Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса
Необходимо было исключить совершенно риск ошибки. Положение, сложившееся в КПК и органах НКВД, очень сильно влияло на всю непростую внутреннюю обстановку в стране.
Высказывания известнейшего российского ученого академика В.И. Вернадского, запечатленные им в дневниках тех лет, являются своеобразным барометром советского общественного мнения. Если исключить из его сведений малодостоверные и естественные в его возрасте нотки старческого брюзжания (в марте 1938 года ученый отметил 75-летний юбилей), то картина тогдашней советской действительности вырисовывается не столь уж беспросветно мрачной. Однако красной нитью сквозь них проходит тема «ежовщины» и скрытого противоборства в высших эшелонах власти.
В начале века Вернадский был одним из отцов-основателей Конституционно-Демократической (кадетской) партии России, объявленной затем вне закона в 1917. Несмотря на то, что его дети практически являлись противниками советского режима и делали карьеру за рубежом, сам Вернадский вполне успешно жил и работал в сталинской России.
Итак, предоставим слово выдержкам из дневника маститого ученого, наиболее существенные извлечения из которых выделены автором.
«1938 год. 25 января, утро. Аресты продолжаются. Есть случаи возвращения арестованных…Фольклор Ежовский: после ареста Кремлевского доктора Левина…лечившего Ежова, жена Левина обратилась к Ежову по телефону, говоря, что это должно быть ошибка. Ежов ответил: «НКВД не ошибается». Все больше говорят о болезни или вредительстве руководителей НКВД…
20 февраля, утро… Все больше слышишь о вредительстве Ежова. Опять ненужная, возмущающая кругом жестокость. Опять разговоры о сознательном вредительстве. В Петербурге террор продолжается — мне кажется, рассказы даже преувеличивают! — но жизнь идет своим чередом.
1 марта, утро. Сегодня в газетах известия о новом «процессе»… Тревога в том, в здравом ли уме сейчас власть — беспечная власть, делающая нужное и большое дело, и теперь его разрушающая. Может иметь пагубное значение для всего будущего. Чувство непрочности и огорчения, что разрушение идет не извне, а его производит сама власть.
14 марта, утро… В связи с только что закончившимся процессом вспоминается время Террора в Ленинграде после убийства Кирова. Все это в процессе смазано. Теперь выясняется, что Ягода знал раньше и, можно сказать, участвовал — допустил, во всяком случае, убийство. Выбор Кирова совершенно исключительный. Крупный идейный человек — после «его» смерти ни одного плохого отзыва «о нем» я не слышал, а, наоборот многое хорошее узнал. Выяснялась: крупная фигура с большим будущим. Говорили перед этим, что Сталин выдвигает его как заместителя или себя или Молотова. Я его видел один раз… Слух об убийстве распространился в городе (Ленинграде — М.А.) сейчас же… Было ясно, что двинули следствие не в ту сторону… — заметали следы… Тогда подозревали — теперь стало ясно. Очевидно, верхи отрезаны от жизни. Две власти — если не три: ЦК партии, правительство Союза и НКВД. Неизвестно, кто сильнее фактически. Цель оправдывает средства — «это» применялось вне партии, а тут «на процессе» выяснилось, что «применялось» и внутри «нее». На суде все это было замазано…
5 апреля, утро… Ежов террором разрушает «страну»…
5 ноября, утро… Разговоры об уходе Ежова. — Ненормальный? Или вредитель? Говорят, Берия уже здесь.
9 декабря. Пятница… Огромное впечатление — отставка Ежова. Указывают, что он совершенно расстроил и военную работу, и саму полицию. Думают, «делал это» сознательно… В ряде учреждений есть антисемитизм среди партийных. Мне кажется, сейчас на видных местах число евреев уменьшается. Всюду недовольство недостатком всего необходимого и дороговизной. Но недовольство здоровое — связывают не с принципами, а с плохим подбором лиц, воровством и вредительством.»
Главой НКВД предполагался субъект политически весьма искушенный, а также хорошо знакомый с работой спецслужб. Точно невозможно установить в какой момент в поле зрения Москвы всплывает фигура Берия Л.П. — первого секретаря ЦК КП(б) Грузии, бывшего чекиста.
Летом 1938 года он назначается первым заместителем наркома внутренних дел СССР, сменив, тем самым, не только место жительства, но и масштаб деятельности. В решении о замене Ежова Берией принимали определенное участие Молотов и Ворошилов, деятели, находившиеся в тот период времени с вождем в наиболее близких отношения. А после помпезного празднования 15-летия Грузинской ССР в 1936 году близко соприкоснувшиеся с ее главой.
