Евгений Ермаков - Пандемия
– Прямо посреди ночи? Что же это за дикость такая? – Левченко никак не мог поверить в то, что слышал.
– В нашем пролетарском доме вообще ночью не спят. Не знают, за кем приедут, вот и готовятся все. У нас триста жильцов в доме, вещи пакуют, ценности прячут. И хоть бы кто сопротивлялся… Нееет, брат. Идут как овцы… Обидно, понимаешь… А я просто так не сдамся.
Он поднялся, вышел в прихожую и вытащил из висевшей куртки кобуру с Макаровым и с гордостью показал Антону.
– Видал, штука какая! Положу всех троих, если придут за мной. Они всегда по трое ходят. И деру дам. Я уж давно чую, придут по мою душу скоро. Не нравлюсь я им, чужой по духу. Вроде слова говорю правильные, но всегда можно узнать, как человек к тебе относится. Из политуправления со мной пару раз беседовали ребята. Дружелюбные с виду, дорогим товарищем называют, чуть целоваться не лезут, а глаза цепкие, хваткие. Насквозь видят. Не важно сколько бы они не пили вечером за твое здоровье, наутро ревизоры снова становятся ревизорами… (Хазанов, Коза)
Насчет твоих поисков- у меня много знакомых, поспрашиваю, вдруг кто-то что-то слышал.
Тут Демичев глянул на часы-ходики, показывавшие без четверти девять вечера, и словно очнулся.
– Слушай, дружище! У нас же мероприятие сегодня проходит в цирке! Шоу месяца, гастроли бродячего цирка ! Я совсем забыл, а ведь уже началось! Давай сходим! У меня, правда, только один билет, но я тебя проведу, не волнуйся. Посмотришь, как развлекается местная публика…
– Почему бы и нет? – пожал плечами Антон.
– У тебя денег местных нет, полагаю?
– Нет, не обзавелся…
– Вот, держи – Демичев сунул ему в руку тонкую пачку бумажек. -Это кредитки. Действительны для предъявления в городе и пригородах.
Наскоро собравшись, они спустились в потемках по лестнице, и направились к цирку, расположенному на площади Согласия в трех кварталах от пролетарского дома.
– А вот и цирк! – весело воскликнул Демичев, указывая на светящееся морем огней здание на площади. – Именно здесь люди проводили бы все свои вечера, если бы коммунисты пришли к власти в стране! (перефраз Хантера Томпсона о цирке Сиркус)
Это было массивное сооружение из стекла, стали и бетона, построенное в форме цирка шапито, то есть большого шатра. Яркая аргоновая вывеска красовалась над куполом – "Красная Арена". На площади было безлюдно – представление уже шло.
Яркая размалеванная афиша красовалась на стенде у дверей – "Бродячий Цирк Шапито "Солей" представляет! Только сегодня – репризные клоуны, акробаты под куполом цирка, факиры, заклинатели змей, шпагоглотатели и гермафродиты, извергающие огонь! Дрессированные медведи и индийское слоны! Чудеса левитации! Магический хула-хуп ! Мистические исчезновения и превращения! Все лучшее сегодня в нашей программе для вас!
– Черт, начало пропустили! – с досадой бросил Демичев, мимоходом рассматривая афишу. -Ничего, еще не поздно…
Просторный вестибюль утопал в электрическом свете – роскошь, которую могли себе позволить только коммунисты. Взбежав по лестнице наверх, Демичев подошел ко входу в зал, показал пригласительный билет какому-то худенькому пареньку в жилетке и кивнул на Антона
– Он со мной…
Наступая на чьи-то ноги и смущенно извиняясь, Антон вслед за Демичевым пробрался по шестому ряду к местам в центре ряда; мебельщику всегда бронировали места в партере, его ценили в общине.
Был полный аншлаг – галдевшая и дымившая папиросами публика забила зал под завязку. Почти все были в кожанках, многие сидели с оружием. Кто-то примостился на ступенях в проходах, стояли даже у входов в зал.
А на круглой арене, посыпанной песком, вовсю шло представление- импозантный атлетически сложенный мужчина в облегающем серебристом трико глотал длинную шпагу, запихивая ее себе в глотку. Длинная шпага зашла по самую рукоять, торчавшую изо рта. Наконец, он засунул и ее, закрыл рот и поклонился публике, взорвавшейся аплодисментами. Затем изверг пламя изо рта.
– Дают, черти! – одобрительно хлопал слева Демичев. Потом сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул. Он был навеселе после выпитого.
Следующим номером коротышка конферансье с шикарными торчащими горизонтально усами и в смокинге с фалдами, объявил номер с исчезновением.
На сцену вынесли два длинных ящика- пенала и поставили на песок в нескольких метрах один от другого.
