Дмитрий Колосов - Император открывает глаза
Если б не гордость, он остался бы жив.
Ратибор так и не понял толком, что это было, то ли какое-то оружие, толи звериная лапа. Выскользнув ниоткуда, из колышущегося белесого полумрака, это скользнуло по шее Моора. Всхрипнув, горец упал. Моментально выхватив меч, Ратибор нанес несколько суматошных ударов в пустоту. Клинок со свистом рассекал зыбкий воздух, но цели так и не нашел. Осознав тщетность своих усилий, Ратибор прекратил избиение пустоты. Ухватившись за эфес обеими руками, росс выставил меч перед собой с таким расчетом, чтобы можно было отбить внезапный выпад, хотя у него не было уверенности в том, что это выпад последует спереди. После этого он склонился над своим проводником. Тот уже не дышал. Остекленевшие глаза были наполнены застывшим ужасом, а из разорванной шеи тоненько цевкала кровь. Должно быть, именно в этот миг гаснущее сердце предприняло последние усилия. Взвившись вверх фонтанчиков, струйка крови окропила правую руку Ратибора. Росс машинально отер ладонь о штаны.
Издалека донесся слабый крик. Перепрыгнув через мертвое тело горца, Ратибор устремился вперед. Он бежал вверх по лестнице сквозь зыбко переливающийся светом и тьмою воздух, стараясь не думать о том, что из полумрака в любой миг может появиться это, только что принесшее смерть его случайному знакомому.
А тени продолжали свою причудливую игру. Они таинственно переливались из угла в угол, порождая ужасные видения. Невидимые лапы цепляли Ратибора за ноги, нечеловеческий хохот раздирал сознание. Росс с размаху пронзал видения мечом, и клинок проваливался в пустоту. Но Ратибор уже знал, что любой из призраков способен обрести силу. Он рубил наотмашь, рассекая полумрак яркими отсветами своего меча.
Крик повторился, на этот раз совсем близко. Ратибор с удвоенной энергией рванулся вперед. Он пробегал мимо очередного факела, когда что-то неразборчиво огромное выскользнуло из отступающей темноты и бросилось ему в лицо. Мгновенно отпрянув, Ратибор ударил по черному мечом. Раздался короткий злобный вой, эхом пронесшийся по извилистой галерее. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Ратибор сшиб факел и отшвырнул его за спину. Стало совсем темно, зато отвратительные тени отступили, а голоса стихли.
Росс продолжал подниматься, пока не очутился в небольшой, слабо освещенной зале. Среди уже привычных глазу колонн взгляд Ратибора различил неясный силуэт какого-то существа, склонившегося над неподвижно лежащим телом ребенка. Издав воинственный клич, воин бросился на врага. Однако не успел росс сделать и пары шагов, как тот отпрянул в тень ближайшей колонны и исчез. Ратибор так и не понял, куда он делся. Склонившись над Нолой, росс оглядел ее. Девочка дышала ровно и безмятежно, словно во сне. На тоненькой шейке алели два крохотных пятнышка.
Мерный, эхом доносившийся из-за спины свист Ратибор услышал слишком поздно. Росс успел обернуться, но на то, чтоб поднять меч, времени не осталось. Последнее, что он увидел, были крылья – громадные, перепончатые, черные, разбитые на множество сегментов ажурно-белой паутиной. Ослепляющие крылья смерти.
6. Нежные глаза зверя
– Странно, – заметил Мудрец по возвращению в покои, обнаружив дверь открытой. Впрочем, девочка и Ратибор были в полном здравии. Они дружно посапывали на кровати – огромный, распластавшийся во всю длину ее, Ратибор и крохотная, прижавшаяся калачиком к его боку, Нола.
– Вот это охранник! – засмеялся вошедший следом Правдомысл. Он хотел было разбудить Ратибора, но Мудрец не позволил это сделать.
– Пусть спит. По крайней мере, с ними ничего не случилось, и это не так уж плохо. Отправляйтесь в свои покои и не забудьте затворить двери. И будьте чутки во сне! Кто знает, какие сюрпризы может преподнести ночь в этом замке!
Посмеиваясь над незадачливым Ратибором, братья стали расходиться. Шедший последним Дор замешкался у двери. Мудрец вопросительно посмотрел на него.
– Хочешь что-то сказать? – Юноша замялся. – Говори смелее! – подбодрил его Мудрец.
В этот миг гаснущий огонь вдруг ожил, и отсветы пламени заскользили по стенам. Вздрогнув, юноша отрицательно покачал головой и вышел. Мудрец, пожав плечами, улегся на лавку. Вскоре его сморил сон. Дору же так и не довелось заснуть этой ночью.
