Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович
Увы, но, похоже, что сама логика исторических событий вела к тому, что знатные люди, борясь за собственные привилегии, вынуждены были с позиции непримиримого сотрудничества с великокняжеской властью перейти на позицию столь же непримиримой борьбы с нею. В иной истории бремя этой борьбы пало на плечи Ивана Грозного, которому знать не смогла простить победу даже спустя двести лет, запустив байку о стопятьсот мильонов лично задушенных первым царём. Но, повращавшись в среде местных родовитых, Андрей прекрасно понял одно: не усмири их хотелки - вместо сильной Руси можно получить только вторую Польшу, с последующим делением на части между более успешными соседями. Ведь не будь Стефан Батори ставленником турецкого султана - история Речи Посполитой окончилась бы ещё в семнадцатом веке. Но турок, в непонятливой прозорливости своей, дал панам можновладцам такого государя, который смог укоротить их вольности и спесь, и тем самым на время укрепил рыхлое образование, дав ему лишний век на существование.
Да, в своей борьбе Иван Васильевич явно перегнул палку. Но как решить подобный вопрос, даже Андрей не мог сказать с полной уверенностью. Конечно, как попаданцу и представителю того самого знатного сословия, ему очень хотелось, чтобы правитель нашёл более мягкий вариант, но как убедить быть мягким того, кого хотят извести? Спасибо болтливым полякам, не все заговоры были плодом якобы "больного воображения" первого царя. И Андрей, поставив себя на место Васильевича, вдруг понял, что от его "интернационализма и гуманности", вбивавшихся в его разум сорок лет прошлой жизни, не осталось и следа. Ох и прав же был русский народ в своих поговорках. С волками жить - по-волчьи выть. Прознай он сейчас, что кто-то хочет лишить жизни его и его семью, он бы сам решил с ними проблему в духе "нет рода - нет проблемы". И что после подобного от простого средневекового правителя требовать? Хартию вольностей? Но что хорошо в одной стране не всегда сработает в другой. Сколько раз после полупьяного Петра Русь бездумно натягивала на себя европейскую оболочку и чем это обычно оканчивалось? Очередным пшиком и хорошо, если не революцией.
Но думать что-то было надо, потому как получалось, что сын Василия Ивановича самой историей обречён был на борьбу с аристократической верхушкой. Однако благодаря вмешательству Андрея здешний потомок уже вряд ли будет тем самым Грозным. Так может, пора начинать молить бога, чтобы он не оказался и Николашей Святым?
И ведь не пустить уже всё на самотёк: слишком многое поменялось на Руси. Неспешно, по шажочку, она от феодализма начала входить нет, ещё не в капитализм, а пока что в его прелюдию. И как война Франции и Испании разрушили зарождавшийся капитализм Северной Италии (ага, прям сейчас это и делали, да ещё и Андрей в этом помочь обещался), так и связка Польша-Крым-свои бояре (не все, но самые амбициозные), могут не только обрушить все изменения, но и обрушить саму Русь. А разве попаданцу это надо?
Столь грустные мысли унесли Андрея из Грановитой палаты и, слава богу, что по основным статьям самого договора сильного протеста у думцев не случилось, ибо, если не считать расширенной торговой части, всё остальное было им уже известно и давно согласовано. И потому те, кто был подсажен на заморскую торговлю (а ведь даже в иной реальности в ней участвовало довольно много знатных людей, так что уж говорить про реальность эту), так вот, они уже успели прикинуть, сколь много добра смогут получить от полученных преференций. А те, чьи устремления уходили на юг, и без того прекрасно понимали, что рано или поздно, но столкновение с османами будет неизбежно, и союз с императором воспринимали как пресловутую соломинку, которую нужно подстелить в правильном месте. При этом они верили, что смогут использовать имперцев так же, как до того орденцев, то есть, воевать не с османами, а с их вассалами - Крымским ханством, пока имперцы будут рубиться с султаном. И потому за ратификацией договора дело не стало. Русь и Империя решительно сходились в антиосманском союзе на век раньше, чем в иной реальности. Тогда это вылилось в Чигиринские и Азовские походы. Что будет сейчас, предсказать не мог уже никто, даже попаданец.
