Барин-Шабарин 5 (СИ) - Старый Денис
— Поздно уже. Не желаете ли вы проводить меня до дома? — спросила баронесса Изенштадт.
Я даже не потрудился скрыть свое удивление и преувеличенно заметно поднял бровь. Так, чтобы было с чем сравнивать… Это как в будущем дама на какой-нибудь красной дорожке вдруг предложила бы уединиться в туалете, не стоит объяснять, для чего именно. То есть… Да нет же, в этом времени просьба проводить в темное время суток — даже и более неприлична, чем предложение разврата в туалете в будущем.
— Пожалуй, что нет, — грубо отказал я.
— Я совсем не пришлась вам по вкусу? — голосом, полным обиды, спросила тогда Катарина.
— Я глубоко женатый человек, милое создание, — я развел руками в жесте сожаления.
Девушка наморщила носик, будто собиралась плакать. Любопытно… Если бы не разговоры о том, как я богат, то мог бы черт знает что подумать. Мало ли… Может, против меня работают шпионы? Подсылают красоток… А тот англичанин, между прочим, был приглашен на прием и даже представлен мне, как командор Ричард Крафт. Он пробовал завести со мной разговор, улыбался так, что я боялся, как бы рот не порвался у наглеца. Но я увильнул от такого общения — и вот тогда-то и предпринял попытку уединиться.
Неприятно, знаете ли, понимать, что присутствие англичан — это что-то немыслимое для меня, но более чем понятно и принято для всех других. Я бы лучше пообщался с вице-адмиралом Павлом Степановичем Нахимовым, которому даже был представлен. Однако легендарный, пусть пока только для меня, Нахимов оказался человеком не общительным, пребывающим в себе. Сложно представить его отдающим команды в бою — таким он казался философом и отшельником. А может быть, Павел Степанович тяготился приемом, или уже накапливал энергию перед скорой победой у Синопа.
Что бы ему подсказать? Наверное, это тот самый случай, когда что-то менять — только портить. Пусть Синоп обойдется без меня — почти. Ведь кроме строительных материалов я привез еще и некоторое количество бомб. Может так случиться, что какая-нибудь из бомб поспособствует еще более великой победе Нахимова. Дай то Бог!
— Что ж… — после долгой паузы, перепробовав на мне разные свои женские штучки, и с некоторым раздражением отбросив и состояние «сейчас заплачу», снова заговорила баронесса. — Мне придется просить помощи у кого-нибудь другого. Только беспокоюсь я лишь за вас. Что же подумают офицеры, когда узнают, что вы меня не проводили?
— Не играйте словами. Не заставляйте грубить в ваш адрес! — еще более жестко отреагировал я.
Девушка смазливая, не без этого. Но и я не парнишка с дымящимися от напряжения штанами. Любовь к Лизе — это ли меня сдерживало? Скорее, я испытывал уважение к своей супруге. Но никого лучше ее я и вправду пока не встретил, и не стремлюсь встречать. Чего размениваться на баронесс, когда дома ожидает царица?
— Вот и сидите тут, в одиночестве! — сказала, будто напугала меня, баронесса. — А! Вы очень хотите побыть один? Так дальше в саду есть беседка. Не бойтесь, я не приду туда к вам, но вид… На море!
— Благодарю вас, я, возможно, воспользуюсь вашим советом, — быстро солгал я.
Как же, не придёт — для того и советует, чтоб подкараулить и вцепиться тонкими пальчиками. А свет — дело тонкое.
На самом деле, я уже собирался вовсе уходить с приема, который превращался в множественные кружки по интересам, когда образовались более десяти компашек, нашедших свои темы для разговоров и тостов. Между прочим, пили французское. Быть в Крыму, когда уже здесь хватает Воронцовских виноградников, а при этом пить вино потенциального врага! Это же с англичанами у нас дружба, а с французами уже началось напряжение. Уже поднимается проблема, связанная с ключами от храмов на Святой Земле.
— Ваше высокопревосходительство, прошу простить меня, но намерен откланяться. Если вы не будете против, то я навещу вас завтра, после полудня, нужно подписать еще некоторые документы по приемке вами помощи, — сказал я военному губернатору Берху.
