Андрей Матвеенко - Сны Великого князя. Дилогия (СИ)
ї 12. Во Владивостокском отряде
Для базировавшегося на Владивосток отряда русских кораблей война де-факто началась 26 января 1904 года, когда в крепости, как уже упоминалось выше, объявили военное положение. А уже на следующий день командующий отрядом крейсеров капитан 1 ранга Н.К.Рейценштейн, получив приказ наместника Е.А.Алексеева начать военные действия и нанести возможно более чувствительный удар и вред сообщениям Японии с Кореей, вышел в море с 4-мя броненосными крейсерами.
Этот первый рейд оказался не слишком успешным — разыгравшийся шторм вынудил прервать его досрочно и вернувшиеся во Владивосток 1 февраля «Бородино», «Полтава», «Очаков» и «Кагул» за время похода к проливу Цугару смогли потопить лишь один японский пароход («Наканоура-Мару», водоизмещение 1084 т) и еще один пароход обстреляли.
Впрочем, второй поход крейсеров Владивостокского отряда, начавшийся 11 февраля, завершился и вовсе ничем — за все время нахождения в море ни одного японского судна так и не было обнаружено и 17 февраля корабли возвратились в порт. Причем, как доложили командиру отряда береговые службы, 12 февраля к острову Русский эскадрой из 10 кораблей наведались японцы, но ушли обратно, так и не сделав ни одного выстрела.
Далеко не столь безобидным стал визит к Владивостоку эскадры Камимуры десять дней спустя, 22 февраля, когда русские наблюдательные посты примерно в 9 часов утра обнаружили в заливе Петра Великого, к югу от острова Аскольд, 6 японских крейсеров — 4 броненосных («Идзумо», «Адзума», «Якумо» и «Ивате») и 2 бронепалубных («Касаги» и «Иосино»).
Оставив бронепалубные крейсера у острова Аскольд, японские броненосные крейсера подошли к полуострову Басаргина, и в 13.30 головной корабль открыл огонь из орудий. В течение часа японцы выпустили около 200 снарядов, подвергнув обстрелу строящиеся форты Суворова и Линевича, береговые батареи и восточную часть города и порта. Тем не менее, несмотря на интенсивность обстрела, ущерб от него оказался невелик — в корабли, к примеру, и вовсе не попало ни одного снаряда. Впрочем, вышедшие из гавани с запозданием русские крейсера — причиной задержки были осложнявшие маневрирование зимние льды, вызвавшие навал «Бородино» на «Полтаву», и собственные минные заграждения — противника также уже не застали и вынуждены были вернуться назад. Владивосток в тот же день приказом коменданта крепости был объявлен находящимся на осадном положении.
Впоследствии японские силы еще не раз появлялись у Владивостока. Но основной их целью при этом были уже не обстрелы, а минные постановки у побережья русского Приморья. Так, сразу несколько минных заграждений были выставлены кораблями Камимуры на подступах к Владивостоку в ночь с 18 на 19 апреля.
Впрочем, со стороны японцев это был слегка запоздалый шаг, поскольку как раз накануне, 17 числа, во Владивостокский порт вернулись из очередного рейда последние из отправившихся в него 13 апреля русских кораблей — крейсер «Полтава» и два номерных миноносца. Днем ранее в гавани отшвартовались остальные три крейсера, которые в этом походе действовали уже под флагом нового командующего — контр-адмирала К.П.Иессена, принявшего этот пост еще 4 марта.
Цель этого выхода Владивостокского отряда в море, как и смена главноначальствующего над ним, нуждаются в отдельном пояснении. Сразу после своего прибытия в Порт-Артур командующий флотом Тихого океана вице-адмирал С.О.Макаров приказал возглавлявшему Владивостокский отряд Н.К.Рейценштейну послать один из крейсеров на разведку к островам Цусима. Рейценштейн доложил о невозможности выполнения этого приказа из-за минной опасности и отсутствия во Владивостоке тральных сил. Такой ход мыслей подчиненного не нашел поддержки у Степана Осиповича, известного своей страстью к активным действиям. И главнокомандующему Е.А.Алексееву лег на стол доклад, содержавший вывод Макарова о том, «что там (во Владивостоке — прим. авт.) нужен адмирал». Решение по кандидатуре нового командира Владивостокского отряда было принято в тот же день, 24 февраля, а уже в начале марта Иессен прибыл к новому месту службы.
В том же докладе наместнику Макаров, знающий, с какой настороженностью и даже опаской японцы относятся к российским подводным лодкам, испросил у него как Главнокомандующего русскими силами на Дальнем Востоке разрешения на переброску в Порт-Артур одной из двух находящихся во Владивостоке подлодок типа «Касатка» (это хотели сделать еще до войны, но так и не успели). Алексеев, слабо представляя себе роль этой «диковинки» в современной войне и, вероятно, не придавая особого значения боевым качествам крошечных в сравнении с современными броненосцами и крейсерами суденышек (или же зная, что во Владивосток планируется вскорости доставить по железной дороге две балтийские «касатки»), согласие на это дал, хотя и лишь спустя месяц. Поговаривали, что причиной такой задержки была не более чем чиновничья блажь Алексеева, не желающего безоговорочно потакать всем «прожектам» Макарова с учетом наметившихся между ними трений.
