Кен Фоллетт - Игольное ушко
– Никто не собирается с тобой спорить, – ответил за всех Смит. – Лучше сдавай.
И Худышка раздал карты.
* * *Командир эскадрильи Питеркин Бленкинсоп (он всегда представлялся как просто Питер, но его полное имя непостижимым образом становилось всем известно) стоял навытяжку перед картой и говорил:
– Вылетаем звеньями по три машины. Первая тройка поднимется в воздух, как только позволят погодные условия. Вот наша цель. – Он ткнул в карту указкой. – Остров Штормовой. По прибытии на место в течение двадцати минут кружим на малых высотах в поисках вражеской подводной лодки, потом возвращаемся на базу.
Он сделал паузу.
– Те из вас, кто в ладах с логикой, уже сообразили, что для ведения непрерывного поиска второе звено взлетает ровно через двадцать минут после первого. И так далее. Вопросы есть?
– Так точно, сэр, – отозвался лейтенант Лонгман.
– Слушаю тебя.
– Каковы наши действия в случае обнаружения субмарины?
– Следует, конечно же, атаковать ее. Сбросить бомбы. По возможности нанести урон.
– Но мы же пилотируем истребители, сэр. Мы мало что можем сделать против подводной лодки. С ними должны бороться боевые корабли, не так ли?
Бленкинсоп вздохнул.
– Я дам тебе тот же совет, что и всем, кому мнится, будто он лучше всех знает, как надо воевать. Пиши лично мистеру Уинстону Черчиллю по адресу: Лондон, Даунинг-стрит, дом 10. Код почтового отделения: Юго-Запад-1. А теперь повторяю: есть вопросы без вздорной критики?
Таковых не оказалось.
* * *За несколько лет войны появился новый тип пилота военно-воздушных сил, размышлял Блоггз, сидя в мягком кресле комнаты для инструктажа, расположившись поближе к камину, слушая, как по жестяной крыше барабанит дождь, и по временам задремывая. Летчиков времен «Битвы за Британию» отличало неизменно хорошее настроение: они общались на жаргоне вчерашних школьников, много пили, были неутомимы и бесстрашно каждый день смотрели в лицо смерти. Но одного лишь мальчишеского героизма оказалось недостаточно для затяжной войны, когда летать приходилось все дальше от родных берегов, а боевые операции из схваток один на один с противником, где все зависело от личного умения и отваги, превратились в однообразную повседневность нанесения бомбовых ударов большими группами. Они по-прежнему пили и общались на своем собственном жаргоне, но стали заметно старше, жестче и гораздо циничнее. От героя «Школьных лет Тома Брауна»[26] в них не осталось ровным счетом ничего. Но Блоггз вовремя вспомнил, что недавно натворил сам, допрашивая случайно попавшегося под руку домушника в полицейском участке Абердина, и понял: война изменила всех.
Они вели себя очень тихо, сидя в таких же креслах вокруг него. Некоторые пытались спать, другие читали или играли в настольные игры. Штурман-очкарик в углу старательно изучал русский язык.
Блоггз исподволь рассматривал их сквозь полузакрытые веки, когда вошел еще один пилот и сразу подумалось: вот человек, которого война еще не превратила в заскорузлого ветерана. На губах его играла вышедшая здесь из моды широкая улыбка, а лицо выглядело таким молодым и свежим, что едва ли нуждалось в бритве чаще чем раз в неделю. Куртку он носил нараспашку, а свой летный шлем держал в руках. С порога он, обходя препятствия, направился в сторону Блоггза.
– Вы старший инспектор Блоггз?
– Он самый.
– Веселые дела, понимаешь! Я ваш пилот Чарлз Колдер.
– Очень рад. – Блоггз пожал ему руку.
– «Птичка» готова, а мотор поет как соловей. У нас с вами амфибия; я полагаю, вам уже это известно?
– Да.
– Веселые дела, понимаешь! Мы сядем прямо на воду. Подвезем вас, как такси, почти к самому берегу, а потом предоставим надувную лодку.
– И будете дожидаться моего возвращения.
– Так точно. Все, что нам теперь нужно, это погода.
– Отлично. А теперь послушайте, Чарлз. Я преследую преступника уже шесть дней и шесть ночей, а потому использую любую возможность, чтобы хоть немного поспать. Надеюсь, это вас не обидит?
– Конечно же, нет! – пилот уселся в свободное кресло, достал из кармана куртки толстенную книгу и объяснил: – Вот стараюсь повышать свой культурный уровень. «Война и мир».
– Веселые дела, понимаешь! – сказал Блоггз и закрыл глаза.