– Уважаемые товарищи! Представляем вашему вниманию номер с исчезновением! – вещал конферансье в микрофон. – Но нам требуется доброволец! Кто-нибудь желает поучаствовать?
Желающие долго не объявлялись. Наконец, конферансье подбежал к кому-то в первом ряду и вытащил упирающегося человека на сцену. Это был немолодой дядька со сплющенным задом, явно занимавшийся сидячей конторской работой. Он смущенно оправлял кожанку и не знал, куда девать руки. Ему одобрительно свистели.
– Степаныч, не робей! Мы с тобой!
Работяги в зале хлопали, свистели, лузгали семечки. Атмосфера была самая непринужденная.
Цирковые клоуны, одетые в ярко-красные костюмы с белоснежными манишками, помогли смущенному человеку забраться в один из пеналов. Публика во все глаза следила за происходившем на арене.
Затем высокий человек, почему-то одетый кучером, вынес корзину со шпагами и саблями, принявшись методично втыкать их в пенал, пронзая его насквозь. Шум в зале стал затихать. Все заворожено смотрели на пенал, пронзенный десятком клинков.
– Что ж вы делаете с ним, гады… – раздался в тишине чей-то непосредственный голос. Кто-то прыснул от смеха.
– Уважаемые товарищи! Гарантируем, что доброволец не пострадает! – взял слово конферансье.
Человек-кучер вытащил поочередно все сабли со шпагами и открыл дверь пенала. Внутри было пусто. Публика ахнула.
– Вы наблюдаете чудеса магии в действии! – восторженно гремел ведущий.
Затем артист подбежал ко второму пеналу и распахнул дверь. В ящике стоял мужичок-доброволец, все еще смущавшийся. Человек-кучер помог ему выйти . Зал взорвался аплодисментами, успех был полный.
– Как они это делают? – восторженно заорал Антон на ухо Демичеву. Тот только пожимал плечами.
Следующим номером шли ростовые куклы. Это были клоуны, наряженные большими куклами, изображавшими, как увидел с удивлением Антон, Ленина и Троцкого. А точнее, не Ильича, а самого товарища Фарина.
Клоуны вышли на арену, сели на стулья и принялись травить анекдоты. Это действо называлось политическим отделением программы.
– Наша фабрика выпустила новую продукцию. Трехcпальная кровать – "Ленин всегда и везде с нами", шоколадные конфеты "Ленин в шоколаде", предмет женского белья – "Ленин в горках",
фонтан "Струя Ильича", коньяк "Ленин в Разливе" и мыло "По Ленинским местам". Продукция пользуется бешеным спросом у населения! – выпалил скороговоркой первый клоун, облаченный в куклу Ленина и замер, ожидая от аудитории взрыва смехов и аплодисментов. Однако, реакция публики была совсем другой. Все молчали, разглядывая клоунов. Было слышно гудение ламп под потолком. Клоуны немного растерялись, но продолжили.
– А когда я учился в институте, то вот следующее удалось прочитать на паpте. "Белую березу на коленях разрубил движением pуки. Мужики спpосили: "Кто ты? " – "Ленин". Тут и обалдели мужики". – вещала кукла Троцкого.
– "Товарищи рабочие и крестьяне, солдаты и матросы !" – крикнул Ильич и забрался на броневик – "революция будет завтра, а сейчас…" – он дернул подтяжки – "ДИСКОТЕКА!!!".
Недоуменный шум прокатывался по залу. Люди начинали перешептываться, переговариваться. Кто-то привстал с места, чтобы получше разглядеть клоунов. А те на свою беду продолжали травить байки, неправильно истолковывая смущение аудитории.
Антон и сам не понимал, почему невинные анекдоты вызвали такое недоумение у публики. Истинное значение происходящего он осознал чуть позже.
Финал выступления ростовых кукол наступил через несколько минут.
– У Владимира Ильича было большое сердце. Бывало…
– Что нам сердце! У нашего славного товарища Фарина фары во! – кукла Троцкого сделала огромные глаза сложенными в букву "О" пальцами.
И это было последней каплей. Все повскакали со своих мест. Разом начался страшный ор. Кто-то пальнул в потолок. Антон, вскочивший вместе с остальными, видел как в партере с места поднялся с остальными невысокий лысенький человек с бородкой, в профиль разительно походивший на постаревшего Владимира Ульянова, что-то сказал человеку, стоявшему справа от него. И на сцену повалили люди в кожанках. Перво-наперво, они повалили на песок клоунов, яростно вытряхивая их из недр кукол. Один из них надевал наручники конферансье. Еще несколько человек пробежали за кулисы.
– Идиоты! -орал Демичев. В общем гвалте его слышал только Антон. – С ума посходили, что ли, такое говорить!
– Что случилось? – кричал Антон, все еще ничего не понимавший.
