Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса
Ежов начинает пользоваться все большим доверием Сталина, попросившего его, помимо прочего, присматривать за деятельностью НКВД и лично за Ягодой. Последний после смерти Менжинского автоматически стал председателем ОПТУ, через два месяца переставшего существовать по причине соединения с НКВД. Пересев в кресло наркома, Ягода продолжает исподволь вести свою собственную линию, хотя отнюдь не был избавлен от внимания ЦК партии.
Глава НКВД опрометчиво полагает, что его поползновения чрезмерно возвыситься не остаются незамеченными. А после присвоения ему в ноябре 35 года звания Генерального комиссара государственной безопасности, одного уровня с Маршалом Советского Союза, Ягода и вовсе теряет бдительность.
Неутомимый Ежов все больше втягивается в следственные дела НКВД, участвуя в допросах лиц, подвергшихся арестам. Возможно, ему принадлежит идея проведения повторного открытого судебного заседания над Зиновьевым и Каменевым и иже с ними. Факта весьма примечательного, поскольку бывшие наперсники Ленина совсем недавно были приговорены к длительным срокам заключения. 16 января 35 года Зиновьев был осужден на 10 лет лишения свободы, а Каменев, соответственно, на пять. Но в июле месяце, дабы исправить несправедливость в отношении первого, Каменеву добавили еще 5 лет.
Тем не менее, не успевших отсидеть даже года оппозиционеров вытаскивают на свет божий и привлекают вновь к следственным мероприятиям, которые продолжались с 5 января по 10 августа 1936 года. Впрочем истинной причиной новых процессов, видимо, стали повсеместно распространившиеся разговоры о злоупотреблениях властей. И дабы пресечь слухи, в Кремле решили продемонстрировать всему миру несомненную виновность осужденных. Для вящей убедительности им инкриминируются довольно крутые замыслы, в чем под давлением косвенных улик подследственные имеют неосторожность сознаться. Не вполне сознавая, что тем самым сами себя обрекают на гибель, вследствие непомерной суровости закона.
Ежов стремится максимально использовать трения среди руководителей НКВД и опирается на некоторых из них, вроде заместителя Ягоды Агранова. В период последнего разбирательства с Зиновьевым и Каменевым, он в конспиративном порядке приглашает к себе на дачу Агранова и от имени Сталина передает указания на ошибки, якобы допускаемые следствием. О том, что подследственные обречены на смерть, стало ясно 15 августа, когда газетные страницы затопили кровожадные лозунги наподобие «Расстрелять убийц», «Врагам народа нет пощады» и пр. и пр. По стране прокатились массовые митинги и демонстрации с требованиями самого сурового наказания. Сильнейшее давление на суд инициировались, несомненно, секретарем ЦК партии Ежовым и редактором газеты «Правда» Мехлисом.
Спустя месяц после завершения процесса, в ходе которого всплыло еще большее число недостаточно изобличенных «контрреволюционеров», Ежов сменяет Ягоду на месте главы НКВД. При чем заканчивавшие отдых на юге Сталин и А.А. Жданов телеграфировали Кагановичу и другим членам Политбюро о необходимости срочной ротации кадров руководства НКВД. Мотивируя неспособностью лично Ягоды и его аппарата решать усложнившиеся «задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока».
После суда над Пятаковым и другими Ежову присваивается звание Генерального комиссара госбезопасности, что, несомненно, вдохновило его на дальнейшие «подвиги».
В начале апреля 1937 года из печатного сообщения населению страны стало известно об окончательном падении Ягоды. Ежов со своими людьми пытается инкриминировать ему одну кампанию с мятежными полководцами, но Ягода категорически отрицает подобную связку.
В период разгрома военачальников-оппозиционеров Ежов награждается орденом Ленина — «за выдающиеся успехи в деле руководства органами НКВД по выполнению правительственных заданий».
«У большевиков слово не расходится с делом», так называлась передовая «Правды», текст которой практически целиком восхвалял наркома. Ежова повсеместно славословят как никакого другого деятеля СССР. Казахский акын Джамбул Джабаев именует его победоносным батыром, якобы разящим врагов блистательным клинком.
«Когда над степями поднялся восход
И плечи расправил казахский народ,
Когда чабаны против баев восстали,
Прислали Ежова нам Ленин и Сталин.
Приехал Ежов и, развеяв туман,
На битву за счастье поднял Казахстан».
Так писал престарелый акын о пребывании Ежова в Казахстане. Голова у бедняги неминуемо закружилась, огромная власть, которая навалилась на плечи Ежова, оказалась для него совершенно неподъемной. Он действует необычайно примитивно, все больше и больше нагнетая истерию мер карательного направления.
