Оленин, машину! (СИ) - Десса Дарья

— Ты не бойся его. Если что — скажи. Я тут намедни катану в бою взял у одного японца.

— Катану?

— Ну, сабля такая. Меч, — пояснял я. — Припрётся Лепёхин, передай ему: отчекрыжу причиндалы по самый корень.

Зиночка уткнулась мне в плечо и стыдливо захихикала. Представила, видимо. Вскоре она задремала. Я полежал немного и, как ни хотелось покидать любовного гнёздышка, понял, что надо уходить. Осторожно поднялся, стараясь не разбудить девушку. Она крепко спала, её дыхание было тихим и ровным. Я выбрался из палатки, и, пока шёл, мысли вернулись к сокровищам.

Вспоминались слова лейтенанта японской армии Сигэру. Он говорил о вагоне, рухнувшем в реку. Наверняка бронированный. С хорошими замками. Возможно, внутри даже сейфы. Об этом я лейтенанта расспросить не успел. Жаль, надо было. Но наш поединок случился слишком внезапно. «Повели себя, как два взбесившихся барчука, блин! — подумал недовольно, вспомнив обстоятельства „дуэли“. — Тоже мне, Лермонтов с Мартыновым!»

Ладно, кто старое помянет, тому вставная челюсть положена. Теперь мне надо было разработать план, как всё это забрать. Стоп. А зачем? Вот для чего мне столько золота и драгоценностей? Я ведь в Советском Союзе если останусь, мне столько денег не потратить. Ни машину личную не купить, — их пока слишком мало, да и те наперечёт. Что же? Дом где-нибудь в Москве? Если бы сейчас шла Великая Отечественная, отправил бы большую часть на нужды фронта. Пусть бы на них построили, скажем, истребительный авиаполк. Или танковый.

Но теперь время изменилось. Просто отдать на нужды страны, чтобы помочь ей восстанавливаться из руин? С другой стороны, ценности-то китайские. У них сейчас ещё хуже. У нас, по крайней мере, только западная часть державы пострадала. Поднебесную трясёт с начала ХХ века. То революция, то гражданская война, то оккупация Японией, то советско-японская война.

Надо подумать. Но это потом. Прежде решу, как достать сокровища. Я понимал, что план не может быть спонтанным. Следует быть осторожным, чтобы не попасться. Хоть и служу в СМЕРШ, но лучше ни с кем информацией не делиться. Необходимо просчитать каждый шаг. Что я сделаю, когда доберусь до места? И что, если кто-то другой тоже захочет заполучить эти сокровища? Вдруг Сигэру успел ещё с кем-нибудь поделиться? Хотя вряд ли. Он рассказал о них, одной ногой стоя в могиле.

С другой стороны, мне без помощника в этом деле нельзя никак. Один точно не справлюсь. Или смогу? Нет, сначала надо наведаться в то место, провести разведку. Но как, если я не вольный казак, а подчинённый водитель? К тому же неизвестно, освободили наши ту территорию или нет. Вдруг она ещё под японцами?

От количества вопросов без ответов голова начала пухнуть. Я пытался разобраться в сложившейся ситуации, но мысли путались в хаосе, не поддаваясь логике. Чтобы справиться с нарастающим напряжением, решил, что пора обратиться к Гогадзе. Он при штабе, сможет найти нужную информацию. Правда, придётся долгонько топать: всё-таки штаб полка не в соседней комнате. Хорошо, что наш батальон постоянно движется в его полосе наступления.

— Алексей! — меня окликнули, стоило сделать несколько шагов в сторону от расположения батальона.

Я чертыхнулся про себя. Обернулся. Оказалось, зря ругался. Ко мне от штабной палатки шёл Сергей Добролюбов, бывший следователь МУРа и наш оперативник.

— Здравия желаю! — мы пожали руки. — Слышал, ты японского офицера на дуэли убил?

Пришлось кивнуть. Шила в мешке не утаишь.

— Было дело, — ответил неохотно.

— Ну-ну, — Добролюбов посмотрел на меня как-то… слишком пристально, что ли. — Ничего он тебе перед смертью не рассказал?

Я поднял брови. Так-так. Начинаются проблемы.

Глава 52

Я сразу понял, что не собираюсь пока делиться с Добролюбовым всей информацией. Да, мужик он хороший. Но кто знает, как отреагирует, когда ему станет известно о сокровищах? И вообще следует разобраться сначала, что ему от меня понадобилось.