Персиваль Годлиман и его дядя полковник Терри сидели напротив друг друга в картографическом зале, пили кофе и курили, стряхивая пепел в пожарное ведро, поставленное у ног. Годлиман начинал повторяться.
– Я просто не вижу, что еще мы можем предпринять в этих условиях.
– Это я от тебя уже слышал.
– Сторожевик заступил на дежурство, истребители доберутся туда за несколько минут, и субмарина будет атакована, как только посмеет показаться на поверхности.
– Если ее успеют заметить.
– Десант со сторожевика высадится при первой возможности. Уже вскоре там же окажется Блоггз, а потом подоспеют и катера береговой охраны.
– Но ни у кого из них нет гарантии, что они окажутся на месте вовремя.
– Знаю, – устало кивнул Годлиман. – Мы сделали что могли, но достаточно ли этого?
Терри прикурил очередную сигарету.
– А что известно об обитателях острова?
– Там всего два дома. Один из них занимает фермер-овцевод с женой и маленьким ребенком. Во втором живет старый пастух. У него даже есть передатчик корпуса королевских наблюдателей, но мы никак не можем наладить с ним связь… Вероятно, держит аппарат в режиме передачи. Он уже очень преклонных лет.
– Зато фермер нам весьма кстати, – заметил Терри. – Если у парня есть мозги, он может и сам справиться с нашим шпионом?
Годлиман покачал головой:
– Нет. Бедняга прикован к инвалидной коляске.
– Вот ведь черт! Даже в этом нам не повезло.
– Да, – согласился Годлиман. – Die Nadel пока в более выгодном положении.
33
Люси становилась все спокойнее. Это чувство овладевало ею постепенно, как действует заморозка при анестезии, притупляя эмоции и обостряя работу ума. Мгновения, когда ее буквально повергала в паралич мысль, что она делит кров с убийцей, наступали все реже, и она с удивлением обнаружила в себе способность хладнокровно наблюдать и подмечать детали.
Занимаясь обычными домашними делами, подметая пол в гостиной, где сидел и читал какой-то роман Генри, она задавалась вопросом, заметил ли он перемену в ее отношении к себе. Он был очень чуток к таким вещам, ничто не ускользало от него, и в том, как он повел себя в эпизоде с джипом, отчетливо ощущалась тревога и почти откровенная подозрительность. Он должен догадываться, что она сама не своя. Хотя, с другой стороны, ему довелось наблюдать, в какое смятение она пришла, когда Джо застал их вдвоем в постели, и вполне мог списать все ее странности на это.
Но при всем при том ее не оставляло странное ощущение: он в точности знает ее мысли, но почему-то предпочитает делать вид, будто ничего не изменилось.
Люси развесила постиранную одежду сушиться на козлах, расставленных в кухне.
– Прости за неудобство, – сказала она, – но я не могу бесконечно дожидаться окончания дождя.
Он без всякого интереса оглядел белье, сказав только:
– Ничего страшного, – и вернулся в гостиную.
Между тем среди множества мокрых вещей, висевших на веревках между козлами, был полный комплект свежей и сухой одежды для Люси.
На обед она приготовила пирог с начинкой из овощей по самому простому рецепту. Поставив еду на стол, позвала Генри и Джо.
Ружье Дэвида по-прежнему стояло в углу кухни.
– Мне не нравится видеть в доме заряженное оружие, – заметила она.
– Я уберу его, когда поем. Пирог тебе удался.
– А мне не нравится, – капризничал Джо.
Люси сама взяла ружье и положила его поверх буфета.
– Пусть остается здесь, лишь бы до него не добрался Джо.
– Когда вырасту, стану стрелять в немцев, – заявил Джо.
– Я хочу, чтобы сегодня после обеда ты поспал, – сказала ему Люси.
Она пошла в гостиную и достала из шкафчика пузырек со снотворным Дэвида. Две таблетки – более чем достаточная доза для крупного мужчины, и, по ее расчетам, четвертинки окажется довольно, чтобы ребенок крепко заснул даже среди бела дня. Она положила таблетку на разделочную доску, ножом разрубила, а потом сделала это с каждой половинкой. Положив четверть таблетки в чайную ложку, другой ложкой измельчила ее в порошок, перемешала в небольшом стакане с молоком и поставила перед Джо.
– Ты должен выпить все до последней капли.
Фабер молча наблюдал за ее манипуляциями.
После обеда она уложила Джо на диван с целой кипой книжек. Сам он читать пока не умел, но ему столько раз читали все эти истории вслух, что он выучил их наизусть и мог, переворачивая страницы и глядя на картинки, по памяти цитировать.
– Хочешь кофе? – спросила она Фабера.
