано "буйвол", не верь глазам своим".
— Должны ли мы верить своим глазам, если видим волка в овечьей шкуре?
Виктор развел руками.
— Вам виднее.
— Это подтверждено огромным опытом. Но! Не у каждого есть видеотелефон к банку информации, только у полиции. Во избежание инцидентов всегда ходите с сопровождающим. Сейчас, к сожалению, между нашими империями плохие отношения и вы может столкнуться с непониманием. Если же все-таки окажетесь одни — ищите официальных лиц, хотя бы трамвайных кондукторов, они все осведомители. Еще вам необходимо носить на одежде вот это, — Дитрих достал две красные картонки с булавкой, на которой был изображен орел со свастикой и написано готикой "Ehrengast", — как это у вас называют по русски?
— По-русски это вообще не называют, это бейдж.
— Бейдж почетного гостя великого рейха. Чтобы не показывать пропуск каждому встречному. Статус почетного гостя дает вам право говорить не на немецком языке, не приветствовать членов партии и не отвечать на партийное приветствие. И вообще вести себя как иностранцу.
— Можно даже "ку" не делать?
— Я не знаю, что такое "делать ку". Видимо, в МГБ что-то напутали при вашем инструктаже.
"Значит, контактер не знает про "Кин-Дза-Дза!", или этот немец опять темнит".
— А у меня вообще не было инструктажа. Сказали, что у вас все расскажут.
"Пусть побольше объяснит. Может, что и выловится."
— Конечно, расскажут. Да, и еще на случай, если потеряетесь, и на разные мелкие расходы, — и Дитрих протянул Виктору пачку рейхсмарок.
— Спасибо, у меня есть.
— Виктор, вы аскетичны, как герой Древней Спарты, но в рейхе личных денег не бывает слишком много. Это не СССР. Берите, берите.
— Спасибо. Где расписываться?
— К чему эти мелкие торгашеские расчеты? У нас с вами отношения на доверии.
И Альтеншлоссер повернул ключ зажигания. В этот момент Виктор понял, что путь обратно уже отрезан — по крайней мере, до выполнения задания.
9. На крыше мира.
Красный "Фиат" легко вилял по изгибам асфальтированной лесной дороги. "И тут они все-таки по автодорогам обгоняют" — подумал Виктор.
Возле приемника торчало какой-то устройство с широкой щелью. Дитрих, н отрываясь взглядом от дороги, порылся правой рукой в бардачке, вытащил оттуда квадратную кассету толщиной с бутерброд и сунул в щель. Послышались звуки фокстрота с длинным названием "Auf dem dach der welt da steht ein Storchennest" — Виктор вспомнил, что похожая музыка звучала в фильме "Смелые люди", в сцене со связной-цветочницей возле кинотеатра.
— Люблю музыку моей молодости, — признался Дитрих. — А вы, Виктор?
— Я тоже. "Этот День Победы порохом пропах…"
— Да… Во сколько жертв обошелся нашим народам этот День Победы в вашей реальности? Как видите, могло быть иначе. В сорок первом осенью меня призвали. Прослужил в танковых во Франции. Осваивали матчасть трофейных "Сомуа". Виноградники на склонах, изумительные вина, горячие упругие подружки. Потом прокатились на юг. Никаких жертв, никто из местных там уже не хотел воевать. По-мальчишески завидовали тем, кто дерется в полках Роммеля. Познакомился с одной местной девчонкой, повеселились мы с ней, а потом она возьми и предложи мне подсыпать яд в офицерскую кухню. Сыграл я перед ней такого простачка, а через нее удалось выйти на террористическую группу. Тут мне и предложили служить по другому ведомству. А вы не меняли круто судьбу из-за женщины?
— Нет. А что с ней потом было?
— С кем?
— Ну, что подсыпать яд предлагала?
— А что в Союзе делают за попытку массового отравления в условиях военного времени? Фюрер как-то признался, что ненавидит шпионок за то, что они ложатся в постель ради задания и губят мужчин.
— Надеюсь, он сказал это не на основе личного опыта?
Дитрих зыркнул на него глазами через зеркало в салоне; Виктор ответил ему незамутненным невинным взглядом солдата Швейка.
— Разумеется, нет. Иначе ваши историки ухватились бы за такие факты. В обоих реальностях. К сожалению, нас все время стравливают американцы и англичане, их цель — владеть Азией. А наша с вами цель — сохранить мир. Вы за мир, Виктор?
— Спрашиваете. А что я должен делать? Что говорить, вообще, как это все будет?
— Не торопитесь. Ваша роль будет простой и кульминационной в мировой истории. Вам все расскажут и покажут за пять минут. А до этого вы должны отдыхать и наслаждаться жизнью.
— Идеал бездельника. Или быка, откармливаемого на убой. Я как-то привык работать.
Машина вырулила на широкое шоссе, Дитрих добавил газу, так, что стрелка спидометра запрыгнула за 130. Двигатель плотоядно урчал. Кассетник, перебиравший по очереди фокстроты, вальсы и танго, затянул "Was kann so schon sein wie deine Liebe" в исполнении Гитты Алпар. Дитрих добавил громкость.
— Одна из моих любимых, — признался он. — Из немцев моего поколения так и не выветрилась сентиментальность.
"Ваша записка в несколько строчек…" — подпел Виктор в тон мелодии. — У нас Шульженко пела.
— Вот видите, наши народы любят одни и те же песни. В годы становления партии рабочие переделывали много советских шлягеров. "Und hoher und hoher und hoher.." Узнаете? "Все выше, и выше…"
— Почему рабочие?
— Вы думаете, в партию шли лавочники? Шли рабочие, революционный пролетариат с революционными песнями, которым они придумывали новые слова. Кстати ваш марш — "Пам-парам-парарам, пам-парам-пам-пам…" — очень неплохо. Он мог бы звучать на наших парадах. Кто автор музыки?
— Давид Тухманов.
— Жаль… доктору Геббельсу будет сложно объяснить.
— А то, что вы напели, сочинил Хайт.
— Сейчас это не исполняют… Да, о рабочих. Знаете, я тоже из рабочей семьи и тоже привык работать. Из вас, Виктор мог бы выйти добропорядочный немец. Гражданин.
— Почему именно немец?
— Потом объясню. Скоро вокзал.
— А разве мы летим в Берлин не самолетом?
— Мы летим поездом. Экспресс "Летучий Баварец".
Вскоре они влетели на улицу польского городка, обозначенном на дорожном указателе, как "Рейхшоф", с аккуратными малоэтажными домиками под красными черепичными и зелеными железными крышами; белые, желтые, розовые, красно-кирпичные, они казались созданными из пряничной глазури и крема, словно весь город был огромным красивым тортом. Всюду виднелись надписи на немецком, готическим шрифтом — из-за скорости Виктор не успевал их прочитать. Встречные полицейские отдавали машине честь; Виктор заметил, что стражи порядка вооружены короткими автоматами, ну очень похожими на чешские "Скорпионы", только с прямыми длинными магазинами патронов на тридцать, а на колясках полицейских мотоциклов стоят МГ-42. В его реальности "Скорпионы" стали выпускать года на три позже. Видимо, чехи со "Збройовки" здесь раньше подсуетились составить конкуренцию столь любимому нашими киношниками творению фирмы "Эрфуртер машиненфабрик".
