Владимир Коваленко - Против ветра! Русские против янки
— Так ее русский чин полному адмиралу и соответствует. А по имени… ей вполне достаточно звания, которое носил ее отец. Дело ведь не в количестве мишуры на плечах, в петлицах и на рукавах.
Алексеев между тем достал часы, тяжелый, старинный хронометр. Цепочка золотая, корпус медный. Память?
— Но я пока не в отставке. Дела! Господин журналист, не прогуляетесь ли со мной до Темзы?
Два квартала, переулок. Но их еще надо пройти. Пусть лицо адмирала вполне сойдет за англосаксонское, но манера, манера… И все же — никто не оглядывается, хотя по улице шествует существо куда более достойное внимания, чем слон, крокодил или даже русский медведь. Вот и Темза. Черная речная вода — даже в солнечный день глубже, чем на дюйм, не заглянешь — размыкается, выпуская серое обтекаемое тело. Подводная лодка!
С рубки падают сходни. И раньше, чем налетает толпа зевак, адмирал Алексеев скрывается в рубке, а рубка — под непроглядной гладью. Впрочем, довольно скоро из воды высовывается перископ, ворочается из стороны в сторону, словно лодка машет на прощание ладонью. Вот и все. В ближайшие двадцать лет жизнь в Европе будет довольно скучной. А что потом? Новая мировая война, третья? Или все-таки «мир джентльменов», разыгрывающих на волнах четырех океанов небольшие кровавые игры по благородным правилам? Кто знает… Зато одно репортерское чутье знает точно: размер гонорара, который можно сорвать за недавнее интервью. И, уж конечно, сумма будет проставлена не в фунтах, а в гинеях! Журналист-эмигрант достаточно долго живет в Англии, чтобы чувствовать разницу!
Послесловие от автора
Вот вы и прочитали эту книгу. Впрочем, если вы залезли сразу в конец и читаете для начала послесловие, тоже не беда! Настала пора и автору сказать несколько слов — в ответ на вопросы, которые, быть может, у читателя возникли.
Для начала скажу, что автор практически ничего не придумал. Кое-что немножко поменял, не без того… Ради изменения истории, а то и в художественных целях. Но целиком из головы не брал ничего. Мир романа, надеюсь, получился достаточно похожим на настоящее прошлое — я очень старался. И все же въедливый критик наверняка найдет огрехи. Тут уж как ни вылизывай, все равно знаток найдет, за что зацепиться, даже если автор будет делать это до старости. Так что автор вынужден заметить, что его роман — все-таки художественное произведение и, если снисходительность критика не позволяет признать его целиком историческим, рассматривать как приключенческую фантастику в декорациях раннего стимпанка.
И все же — вернемся к истории!
Первое и главное: в нашей истории Джексон Каменная Стена был смертельно ранен при Чарселлорвилле, южане проиграли сражение при Геттисберге — а англичане успели задержать ультиматум, который Россия могла только отвернуть. Мировой войны не случилось — и она произошла лишь половину столетия спустя.
Второе, и значительное. Капитана ла Уэрты — не было. Нет, гениальный изобретатель-артиллерист у Юга был, и семидюймовки тройного усиления — тоже. Я ничего не придумываю… полностью. Создал их Джон Мерсер Брук, начальник Бюро артиллерии и гидрографии, переписку которого, изданную университетом Южной Каролины, я использовал при создании книги. Мне понадобился иной персонаж, и исторический Брук превратился в ла Уэрту — человека, старше по возрасту и чину, заполучил взрослых сыновей и дочь. У Брука тоже была дочь, но в годы войны она была маленькой. Исторический Брук не погиб на пожаре — хотя пожар был, здоровье тридцатишестилетнего коммандера было явно покрепче, чем капитана, которому за пятьдесят. Работал Брук преимущественно в Ричмонде и Норфолке (до оккупации последнего Севером). Завод, послуживший прототипом завода Уэрты в нашей истории, тоже существовал, я перенес его из Шарлотты в Чарлстон. Что касается образа Берты ла Уэрта, замечу, что он также возник не на пустом месте, но здесь я умолкаю и предоставляю читателю строить догадки самому. Так интересней.
Евгений Иванович Алексеев — реальное историческое лицо, возможно, знакомое читателю по описаниям совсем других времен, а именно Русско-японской войны. Там его все больше изощренно (или безыскусно) клянут. Что поделать, из капитана, намотавшего по глобусу пять одних только кругосветок, вышел не слишком хороший флотоводец. Собственно, эта книга и возникла как ответ на вопрос: а что должно было случиться, чтобы Алексеев превратился из хорошего моряка — в великого флотоводца? Надеюсь, показать начало иного пути мне удалось.