— Да мы с ним и не общались особо. Он, как из виллиса вылетели, развязал верёвку на руках и напал. Ну, я опередил его. Предложил по-честному сразиться, — рассказал я оперативнику.

— На пистолетах, что ли? — удивился Добролюбов.

— Нет, конечно. На катанах — японских мечах. Я, когда его взял в плен, при нём была одна. Ну, а другая у меня в машине валялась. Тоже трофей. Ну, в общем…

— Интересно, уголком рта усмехнулся оперативник. — Откуда ты приёмы фехтования так хорошо знаешь?

— Это допрос? — нахмурился я. Что-то не нравится мне, когда столько вопросов задают. Да не просто из любопытства. Явно к чему-то клонит товарищ лейтенант, но темнит, как Малевич со своим «Квадратом».

— Никоим образом, — улыбнулся оперативник. — Просто появилась оперативная информация, что офицер, с которым ты схлестнулся, был непростым человеком.

— Да? — сделал я вид, что не понимаю, хотя уже начал догадываться. — И что в нём такого особенного?

Добролюбов помолчал. Решал, видимо, стоит со мной делиться или нет.

— Он тебе, случайно, перед смертью ничего такого не рассказывал?

Я сделал вид, что усиленно вспоминаю. Даже лоб наморщил. Потёр подбородок, будто проверяя, не слишком ли сильно отросла щетина. Нет, не должна была. Перед тем, как мы с Зиночкой окунулись в омут физических удовольствий, я тщательно побрился. Негоже девушке нежную кожу портить своей наждачкой.

— Он мне рассказывал только об истории своего рода. Видимо, впечатлить хотел. Про своих предков, которые у него были сплошь военными. Генерал на генерале. Даже при Порт-Артуре один участвовал, — сказал я.

Про катану ни слова. Иначе отберёт. Скажет нечто вроде «это важная улика», и прощай, творение Мицуи Хара, которого вдохновляли духи предков. Мысленно я ещё попросил у оперативника прощения за своё решение молчать. Но прежде надо понять, какое в задуманной им игре место отводится для меня. Быть пешкой или разменной монетой не собираюсь. Не для того переродился в новом теле, чтобы меня использовали, как презерватив.

Добролюбов, кажется, поверил. Тогда настал мой черёд вопросы задавать. Всё-таки у нас беседа, а не допрос.

— А что случилось-то? Может, скажешь? — снова поинтересовался я таким тоном, что вроде бы и не слишком мне интересно. Скорее, любопытно просто.

— Лейтенант Сигэру Хаяши, согласно оперативным данным, владел информацией о ценностях, которые китайские товарищи собирались переправить в СССР по железной дороге накануне японского вторжения, — сказал Добролюбов. — Но нам известен лишь маршрут, по которому двигался состав. В каком-то месте он потерпел крушение. Японцы его взорвали, не зная о содержимом одного из вагонов.

— Что же там было? Какие такие ценности? — уточнил я.

Оперативник пожевал губами, раздумывая.

— Учти, Алексей. Я не имею права тебе разглашать эти сведения.

— Ну, ладно тогда…

— Но я сделаю это, поскольку видел тебя в деле, — твёрдо сказал Сергей. Мне стало приятно.

— Слушаю внимательно, — ответил ему.

Добролюбов прочистил горло. Потом заговорил спокойно и буднично, словно рассказывал об ассортименте в продуктовом магазине:

— Если переводить на рубли, то сумма получится астрономическая. Ценности — это буквально. Золотые слитки, ювелирные изделия, драгоценные камни, огромные суммы в долларах. Есть информация, что там даже золотые царские червонцы имеются. Словом, много чего. Всё это было спрятано в бронированном контейнере, который перевозил отдельный вагон. После того, как он пропал, японцы пытались его искать. Сигэру — один из тех, кто руководил поисковой операцией.

— Но ведь я встретил его, когда он командовал отрядом камикадзе, — заметил я.

— Всё верно. Поскольку миссию он благополучно провалил, ему был предоставлен выбор: или увольнение из императорской армии и возвращение домой с позором, или отважная смерть на поле брани. Он выбрал второе. Эх, жаль, что сведения об этом человеке к нам поступили слишком поздно… — оперативник с досады махнул рукой, достал пачку папирос. Вытащил одну, дунул в неё, чтобы сбить табачинки с мундштука, но перестарался, и всё содержимое вылетело из папиросной трубочки.