Однако страховочные меры от обнаружения лодки японцами в свете приказа наместника не рисковать кораблями понапрасну потребовали разработки отдельной операции для проводки в Порт-Артур отряженного на это задание «Карпа». И пока раньше вышедшие из Владивостока «Бородино», «Очаков» и «Кагул» с 6 миноносцами наведывались к корейскому порту Гензан, оттягивая на себя безуспешно пытавшегося их ловить Камимуру и потопив за время похода два военных транспорта и столько же небольших каботажных судов, «Полтава» еще с двумя миноносцами буксировала «Карпа» (для сбережения его собственного запаса топлива) к Цусимскому проливу.
Этот второй отряд, в отличие от действующего с «шумом и помпой» первого идущий сторожко, уклоняясь буквально от каждого встречного дыма, смог довести подлодку почти до Ульсана, после чего она отправилась в Порт-Артур своим ходом, а крейсер с миноносцами лег на обратный курс. Причем на пути домой этим кораблям, не скованным более охраной лодки, удалось захватить двигавшийся из Хакодате в сторону Кореи японский транспорт и привести его во Владивосток. А для введения в заблуждение японской агентуры во Владивостоке относительно того, куда делся «Карп», в крепости был распущен слух о гибели лодки со всем экипажем в результате подрыва на мине во время учебного выхода.
Очередной рейд крейсерского отряда, с 7 по 12 мая, оказался не столь результативным — за все время нахождения на коммуникациях противника четверкой русских крейсеров было потоплено лишь две шхуны и один транспорт, перевозивший военную контрабанду. Зато в следующем, начавшемся 31 мая — сразу после получения из Чифу информации об активизации воинских перевозок японцев — и завершившемся 7 июня, русским сопутствовала удача.
В этот раз крейсера наведались к островам Цусима, где «Бородино» потопил два японских транспорта («Идзума-Мару» и «Хитачи-Мару»), а «Очаков» — еще один («Садо-Мару»). Однако главным в данном случае было не количество пушенных на дно «купцов», а содержимое их трюмов. «Садо-Мару» перевозил 1350 солдат, еще свыше тысячи было на «Хитачи-Мару», но куда чувствительней для японцев была потеря другой части его груза — предназначавшихся для обстрела Порт-Артура 18-ти тяжелых 11-дюймовых гаубиц, которые не успели отправить по назначению из-за задержек с высадкой 3-й армии Ноги. Эскадра Камимуры в составе 4 броненосных и 2 бронепалубных крейсеров, а также 8 миноносцев, получив сообщение о нападении на транспорты, оперативно выдвинулась с военно-морской базы Такесики на островах Цусима на поиск Владивостокского отряда крейсеров, но все их попытки отыскать русских оказались тщетными. А те на обратном пути еще более увеличили свой призовой счет, задержав в 150 милях северо-западнее острова Дажелет английский пароход, шедший с контрабандным грузом в Японию.
Состоявшийся 15 июня новый выход Владивостокского отряда в море обернулся первыми потерями уже для русских. На подходах к корейскому порту Гензан один из сопровождающих крейсера миноносцев (N 314) получил повреждение рулевого устройства при касании камня. Руль исправить не удалось, а буксировка миноносца одним из крейсеров замедляла движение отряда, мешая тем самым выполнению задания. Поэтому миноносец пришлось затопить с помощью подрывного патрона, предварительно сняв с него команду, артиллерию и боезапас.
За время этого похода, завершившегося 20 июня, отряду удалось уничтожить несколько мелких пароходов и шхун и захватить корабль, следовавший из Японии в Корею с лесом для строившейся дороги Фузан-Сеул-Чемульпо. Заметив в районе острова Цусима эскадру Камимуры (все те же 4 броненосных и 2 бронепалубных крейсера и 8 миноносцев), русские крейсера отошли, не приняв боя.
Последующие события на дальневосточных рубежах России вряд ли тянули на сильный ход с японской стороны, максимум — на разведку боем, хотя и представляли собой единственную в этой войне попытку японцев ступить на исконно русскую территорию (Квантунский полуостров к таковой все же отнести было нельзя). Выразилась она в высадке 23 июня на юго-западном побережье полуострова Камчатка, в устье реки Озерная, десанта в количестве 150 человек при одном орудии под командованием отставного флотского лейтенанта С.Гундзи — этот отряд прибыл на 4 шхунах с острова Шумшу, принадлежавшего к японским Курилам. Но находиться на русской земле японцам довелось не слишком долго — уже 16 июля отряд русской пехоты поручика М.Сотникова, совершивший марш из Петропавловска-Камчатского, внезапно атаковал и разгромил японский десант в деревне Явино. Потеряв 17 человек, японцы на шхунах ушли обратно на остров Шумшу. При этом командир японского отряда С.Гундзи был взят в плен.