Следуя совету Мудреца, юный росс затворил дверь на засов. В покоях было душно и сумрачно. Затухающий камин отбрасывал красноватые блики, темными пятнами скользившие по стенам. Дор поворошил тлеющие поленья витиевато изогнутым прутом и направился к ложу. Отстегнув от пояса меч, юноша поставил оружие у изголовья, после чего улегся прямо на меховую полсть, служившую покрывалом. Кровать была большой и слишком мягкой. В другой раз это последнее обстоятельство непременно вызвало б неудовольствие Дора, но сейчас он был слишком далек от того, чтобы думать о подобных пустяках.
Дор был взволнован и, чего греха таить, слегка испуган. Дело в том, что смятение, охватившее юношу на пиру, когда он увидел прекрасное лицо княжны, было вызвано не восторгом, как решил Мудрец, а самым настоящим ужасом. Дор признал в дочери князя ту самую девушку, которую видел в подземелье. Именно это, а не красота княжны, поразило Дора, хотя и красота, надо признаться, была достойна восхищения. Россу припомнились истории, затаенным шепотом рассказывавшиеся по вечерам, о мертвецах, что выходили на землю и утаскивали в свои могилы неосторожных путников. Мертвецы были непередаваемо злобны и очень сильны. Никто из живых не мог совладать с ними. И меч, и стрела были бессильны против мертвецов. Чтобы победить их, заставив навсегда вернуться в могилу, требовалось знать магическое слово. Увы, Дор его не знал. Возможно, слово знал Мудрец, но он наверняка посмеялся б, скажи ему Дор, что видел княжну мертвой, и потому юноша не решился рассказать о своем приключении в подземелье. Дор и сам охотно посмеялся б над подобной историей, не случись она с ним. Но он мог поклясться чем угодно, что именно княжна лежала в том странном гробу в подземелье и что щеки ее были холоднее льда.
Взбудораженное сознание юноши распалось на две части. Одна отказывалась поверить в увиденное, вторая терпеливо настаивала, что все это было. Перед глазами Дора мелькали вереницей причудливые видения: скалящийся острыми клыками шпилей замок, громадный волк с горящими глазами, готовый наброситься на скорчившуюся в страхе девочку, мрачно улыбающийся князь Вульго, за чьей спиной хлопали, подобно крыльям гигантской птицы, полы зловеще черного плаща. И все это отступало перед лицом княжны – тонким, изящным, с матовой, гладкой, словно шелк кожей. Яркие губы навевали грезу страстных поцелуев, а колдовские глаза смеялись, смеялись, смеялись…
Вот и сейчас их наполняла усмешка – скользящая, зеленая, лучащаяся. Целый мир, расписанный хризоберилловыми тонами, таинственно переливающимися в бездонной глубине. Глаза страстно шептали, ласкали, манили к себе. Не отдавая отчета в том, что делает, Дор потянулся губами к этим прекрасным глазам. В тот же миг мягкие ладони обняли голову юноши, и он ощутил сладостное прикосновение нежных губ. Упруго сомкнувшись с его губами, они слегка раздвинулись, и Дор почувствовал легкий шаловливый укус, словно птичка щипнула клювиком, проколов до крови кожу. Вздрогнув от неожиданности, юноша отпрянул.
Его видение обратилось в реальность – у кровати стояла княжна Иленна. Губы девушки были полураскрыты, глаза насмешливо улыбались.
– Как ты попала сюда? – осевшим голосом выдавил Дор, непроизвольно закидывая руку за голову, где покоился меч.
– Захотела увидеть тебя и пришла!
– Но как? Я запер дверь!
Иленна покачала головой, густая волна волос вороновым крылом разлетелась по воздуху.
– Нет, она была открыта. – Прозрачные глаза девушки были столь искренни, что Дор не осмелился усомниться в ее словах. Он и впрямь мог забыть задвинуть засов. Юноша попытался вспомнить, делал он это или нет. Ему казалось, что делал, однако полной уверенности не было.
Пауза затянулась. Дор молчал. Гостья также безмолвствовала, с ярких уст ее не сходила легкая улыбка.
– Что тебе нужно? – наконец отважился выдавить Дор.
– Разве витязь может задавать девушке подобные вопросы? – поинтересовалась княжна.
Дор смутился. Еще через мгновение до юноши дошло, что невежливо разговаривать со стоящей перед тобой девицей, развалясь на кровати, и он смутился еще сильнее. Следовало либо предложить ей сесть рядом, либо встать самому. На первое Дор, будучи по натуре застенчивым, не отважился, зато второе исполнил со всей поспешностью, на какую только был способен. Вскочив с кровати, он предложил княжне:
– Присаживайся.
– Благодарю.
Чинно расправив подол платья, княжна уселась на постель. Какое-то время она смотрела в пол, будто бы пребывая в замешательстве, потом подняла свои лучистые глаза на росса. Смущение Дора достигло крайней степени, какую только можно было вообразить. Видно, оно забавляло княжну, та улыбнулась, словно подбадривая юношу. Зубы ее были ослепительно белы и ровны, будто привезенное с севера жемчужное ожерелье.
