Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай
— Так ты что, сволочь? Великим князем прикрываешься? — бешено закричал я. — Немедленно в отставку! Под следствие! В опалу!
— Но… но… Ваше Величество… — залепетал Иван Логгинович, не ожидавший такой вспышки от покладистого Никки. — Я не то имел в виду, там же действительно народ…
На мой крик в гостиную ворвались конвойные, которых я успел заранее проинструктировать.
— Господину Горемыкину сделалось нехорошо, — бросил я, — Вызовите, пожалуйста, врача и помогите прилечь на диван.
Двое казаков быстро проскользнули мимо сановников и подхватили Горемыкина под руки.
— Ступайте, Иван Логгинович, отдохните и мне дайте от вас передохнуть. Мои слова, пожалуй, изрядно горячи, но всё же отдохните, — внезапно сменил тон я.
Пока ошарашенного Горемыкина провожали к стоявшему у стены дивану, я повернулся к Дурново — настало время припомнить один анекдотец:
— Ну а вы, Иван Николаевич? Не желаете объясниться? Не была ли давка на Ходынке результатом не преступного небрежения, а злым умыслом?
— Но, позвольте, Ваше Величество, причём здесь…
— Не позволю! — снова рявкнул я. — Да так, что стоявший у одной из дальних стен лакей, который держал в руках поднос с парой лафитничков водки и коньяку вздрогнул и уронил свою ношу на пол.
Раздался звон хрусталя. Его второй товарищ бросился на помощь, но ни я, ни сановники не обратили на них внимания, а зря… Но это потом.
— А как же ваши слова, Иван Николаевич, что я второй Павел Петрович? А? Хотите нам пояснить сию философскую концепцию? Может, вы и давку организовали, чтобы развязку приблизить? Отвечать! — крикнул я в завершение вопроса.
— Но Ваше Величество… — Дурново почти сразу перестал лепетать и осёкся, с негодованием глядя на Витте.
«Что, подозреваешь он тебя сдал?.. Правильно — это он и есть… В мемуарах!.. Ха-ха-ха!» — злорадно подумал я.
— Впрочем, я снова погорячился, Иван Николаевич, прошу меня простить за эти поспешные выводы. Истину, конечно, установит следствие. У вас, кажется, имение в Черниговской губернии? Поезжайте туда, отдохните. Я отправляю вас в отставку. Ещё раз прошу простить меня Иван Николаевич — я ошибся с вашим назначением, и тем доставил нам обоим хлопот!
Дурново дёрнулся, но по бокам его уже стояли конвойцы. Конечно, я не опасался каких-либо эксцессов, и этот элемент представления был излишним, но признаю — сыграло ретивое и захотелось устроить этакий балаган.
— Сергей Юльевич, я прошу вас занять пост главы кабинета министров империи. Что скажете?
— Ваше Величество, я бы одновременно хотел сохранить портфель министра финансов.
— Это возможно. Поздравляю вас с назначением.
— Благодарю, Ваше величество! — не спеша, с достоинством кивнул Витте.
«Ох, и намаюсь я с ним… Но другие хуже!..»
— Дмитрий Фёдорович, принимайте пост министра внутренних дел.
Трепов был человеком военным, и, в отличие от Витте, вытянулся во фрунт:
— Слушаюсь, Ваше величество!
— А Петру Аркадьевичу Столыпину, я хочу предложить должность товарища министра внутренних дел. Что скажете, Дмитрий Фёдорович?
— Готов принять на службу!
— Пётр Аркадьевич? — я посмотрел на Столыпина.
— Благодарю за доверие, Ваше Величество.
— Вот и отлично. Александр Сергеевич, прошу вас оформить должным образом все отставки по состоянию здоровья и новые назначения!
Ответа не последовало.
Ожидая, я взглянул на Танеева и обратил внимание на его чрезвычайную взволнованность.
— В чём дело, Александр Сергеевич? Вам нездоровится?
— Всё в порядке, Ваше Величество. Но я бы… Хотел отметить, что обычно назначения не происходят так быстро.
— Пустое, Александр Сергеевич. Вызовы современности требуют от нас новых решений! Вы чего-то опасаетесь?
— Нет, Ваше величество. Я всё сделаю. — пришёл в себя статс-секретарь. — Однако хочу предупредить, что Победоносцев завтра начнёт вас донимать.
