Анатолий Спесивцев - Флибустьеры Чёрного моря
Сами османские каторги, кстати, от этого огня, большей частью картечного и ружейного, не пострадали совершенно. В центре набольший урон потерпели передовые корабли. Отставшие же — невольный арьергард авангарда, как и левый фланг, не пострадали от предательской атаки совсем. Игнорируя обстрелянные суда, Иван направил свой корабль вперёд, продолжая движение, он вышел на корабли османского левого фланга. На абордаж одной из левофланговых баштард, выдав по ней один залп, и пошёл флагман казаков. Ответить османы не могли, их корабль, как это часто бывало, утратил в начале боя управляемость из-за бунта на гребной палубе. Пусть и прикованные к лавкам, гребцы начисто лишили свой корабль подвижности, а ветер был совсем не попутный. Хотя на палубе у османов воинов было явно больше, казачья каторга заведомо имела численное преимущество. Во время боя гребцы у казаков становились воинами.
Другие корабли поддержали командира флотилии и, пронзив турецкий авангард почти насквозь, атаковали неповреждённые ещё огнём корабли. Это не значило, что каторги с прореженными экипажами остались без казацкого внимания. Ещё минуту назад бежавшие от турок струги немедленно атаковали их (не озабочиваясь терминологическими тонкостями, казаки именовали каторгами все виды османских галер). Не разворачиваясь даже, рулевые вёсла у них были с двух сторон, нос и корма в стругах и чайках были легко взаимозаменяемыми. Весьма способствовало быстрой победе и обездвиживание османских кораблей в момент боя. Поражение османского флота означало для каторжников освобождение из страшного рабства.
Пригодились и пугательные ракеты. Прежнего, совершенно ошеломляющего врагов действия, в атаках на корабли османского авангарда они уже не давали. Османы, видимо, были кем-то предупреждены о их воздействии на людей, а предупреждён, значит — вооружён. Даже страшные слухи ходившие по Стамбулу об этом оружии врагов, их не смутили. Правда, страшный визг и свист с ультразвуковой компонентой, пусть не приводили попавших под его действие людей в шоковое состояние, но заметно смущали, вынуждали ошибаться. А в бою даже короткая заминка может оказаться роковой. Казаки получали хотя бы несколько секунд на приближение к врагу. А дальше в дело вступала арифметика. Не случайно даже гений военного дела Наполеон считал, что "Бог на стороне бОльших батальонов". В результате этого, оглушенные страшными звуками их враги вынуждены были противостоять сразу нескольким противникам. В таких условиях даже не самые опытный млодык получали возможность сразить в бою такого грозного противника, как янычар. Впрочем, последних-то на кораблях этой османской эскадры было немного, а некторые азапы имели подготовку худшую, чем новики и молодыки.
Нельзя не отметить, что ни одна османы авангарда бежать из боя не пыталась. Отчаянно дрались собранные с бору по сосенке их военные экипажи, поддерживаемые частью палубной команды. Но, известно "Сила солому ломит". Теряя немалое количество людей — уровень боевой выучки и у них ныне был в среднем невысок — казаки захватывали одну вражескую каторгу за другой. В плен в этом бою никто не брал, да и сдаваться пытались разве что перебежчики-греки. Казаки из-за грядущего сражения с основной частью османского флота иметь сомнительных людей на своих кораблях не хотели. Поэтому пленных от этой части боя, потом зафиксировано не было.
Опрометчиво раскованные каторжники на многих захваченных кораблях садиться за вёсла при приближении османского флота не захотели. Кое-где достаточно оказалось пострелять в воздух, на других кораблях помогли подчёркнуто беспощадные расстрелы сопротивляющихся. Как известно "Добрым словом и пистолем можно сделать куда больше, чем просто добрым словом". Главное, разместить на захваченных каторгах казаков с купеческих кораблей и стругов успели.
Васюринский понимал, что в маневренном сражении турки, имеющие несравненно больший опыт вождения больших гребных судов, если не победят — не стоило сбрасывать десятки готовых к бою стругов — то нанесут казакам страшный урон. Посему он намеревался сбить свои каторги в плотную кучу и рвануть навстречу уже подошедшим, растянутым в широкую линию в два ряда туркам. Капудан-паша широко развернул строй своих кораблей, собираясь охватить казаков с флангов и уничтожить. Так сказать, Канны на море.
Хотеть и мочь — две большие разницы. Капудан-паша имел для подтягивания отставшего арьергарда, развёртывания своих кораблей в линию много времени, обеспеченного ему героически погибшим авангардом. Васюринскому о таком и мечтать не приходилось. В связи с приближением врага пришлось бросить свои корабли на него немедленно. Где захваченные казаками трофеи находились оттуда и атаковали. Кучками, с просветами между собой. Лишь бы не встретить врага неподвижными. Что обещало им в ближайшее же время крупные неприятности.