Адам Филиппович Мецишевский — не существующий в нашей истории третий сын Филиппа Неружа Мецишевского, инженер-полковника Войска польского, что погиб в ноябрьские дни 1830 года, во время антирусского восстания в Варшаве. Погиб, исполняя данную русскому царю присягу, как еще многие честные офицеры — одних генералов полегло шестеро. Когда-то в центре Варшавы стоял памятник — «семи генералам», точнее, шести генералам и полковнику. Теперь его нет — снесли, и нынешняя Польша почитает героями клятвопреступников, через присягу переступивших… польское внутреннее дело! А вот в России пусть вспомнят семерых верных, которым теперь и цветов возложить некуда…
Мауриция Гауду,
Станислава Потоцкого,
Юзефа Новицкого,
Игнация Блюмера,
Станислава Трембицкого,
Томаша Сементковского
и Филиппа Мецишевского.
Аминь.
Вот я и сказал, что хотел — о книге. Осталось похитить еще немного внимания — ради благодарности тем, кто помог мне в работе над книгой. Александр Геннадьевич Прибылов, Сергей Васильевич Клюев, Сергей Расфатович Плетнев, Сергей Викторович Акимов, Евгений Юрьевич Белаш, Александр Юрьевич Романов, Родривар Тихера (по его желанию упомянут под форумным ником), Геннадий Борисович Варшавьяк, Александр Юрьевич Кулькин, Олег Вячеславович Тихонов, Александр Федорович Спесивцев и все, кто читал, критиковал и подбадривал — спасибо!
Спасибо и Альберту Станиславовичу Кукушкину, который немало помог при работе с первыми главами, но сворачивание сотрудничества с которым принесло книге более пользы, нежели вреда.
Еще хочу, не называя имен, поблагодарить прекрасную пару, чья семейная история послужила мне образцом для истории любви Берты ла Уэрта и Евгения Алексеева.
Спасибо, коллеги. И вам, читатель, спасибо за внимание.
Примечания
1
Да, читатель, так оно и было, отчего в Сан-Франциско и боялись «Алабамы». Риск нападения одиноким деревянным кораблем на прикрытый отличным фортом невелик — но и куш был баснословен.
2
Автор опять ничего не придумывает. Все, написанное ниже, — правда, только правда, вся правда. Корабль с монитором в трюме действительно налетел на камни возле Сан-Франциско 14 ноября 1863 года, что не помешало американцам груз вытащить и собрать, несмотря на подмокшие инструкции. В результате получился вполне боеспособный корабль. Последней его боевой кампанией стала аж испано-американская война 1898 года. Ну, на сей раз он достался русскому флоту.
3
Реальный факт, хотя в нашей истории Великобритания войны КША и не объявляла.
4
В нашей истории живому С. С. Лесовскому хватило угрозы — и обошлось не висельником, а дезертиром.
5
Голь на выдумки хитра. Южане действительно придумали нормализацию снаряда еще в середине XIX века. Потом ее вторично изобрели немцы — в 1940 году, после знакомства с французским танком Somua, корпус которого, кстати, вполне напоминает уменьшенный корпус «Виргинии».
6
Великий князь Константин, располагая верными присяге частями, освободил таковые от присяги. А русским полкам велел не мешаться в «усобную польскую драку». Так восстание, подготовленное куда хуже той же Сенатской, разгорелось в Русско-польскую войну 1830–1831 годов.
7
Слово «хуке» с неких пор стало обозначать проститутку. А вот бобер, «бивер», тогда еще не был пошлостью… Так что шутка мистера Линкольна и в нашей истории была не злой, и приклеила к его будущему сопернику на президентских выборах, как вагон к паровозу, всего лишь образ недалекого трудяги.
8
Назавтра князь ожил и скакал козленочком, как молоденький. Дипломатия-с. Вскрытые архивы подтверждают: что на востоке Конфедерация ослабела и может потерпеть поражение. Поскольку правительство Юга решительно обещало продолжение войны даже в худшем случае — с опорой на новые индустриальные районы в Техасе и Южной Каролине, хотя и констатировало вероятную потерю Виргинии по причинам военным и Северной Каролины по причинам политическим.