— Пустое, — отмахнулся я.
«Когда начнёт, тогда и укажем этому ископаемому ретрограду его место… Добрым отеческим пинком…»
— Господа, на сегодня у меня всё. Сергей Юрьевич, Дмитрий Фёдорович, я полагаю, что недели на приём дел вам хватит? По истечении этого срока вы можете отпустить предшественников. Пусть разъезжаются по своим имениям.
— Мы успеем, Ваше величество, — кивнул Витте за себя и за Трепова.
— Хорошо, на очередной доклад жду вас всех послезавтра. Можете быть свободны, господа. Я бы предложил вам угощение, но у моего лакея случился конфуз. В следующий раз, господа!
Сановники направились к выходу, а на меня напал Лобанов-Ростовский: надо сказать, что князь Алексей Борисович, для разнообразия, бороды не носил и ограничился лишь усами, и это произвело на меня весьма положительное впечатление.
— Ваше величество! А как же принцы? Вам необходимо с ними встретиться!
— Гхм…
Услышав вопрос, я внутренне напрягся — начинались как раз те проблемы, которых я сильно опасался. Было совершенно непонятно, как себя вести, что говорить. Хорошо, с первыми встречами мне повезло, необходимое взаимодействие с Романовыми я пока прикрываю духовными делами и общим смятением от произошедшего… С Михайловичами и министрами я начал разыгрывать историю с «оскорблением чести», а как себя вести с «принцами»? Хрустальными туфельками здесь не отделаешься! Да и узнать заранее, что это за принцы такие, тоже бы не помешало… Так-то ясно, конечно, что коронация не могла обойтись без иностранных гостей. Но кто конкретно? И…
«Грёбаный Экибастуз… Ники же по-любому с ними на европейских языках общался…»
— Ваше величество?.. — повторил вопрос министр иностранных дел.
— Да, действительно. Нужно будет встретиться перед их отбытием в Петербург.
Сделав над собой усилие и благодарно кивнув Лобанову-Ростовскому, я посмотрел на Танеева и спросил:
— Кстати, как выполняется моё распоряжение об отъезде монаршей семьи и гостей?
— Э-э-э, подготовка ведётся, но… Мне бы хотелось об этом поговорить.
«Понятно, Романовы болт клали на своего царя… Плохо, придётся реализовывать план Б…»
— Завтра утром я выезжаю на богомолье по подмосковным монастырям. Вернусь к вечеру, и тогда, пожалуй, проведём встречу. — наконец ответил я министру.
А затем успел окликнуть выходящего из гостиной Столыпина:
— Пётр Аркадьевич! Задержитесь буквально на пять минут!
— Конечно, Ваше величество.
— Пётр Аркадьевич…
Я намеревался быстро, вдогонку дать ему ещё одно поручение и посвятить определённое время «своим дядьям» Михайловичам. Которые смотрели на встречу с министрами и мгновенно произошедшие изменения в правительстве с открытыми ртами. Я время от времени переглядывался да подмигивал — как бы всем своим видом показывая, что мы обсудим происшедшее позже.
И, надо сказать, им это нравилось. Было ясно, что оба «вменяемых Романовых» в предвкушении стоят и ждут дальнейшего разговора. Однако мой план летел ко всем чертям…
Я не успел закончить свою просьбу к Столыпину…
Лобанов-Ростовский вновь завладел моим вниманием, причём сделал это грубо, на грани хамства, перебив меня.
«Интересно, это здесь в порядке вещей? Так разговаривать с Никки?..»
Оказалось, что нет. Просто министр иностранных дел оказался довольно-таки ответственным человеком.
— Ваше Величество, хочу напомнить, что на двадцать второе мая запланирован к подписанию союзный договор с Китайской империей, и я бы хотел ещё раз представить вам все статьи.
— Ах да, — мне пришлось импровизировать, немало удивляясь услышанному. — Мы же против этих зловредных японцев дружить собрались.
На самом деле я и знать не знал про такой договор, однако догадаться было нетрудно, да и тема была, безо всяких сомнений, важная.
— Готов заслушать ваш доклад завтра вечером, — ответил я спустя некоторое время. — И пожалуй вам стоит прибыть вместе с Сергеем Юльевичем.
— Непременно, ваше величество. Сергей Юльевич принимает в этом деле самое непосредственное участие.
