Владимир Чистяков - Попадают по-разному
– Правда, Госпожа?
– Сама подумай. Кто-то болтал о войске женщин. Однако, это мы у стен его столицы, а не он у нашей. Сбежал, как трус, велев рыбок да птичек перебить. Не так? Отвечай!
Молчит. Опять слёзы на глазах.
– Не ныть! Я солдат, слёз вытирать не умею.
– Простите. Нам при них нельзя было плакать. Всегда весёлыми должны были быть. Плакали, когда их не было. Вы девушка, вот и не удержалась. Он никого не отпускал. Говорили, другие господа разонравившихся дарят более младшим господам. Очень редко даже женятся. Он же не делал так никогда. Кто надоедала… Они исчезали. Шептались – тут больше трёх лет не прожил никто.
"Олений парк, мать твою растак, генерал, олений парк!"
– Мы его убить пришли. Сегодня причин стало больше.
– Правда?
– Да. Надоела уже!
Дёргается, как от удара.
– Что опять?
– Ничего, госпожа. Мы… Я боялась, когда так говорили. Потом… Могли наказать. Могла и вовсе пропасть.
– А я за двое суток спала три часа. И чувствую, с тобой, и сегодня не высплюсь.
– Вы меня захотели?
Показываю ей кулак.
– Я только сказала, что и сегодня не высплюсь.
– Я могу… Учили делать так, чтобы человек просто быстрее засыпал.
– Нет уж, обойдусь. Раз свободна, то просто напьюсь. Книг тут, кроме этой нет?
– Наверху были. С картинками. Как люди друг с другом, по всякому, даже с животными. Отвести вас туда?
– Нет уж, пусть солдатики над ними ржут. Я вина лучше выпью. Его тут много, может, засну.
Доносится какой-то шум. Это ещё что? Солдаты уяснили, это крыло Госпожа мне отдала. И что отсюда выносить, только мне решать.
– Да где она? – гремит голос Динки.
– Тут!
Вваливается в сопровождении обеих Линки. Все три в доспехах, но без шлемов. Динка в алых, Динни в золотых, Кэрри – серебряных. У Кэрри на голове свежая повязка. В бою, или пьяной с коня свалилась?
– Здорово, сестрица!
У Анид глаза квадратные, но шепчет вполне человеческим голосом.
– Так значит, это правда? Вы все женщины!
Плюхается в свободное кресло.
– Ма говорила, ты любовницу храата поймала. Глянуть охота. Это она что ль?
Дина переглядывается с сёстрами. Потом смотрит на меня. Хлопает себя по лбу.
– Ах да, это кобель её брехал, что на него армия женщин идёт. Вот и добрешется скоро. А подстилка уши развесила.
– Не называй её так.
– Да? А как? И если она не подстилка, то кто?
– Разницу между жёнами, любовницами, наложницами, девочками из цветочных и рабынями для удовольствий объяснить?
– Сама знаю. Она кто?
– Была рабыней.
– А теперь?
– Знака не видишь?
Хмыкает.
– Быстро карьеру сделала. Она по-нашему говорит хоть?
– Да, госпожа.
– Звать как?
– Анид Ерт, госпожа.
– Странное какое-то. Откуда?
– Я сегодня придумала.
– Понятно… Над ма пошутить охота… Значит, она совсем не местная дама?
– Нет.
– Тогда, ей повезло. А Кэр грозилась, как подналовим, сначала их всех солдатам раздать поиграться, потом обрить, в мешковину обрядить и отправить самые грязные нужники чистить да камни с полей таскать.
– Ей не дадут так сделать.
– Сама знаю, но хоть помечтать казначею можно?
– Это плохие мечты.
– А у неё после, – проводит рукой по глазам, – вообще хороших мыслей к врагам не бывает.
– Местные женщины ей ничего не сделали.
– Ха-ха! Они здесь просто живут и рожают тех, кто убивает наших солдат. Сыночка её любимого на днях ранили. Да не боись, легко. Ей, – кивает в сторону Кэрри и то больше досталось.
Кэрри садиться на кровать.
– Мягко. Как дома. Как хотите, а я спать буду.
– Ты тоже не выспалась?
– Да. Динни, броню снять помоги.
Неожиданно вскакивает Анид.
– Я могу помочь госпоже. Я умею.
– Интересно, где научилась?
– Некоторые господа любили, когда мы им латы снимали.
– Головы бы им поснимать за их выходки.
Динка вытаскивает из корзины бутыль.
– О как! Нас ненавидят, а вино наше пьют.
Вполглаза слежу за Анид. С доспехами, на самом деле, обращаться умеет.
– Осторожнее!
– Я вам сделала больно, госпожа?
– Забей. Я ранена, грудь перевязана.
– Еле успели к ней прорубиться. На латы видать позарились.
– Скольких уложила?
– Застрелила двоих. Зарубила троих наверное. Догадались хоть, что их девушка победила?
– Наверное, догадались – неожиданно подает голос Анид, – если даже нам говорили "на нас идёт войско скопцов под командованием женщин". Думала, так не бывает.