7 ноября 1938 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило совместное Постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Этим документом категорически осуждались порочная система ежовских «принципов» организации работы НКВД, приведших к огромному числу необоснованных арестов и казней.
Спустя полмесяца трио в составе Сталина, Молотова и Ворошилова обрабатывало Ежова несколько часов кряду, дабы без особой шумихи добиться его согласия покинуть пост главы НКВД.
Берия умел производить самое благоприятное впечатление и, будучи земляком Сталина, тем не менее, не кичился данным преимуществом. К числу его недостатков нельзя отнести чрезмерную надоедливость. Берия очень отличился перед самим вождем весьма предупредительным отношением к его матери. Он окружил родительницу Сталина неусыпным и в то же время ненавязчивым вниманием. Очевидно, Берия периодически информировал вождя о состоянии Екатерины Джугашвили, здоровье которой постепенно ухудшалось.
Осенью 36 года Сталин неожиданно приезжал навестить мать. Их рандеву было непродолжительным. Берия отлично был осведомлен о занятости своего шефа и дал ему шанс не только увидеться с матерью, но заодно и фактически попрощаться с ней еще при жизни.
Мать Сталина умерла 4 июня 37 года, когда в Москве полным ходом раскручивался «заговор» красных военачальников. Естественно, Сталин не мог покинуть столицу в такой критический момент. Берия самостоятельно и превосходно организовал похороны со всеми необходимыми почестями. При этом он не допустил ни малейшей тени бестактности в этом весьма деликатном вопросе.
В системе НКВД Берия первоначально контролирует восстановленное Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) и постепенно начинает перевод своих людей на ключевые посты. Взяв полностью бразды правления в свои руки, он начинает с того, с чем не справился Ежов: чистки органов НКВД.
Только за 1939 год ротация оперативных кадров энкавэдешни-ков составила 62%, из 6174 руководителей было сменено 3830 человек. Одновременно Берия лично разбирается с наиболее громкими фигурантами ежовских судилищ. Он отчетливо представляет, что мертвых не воскресить и, в то же время, понимает политическую пагубность для государства публичного признания факта гибели мало повинных сограждан. Беседуя с вдовой Бухарина совместно со своим сотрудником, одним из братьев Кобуловых, Берия зондировал ее позицию именно относительно данного аспекта.
В большой тени, отброшенной персонами Ежова и Берии, несколько затерялись другие достаточно важные фигуры конгломерата систем карательно-репрессивных органов.
20 июня 1933 года была учреждена Прокуратура СССР с целью дальнейшего «укрепления социалистической законности» на всей территории страны. Прокуратура Верховного Суда упразднялась, но в союзных республиках продолжали функционировать прокуратуры в составе наркоматов юстиции. На высшем уровне прокурорский надзор был отделен от судейства и наркомата юстиции, а ниже параллелизм продолжал действовать еще три с лишним года.
Лишь 20 июля 36 года совместным постановлением ЦИК и СНК был образован наркомат юстиции СССР и из системы НКЮ союзных и автономных республик были выделены органы прокуратуры и следствия. Их передали в непосредственное подчинение Прокурора СССР. Процесс централизации советской прокуратуры был завершен.
Первым главным прокурором Советского Союза был И.А. Акулов, занимавший некоторое время должность первого заместителя начальника О ГПУ и слывший конкурентом Ягоды. Прокурорство Акулова длилось не слишком долго, он занял затем кресло секретаря Президиума ЦИК и на этом его карьера закончилась, столь же бесславно как у Крыленко…
Бывший меньшевик Вышинский А.Я. сменил Акулова на посту главы Прокуратуры СССР, которая мыслилась как организация, долженствовавшая стать действенным заслоном по пути превышения инстанциями НКВД своих полномочий. Функции которого расширились с учреждением 5 ноября 1934 года Особого совещания при наркомвнуделе СССР. По некоторым данным, проект совместного постановления ЦИК и СНК об особом совещании был подготовлен под опекой Кагановича и заимствован с царского законодательства.
Полномочия Особого совещания еще больше увеличились в 1936 и 1940 годах, вплоть до вынесения приговоров о заключении в лагерь на максимальный срок и высшей меры наказания — расстрела. Ни одного протеста на решения Особого совещания прокуратура не приносила, что свидетельствует о ее несомненной причастности к репрессиям. Процедура рассматриваемых дел была предельно урезана, процессуальные гарантии изъяты. Дела рассматривались без заседателей и защиты. Меру наказания предлагал следователь, с которым, как правило, совещание соглашалось.