Особую опасность представляло то, что Ежов был далеко не обычным наркомом. Он оставался секретарем ЦК и председателем КПК, при этом едва не стал членом Политбюро, добравшись до уровня кандидата. Комиссия партийного контроля резко усилилась, и воодушевленные примером Ежова ее члены внесли свою немалую лепту в разгул репрессий.
В бытность Ежова наркомом, максимальные пределы наказания при лишении свободы повысились до 25 лет. Производства уголовных дел упростились до предела, а сотрудники Ежова бесчинствуют на всех уровнях вертикали НКВД. Расстрелы становятся едва не обыденным делом, нормой становится хватать и наказывать за малейшую провинность.
Народ метко окрестил беспредел, творившийся в системе органов НКВД, «ежовыми» рукавицами или «ежовщиной».
В то время, как от него требовалась филигранная хирургическая работа скальпелем, Ежов размахивает мечом. Он отказывается понимать, что, без устали взмахивая обоюдоострым лезвием, можно поразить безвинных. А также вероятность риска самому пораниться намного больше.
Ежов — типичный пример «маленького человека», в прямом и переносном смысле, не сумевшего соответствовать большим должностям.
Сэр Буллок, со странной для истинного джентльмена некорректностью, уверяет: «никто другой в советской истории не вызывал такой ненависти и одновременно презрения, как этот злобный карлик, не более полутора метров ростом». Одновременно британец утверждает, что якобы «Сталин нашел его где-то в Казахстане», как будто лишь исключительно в бескрайних просторах оного водятся столь вредоносные особи.
Ежов действительно был в Казахстане некоторое время, но он родился в Петербурге в 1895 году и с 14 лет работал на тамошних заводах. Вступил в ВКП(б) в 1917 году и «принимал активное участие в Октябрьской революции и гражданской войне». До 1921 года Ежов комиссарил в рядах Красной Армии. С 1922 года находился на ответственной руководящей партийной работе: секретарем Семипалатинского губкома, секретарем Казкрайкома.
В 1927 году, возможно, с подачи Кагановича Ежов перебирается в Москву и становится функционером ЦК ВКП(б). В 1929 — 30 годах занимает должность заместителя наркома земледелия СССР. С 1930 по 34 годы исполняет обязанности заведующего учетно-распределительным отделом и отделом кадров ЦК. На XVII съезде партии он избирается членом ЦК и членом Комиссии партийного контроля. С того же времени Ежов член Оргбюро при ЦК, заместитель председателя Комиссии партийного контроля и заведующий промышленным отделом ЦК, член ВЦИК и ЦИК СССР, дабы чуть позже взлететь еще выше.
Его карьера претендует на сногсшибательность. Через двадцать лет после Октябрьских событий он встал в один ряд со Сталиным, Молотовым, Литвиновым, Калининым, Ворошиловым. Старыми партийцами, которых знал и примечал сам Ленин. Одним словом, было от чего закружиться голове.
В целом Ежов выполнил уготованную ему роль — подчинил партийному контролю ставший излишне самостийным НКВД и разгромил мятежных полководцев, но слишком с большими издержками. Что, в конечном счете, было ему зачтено…
Наконец, повсеместные жалобные стенания лиц, возмущавшихся несоразмерными репрессиями, достигают Сталина. Он начинает понимать, что на постах председателя КПК и наркомвнудела Ежов допускает крупные просчеты, грубо попирая недавно принятый новый основополагающий закон страны — Конституцию СССР.
Осознав сей прискорбный факт, Сталин и другие руководители, естественно, начинают подыскивать ему замену. Впоследствии вождь мотивирует конструктору А.С. Яковлеву необходимость устранения Ежова его полной моральной деградацией. Но Ежов начал спиваться после снятия с поста главы НКВД и лишения высших партийных должностей. Лишь тогда он понял, что совершил массу непоправимых глупостей и прощения ему не будет.
Необходимо было исключить совершенно риск ошибки. Положение, сложившееся в КПК и органах НКВД, очень сильно влияло на всю непростую внутреннюю обстановку в стране.
Высказывания известнейшего российского ученого академика В.И. Вернадского, запечатленные им в дневниках тех лет, являются своеобразным барометром советского общественного мнения. Если исключить из его сведений малодостоверные и естественные в его возрасте нотки старческого брюзжания (в марте 1938 года ученый отметил 75-летний юбилей), то картина тогдашней советской действительности вырисовывается не столь уж беспросветно мрачной. Однако красной нитью сквозь них проходит тема «ежовщины» и скрытого противоборства в высших эшелонах власти.