Когда же думцы разошлись вечерять, дворцовый служка нагнал князя и сообщил, что государь ждёт его в малой зале. Причём, как оказалось, был он там не один, а всё с тем же Шигоной, который в этот раз избежал опалы, наложенной на него в ином пространстве-времени в связи с разводом с Соломонией, и... андреевым тестем. Ага, Лука Семёнов хоть и заметно постарел за последние годы, но положения при дворе не утратил, а, скорее даже упрочил, особенно когда зятёк в государевы любимцы выбиваться начал. Что, как вы понимаете, Андрею было только на руку.
Разговор же ожидаемо зашёл о герцогах Померании. Прежде чем выносить вопрос на Думу, государь желал сам в нём разобраться и вычленить все его плюсы и минусы. О том, что воевать с Сигизмундом придётся ещё не раз, никто из собравшихся тут не сомневался. Главные цели всех войн с Литвой - знаменитое ярославово наследие - так и не были достигнуты, а титул "всея Руси" по-прежнему носили и великий князь московский и великий князь литовский. Меж тем проведённое в последние годы размежевание границ прямо говорило всем, кто понимал в логистике управления, что полуразрушенные татарвой литовские городки Глинск, Лубны, Полтава и другие, оставшиеся на левом берегу Днепра, со временем сами упадут в руки Москвы, как когда-то Верховские княжества. Но кто же признается в том, что это из-за собственной слабости не смог удержать земли в своих руках? Виноват будет, разумеется, всегда сосед.
Да и в Прибалтике тоже не всё было просто. Несмотря на все договоры, новые запреты на торговлю военными товарами с Россией продолжали инициироваться Ливонией из года в год. А русские купцы по-прежнему неоднократно арестовывались ими, и их грузы лошадей, свинца, меди и вооружения конфисковались, как "запрещённые", хотя в последнее время ливонцы чаще стали сами жаловаться на "своеволие" одной московской компании, которая позволяла себе - о, ужас - самым наглым образом топить ливонско-ганзейских контролёров, провозя мимо них столь необходимые стране товары. Однако торговавших по самой Ливонии купцов уберечь от произвола местных властей было куда сложнее. И потому в последние годы ливонский вопрос постепенно вышел на первое место во внешней политике Руси. Вот только Ливонией интересовались не только в Москве. Были на неё свои планы и в Вильно, и в Кракове, и даже в Кёнигсберге. Так что ожидаемое столкновение с Сигизмундом могло начаться не только из-за южных городков.
И в этой обстановке иметь на западной границе польских владений союзников, у которых к этой самой Польше имеются пусть и незначительные, но территориальные претензии, дорогого стоило. Да, вести внешнюю войну имперские князья могли только с разрешения императора, но ведь защищаться им никто не запрещал. А в той неразберихе, что сейчас царила в самой империи, захват спорных городков могло и пройти мимо внимания императора, а после, когда поляки попытаются их отбить, можно будет просто упирать на то, что герцоги всего лишь защищались. В конце то концов, король Казимир обещал эти города герцогу Эрику за помощь в войне с Орденом, а Ордену за право владеть ими, было уплачено аж восемь тысяч рейнских золотых. Так почему же Лемборк и Бытув до сих пор не принадлежат роду Грифичей?
- Однако воевать ганзейский город, - задумчиво протянул тесть. - Как бы Ганза к императору не обратилась.
- Обязательно обратится, - усмехнулся Андрей. - Только не на нас, а на князей, ведь это они будут город штурмовать, - Андрей в разговоре уже привычно менял европейского "герцога" на привычного русскому слуху "князя". Что поделать, но даже такой еврофил, как Пётр и то называл австрийского эрцгерцога привычно для русских "арцыкнязь". - А наёмники они всего лишь наёмники. И не важно, с каких земель их набрали. Таковы правила в закатных странах, государь, и грешно нам этим не воспользоваться. Получив же князей в союзники, мы получим облегчение и в доставке столь нужных нам товаров. Медь, железо и серебро тех же Фуггеров идут ведь не только по Висле, но и по Одре. И если ляшский Гданьск нам заведомо ворог, то померанский Штеттин может стать пусть не другом, но вынужденным партнёром. Впрочем, последняя осада города отцом князей (всего-то десять лет и прошло), когда горожане арестовали княжеский совет, говорит, что не так-то Ганза и вмешается в их разборки между собой.