– Насчёт женщин верно только отчасти. А вот насчёт скопцов неверно вовсе.
– Будь вместо меня командир – мужчина, ты бы в этом убедилась.
– Притом, много раз, – хмыкает Динка.
– Шуточки у тебя последнее время. Всё как-то на одно нацелены.
– Зато, тебя определённая сторона жизни словно не волнует совершенно.
– Война кончится – и буду волноваться. Шестьдесят шесть лет на эту войну собирались. Теперь вот собрались. Только о войне и буду думать.
– Потом некогда может быть. Перестарки не в почёте.
Показываю ей кулак.
– Спасибо Госпоже, я девушка теперь не бедная, город возьмём – совсем богатой буду. Плюс титул есть. Плюс, тебе уже спасибо, пол столицы считает меня полу Еггтом. А сейчас это ого-го-го сколько значит. Итог: невеста из меня получается хоть куда.
Динка смеётся.
– Как выражается тётя, ты крайне языкастая личность.
– Угу. Притом, ещё одна из самых умных… Эй Анид, что с тобой?
Стоит. Трясётся. Глаза квадратные и белые от ужаса. Встряхиваю её. Динка с ленцой по сторонам оглядывается.
– Вода тут есть? А то у меня вино во фляжке.
– У нас тоже, – за двоих отвечает Линки.
– У меня фляжка у седла осталась.
– Сходить? Может, врача привести?
– Не надо! – трясущимися губами шепчет Анид.
– Так! Чего ты испугалась?
Молчит.
– Говори!
Отвечает совсем убитым голосом. Словно и не жива уже.
– Мне послышалось. Просто послышалось… Красная Госпожа – Еггт.
– Ну, Еггт, притом истинный и младший. Они тоже Еггты, да и Осень недалеко ушла.
Анид прижимается к стене. Влезла бы внутрь, если могла.
– Но они же демоны!
Динка хохочет.
– Ещё скажи, девственницами питаемся.
Торопливые кивки в ответ.
– Ну, так ты, вроде, уже давно как нет. А к плохим девочкам рогатые довольно благосклонны.
– Но у вас же нет рогов.
Теперь уже и обе Линки смеются.
– Хвостов и копыт тоже. И людей мы не жрём. Убивать вот убиваем, но тебя не станем.
Анид не знает, куда деваться. Держу за руки на всякий случай. Хочет вырваться, и не может. У меня-то руки к оружию привыкшие. Хотя, пером пользоваться люблю больше.
– Эй, Осень, её тебе ма отдала?
– Ну да.
– Анид, ты с главным демоном, то есть мамой моей уже познакомиться успела.
– Как мамой? Как у людей?
– А мы и есть люди, если ты не заметила.
– Но вы же не настоящие…
– Это как? – подойдя, Динка щёлкает Анид по носу.
– Ну как, убедилась?
– На вас латы, не кожа содранная. Нам говорили, верховные демоны словно ободранные. И роста огромного.
– Я, вроде, обычного. Да и ма тоже.
– Но говорили…
– Заладила, "говорили, говорили". Мы теперь говорить будем, а ты слушать.
– Те, кто раньше рассказывал тебе ужасы про нас. Тебя продали. Не один раз. Насиловали. Хотели убить. Кто после этого тут ужас?
– Не знаю.
– Как ма выражается, изменения на лицо.
Снова разваливается в кресле, на этот раз откупорив бутылочку.
– Сюда ещё наши армии не добирались. За это и выпьем. Осень, Линки, Анид – тоже берите.
Озирается по сторонам.
– Миленько тут. Кэр бы тут понравилось.
– То, чем тут занимались – вряд ли.
– Как знать, как знать. Она уже большая девочка. Мать переговоры о браке ведёт. Братец её только и думает, как с кем-нибудь. Но обозные ему нехороши, а не обозные гордые слишком. Цену себе набивают.
Как-то странно смотрит на Анид.
– Я много слышала, чему таких как ты учат. Мужчины, что у наших бывали, такое рассказывали. Ты что умеешь?
– Что скажете, Госпожа.
Усмехается.
– Я – Дина, если что.
– Умею по-всякому. С девушками тоже…
– Опять!
– Что "опять?"
– Она себя уже предлагала.
– Тебе?
– А кому же ещё?
– Во смеху бы было, если ма. Правда, она просто бы убила. Не любит такого, ну, а я более широких взглядов придерживаюсь.
– Рэндэрд и предлагал её зарезать.
– С чего это таким женоненавистником стал? Жалеет, что не ему досталась? Или ему тогда, кроме головы, ещё что-то отбили?
– Я умею так делать, что если не повреждено, а просто немолодо уже. То всё будет действовать.
Динка выразительно смотрит на меня. Огоньки в глазах прежние, но непонятные какие-то.
– Говоришь, Рэдду она не понравилась. А тебе самой?
– Моим мнением не интересовались.
– А если бы спросили?
– Убивать бы не стала. Не за что. Да и кровь-не водица.