Нужно было попрощаться, а я ничего не хотел делать «по-английски», даже если это означало просто уйти. Мы, русские, не сбегаем, мы прощаемся и закрываем все вопросы еще перед тем, как отбыть.
— Да, конечно, Алексей Петрович, — поспешно сказал Мориц Борисович Берх, вероятно, стремившийся вернуться в компанию, из которой я его выдернул.
— Мсье Шабарин, вы словно меня избегаете, — все с той же улыбкой ко мне подошел англичанин, говорящий на французском. — Уже покидаете чудный прием?
Нет, он здесь точно неспроста. Так настойчиво пробовать завязать со мной отношения могут лишь те, кто получил четкий приказ это сделать.
— Нет, не избегаю. Я действительно слишком занят для светских дел, а иных у нас с вами нет и не будет. А что до того, кого я избегаю… — я усмехнулся, или даже показал оскал. — Я приду к вам. Не сейчас, через год, наверное. Будем ли мы тогда приятелями? Как знать.
Я говорил и пристально смотрел на реакцию англичанина. Но тщетно. Он либо не знает о намерениях своего командования вступить в войну с Россией, либо обладает непревзойдёнными актерскими способностями, мастерски скрывая свое удивление. Так что скрытые угрозы не вызвали теперь никакой реакции у моего настойчивого собеседника.
Насчет же встречи с англичанином… Я бы встретился с ним раньше. Может, и завтра. Нужно все же вдумчиво поговорить с командором. Однако нельзя просто взять и выкрасть англичанина. А вот если он поедет куда-нибудь, например, в Керчь через Феодосию и другие города и деревни на южном побережье Таврии… вот тогда и принять голубчика и крылышки ощипать.
Верно. Будет задача для Тараса.
— Уезжаем? — спросил меня Мирон, бывший и за извозчика, и за командира моих телохранителей.
— Да! — сказал я и вольготно расположился в открытой коляске.
Экипаж двинулся. Следом ехали еще четыре моих бойца на однотипной коляске, изготовленной на фабрике в Александровске, в будущем этот город будут называть Запорожьем. Между прочим, в Александровске также немало сделано для войны.
Легкий солоноватый ветерок приносил бодрящую прохладу с моря. Настроение было уже неплохое, в принципе, я пришел к выводу, что и флотские, и армия ещё распробуют орудия, что я презентовал. А когда получится бездымный порох, так и вовсе оружие станет фантастическим.
Летящую навстречу открытую коляску я заметил сразу же, как только она вынырнула из-за поворота.
— Приготовиться! Атака! — кричал я, понимая, что поздней ночью на малолюдной даже и днем дороге не может быть таких случайностей.
— Бах! Бах! Бах! — первыми открыли стрельбу наши оппоненты.
Мирон, быстро встав в полный рост, теперь заваливается на меня. Дурак! Прикрыл своим телом, но я же нагнулся! Между тем стрельба продолжалась, и против нас работали револьверами.
Глава 4
— Живьём брать! — кричу я, выцеливая одного из нападавших.
Успеваю рассмотреть, что в коляске, выехавшей нам навстречу, расположились четверо. Как минимум, численный перевес должен был быть на нашей стороне. Впрочем, Мирон уже лежал неподалёку и хрипел. Он явно не боец. Не потерять бы достойного парня!
— Бах! — стреляю я.
Один из нападающих заваливается, и я сразу же меняю позицию, удаляюсь чуть в сторону от кареты, в направлении своей группы поддержки.
— Их четверо, у них минус один трехсотым. Смотреть на три часа, — сообщил я бойцам и поспешил дополнить: — Мирон — триста тоже, тяжёлый. Первый, третий: работайте, четвёртый — к Мирону оказать первую помощь. Второй у меня на прикрытии.
Вскорости стало ясно, что напавшие на нас здраво оценили обстановку и поняли, что свой шанс выскочить неожиданно и с первых выстрелов убить меня они не использовали. Из-за случившегося затора и раненой мной одним из выстрелов лошади, запряжённой во вражескую коляску, уйти быстро у нападавших не получалось. Только если на своих двоих.
— Первый, третий, четвёртый — взять живыми или подранками. Выявить у них вожака. Он мне нужен. Второму обеспечить первую помощь Мирону, — откорректировал я свой приказ.