Можно не сомневаться, что капудан-паша смог бы воспользоваться такой подставой, если бы… Ох уж это если бы.
Флагман османской эскадры, капудана — баштарда капудан-паши — шла в самом её центре. Самый большой корабль из принявших участие в этом сражении, с более чем сотней пушек и двумя сотнями янычар на борту. И совсем не случайно на него вышли флагман казацкой флотилии "Азов" и другие корабли, имевшие на борту новейшие ракеты (и, добавим мы, не имевшие почти боеприпасов для пушек, израсходованных в бою с авангардом). Невозможно точно сказать, о чём думал в тот момент капудан-паша. Весьма вероятно, радовался предстоящей победе в связи с разбродом и шатанием в эскадре врага. Однако если это так, то его радость была преждевременной. Хотя начало второй фазы сражения было безусловно за османами. Их мощная, по сравнению с казацкой, артиллерия успела при сближении флотов дать залп, отправивший на дно пару стругов, которым совсем не место было в авангарде, и нанести урон одной из казацких каторг, выкосив большую часть команды палубы. Естественно досталось каменной картечи и другим казацким судам и командам на них.
Когда флагманы сблизились до расстояния метров в пятьдесят, с казацких галер, со страшным грохотом, хотя и не настолько жутким, как от пугательных, с огромными огненно-дымными хвостами, на противника метнулись ракеты. Одна, впрочем (слава Богу, только одна!), сразу же нырнула в воду, где и навеки канула. Три поднялись выше уровня галерных палуб. Две при этом улетели в море и утонули, а одна ударилась в мачту галеры второго ряда и взорвалась на её надстройке. Зато остальные врезались во вражеские корабли. На палубах трёх раздались мощные взрывы, в стороны полетели куски досок и клочки человеческой плоти. На палубах других трёх османских галер после более слабых вспышек (невыработанных пороховых зарядов ускорителей) почти мгновенно запылали огромные костры. Естественно, все шесть поражённых страшным оружием галер тут же потеряли управляемость. Не столько из-за повреждений, сколько из-за поднявшейся на их бортах паники. Взрыв на флагманской галере удачно накрыл весь штаб капудан-паши с ним во главе. Это не помешало янычарам драться, защищая свой корабль, но… что толку? Их перестреляли и перерезали, как и ещё несколько не потерявших храбрость экипажей. Единственное, что смогли добиться эти храбрецы — прихватить на тот свет несколько десятков врагов.
Для флота в четыре десятка кораблей одновременная потеря шести из них — крупная неприятность. Крупная, но не фатальная. Однако…
"Однако, если бы, но…" было несколько. Первым была потеря управляемости центра. Гибель флагмана заметили все. Ведь с его корабля осуществлялось руководство эскадрой. А его заместитель, терсаны агасы, погиб ещё раньше. Второе лицо в османском флоте, его вице-адмирал, терсане кетхудасы, сидел в это время в Очакове, блокируя возможный прорыв в Чёрное море запорожцев.
При потере командования особенно остро выступило второе "если бы". Уже несколько месяцев по Стамбулу, другим городам и весям Османской империи распространялись слухи о появлении у казаков страшного оружия. В том, какое это оружие слухи расходились кардинально. Упоминались и огонь из ада, предоставленный шайтаном кому-то продавшемуся ему, огненные стрелы, убивающий не только тело, но и душу, вопль голодного демона и многое, многое другое. Капудан-паша приказывал пороть за распространение этих сплетни, угрожал вешать паникёров, но они от этого ширились ещё больше. Лучшие капитаны смогли загнать всю эту сверхъестественную муть в подкорку своих подчинённых, авангард дрался без страха. Но далеко не все капитаны были сильными и умными.
Применение новых ракет, зримо более мощных, чем всё, что было известно раньше, убедило большинство в их истинности. Пуск же вслед за этим пугательных ракет обратил все османские корабли в бегство. Османы посчитали издаваемые ими звуки тем самым оружием, страшным не только для тела, но для души. Погибнуть за повелителя правоверных они, может быть, были готовы, но рисковать своей душой… увольте. Все, которые смогли развернуться. Отличавшиеся поражавшей европейцев храбростью османские воины иногда бывали склонны к панике. Дисциплины, сплачивающей ряды в момент опасности, у них не хватало во все времена. Корабли центра, кроме трёх сгоревших, стали добычей.
