Крест и полумесяц (СИ) - Агишев Руслан
— Работничек, б…ь, — прошептал Ринат, подходя к столу ближе. — Целый стол важных бумаг, а он храпака дает вместо работы. А это у нас что еще такое?Прелюбопытнейше…
Его внимание привлекло одно письмо, на котором были жирно подчеркнуты некоторые предложения. Кто-то явно хотел что-то выделить, отчего некоторые фразы вольно-невольно бросались в глаза.
— Ха… Очень прелюбопытнейше… Оказывается, я очень удачно зашел. На меня уже анонимки пишут. Предлагают в Сибирь загорать отправить, уроды, — побежал он глазами по строкам текста письма, внимательно вчитываясь в особо удачные перлы. — Смотри, как написано… Не могет быть у честанго чиловека таких средствов. Просим пораспрошать сего господина о сем. Может статься, что он вор и мошенник… Вот же черти! Под меня тут, оказывается, полным ходом копают.
Несколько минут Ринат молчал, раздумывая, как ему поступить. Можно было попробовать вежливо и с обхождением, доходчиво вразумляя полицмейстеру все выгоды сотрудничества. Или поступить жестко и напористо. Размышлял он не долго. Такую породу людей, ярким представителем которой был Ляхов, он знал неплохо. Встречал не раз и в той и в этой жизни. Это были весьма недалекие, но деятельные и хваткие люди, которые перли по своей дороге с напористостью танка. Вежливость и доброжелательность, компромисс и диалог они совсем не воспринимали, считая слабостью. С ними можно было решить вопрос только двумя способами: нагнав страху или дав хорошую мзды. У каждого из вариантов были свои плюсы и свои минусы.
— Бабло лучше не тратить. Этот возьмет и опять свое гнуть будет, — скривился Ринат, беря в руки один из лежавших на столе толстых фолиантов с документами. — Значит, остается, первый вариант.
Размахнувшись, он со свей возможной силой хлопнул папкой по столу. Удар был таким, что большая часть листков разлетелась по кабинету. Бронзовая чернильница, вообще, кувырком улетела в сторону окна, только чудо не высадив стекло. Проняло и полицмейстера, который сильно вздрогнул и, замычав, попытался встать с кресла. Толстыми лапищами начал лапать застежку мундира, стараясь привести себя в порядок. Видимо, приснилось какое-то начальство.
— Гм… гм… Ты⁈ — недоуменно-недовольно прохрипел Ляхов, когда его утопленные в глазницах глазки разглядели виновника этого переполоха. — Гм…
Чуть ли не минуту полицмейстер вертел головой, осматривая беспорядок на столе. Похоже, пытался сообразить, что, вообще, происходило в его кабинете.Наконец, какая-то картинка сложилась у него в голове. Он выпрямился, тяжело положил руки на поверхность стола и грозно посмотрел на гостя.
— Сгною… — начал было повышать голос он, как Ринат еще раз, но уже кулаком, стукнул по столешнице.
После подошел ближе и прямо в лицо Ляхову прошипел:
— Ты, пропитая морда, на кого зенки свои пялишь? Совсем страх потерял⁈ — Ринат сделал морду кирпичом. — Не знаешь, кто перед тобой стоит⁈ — в глазах Ляхова, по-прежнему, царило полное недоумение. — Может и нашего государя-императора не знаешь?
Подполковник вновь потянулся застегивать застежки на вороте. Лицо побагровело, налилось дурной кровью. Казалось, ткни его пальцем в щеку и тут же наружу рванет кровь.
— Я, Каримов Ринат Альбертович, доверенное лицо нашего государя-императора в вашем городишке! Слышишь меня⁈ — буравил его глазами Ринат, смотря ровно в переносицу, отчего его взгляд оставлял странное пронизывающее ощущение. — Сам Его Величество справлялся у меня, как обстоят дела в городе, кто толково, а кто плохо службу свою справляет.
Ляхов захрипел. Принялся судорожно освобождать только что застегнутый ворот. Ему явно подурнело. Психологическое давление наложилось на 'старые дрожжи, явив собой просто катастрофический коктейль.
— А ты что тут развел? Пьянство, Содом и Гоморру⁈
От этого полицмейстера аж скрючило. Ноги задрожали, подогнулись. Полицейская туша сама рухнула в кресло.
— Ты же все возможные законы, государственные и христианские, нарушил! По тебе Сибирь плачет! Понимаешь? Горючими слезами, обливаясь, плачет…
Ринат продолжал давить. С таким человеком сложно перегнуть палку. Его сломать или раздавить очень сложно. Это неваляшка! Он в дерьме с ног до головы измажется, по полной нахлебается, но все равно вылезет и свое продолжит делать. Поэтому пугать можно и нужно было.
— Я уже депешу Его Величеству готовлю, чтобы вас всех скопом на каторгу отправить. Слышишь? В Сибирь, к медведям, снег убирать лопатами, — не сдерживаясь орал Каримов, на уже бледного, как смерть, полицмейстера. — А вот если словом и делом решишь искупить свою вину, то…
Подвешенная перед его носом морковка тут же сработала. Несмотря на пропитый мозг, полицмейстер на удивление быстро соображал.
— Искуплю! Искуплю, — с невиданным для такой туши проворством, Ляхов бросился на колени; стоявший на пути внушительный стол аж в сторону отлетел. — Благодетель, милостивец, не губи. Все искуплю! Верой и правдой! Я для государя-императора все сделаю! Христом Богом клянусь, — осенил себя таким размашистым крестом, что не каждый сможет. — Просто бес попутал…
Удовлетворенно хмыкнув, Ринат мысленно улыбнулся. Вот тебе и первый серьезный результат от тщательно сконструированного образа очень важного господина, имеющего выход на самого государя-императора. С помощью сотен деталей — характерных оговорок на встречах, уверенного поведения, таинственных недомолвок, инсайдерской информации из будущего и другого — ему удалось многих в городе убедить, что он выполняет какое-то особое государственное поручение.
Он еще некоторое время любовался зрелищем ползающего по паркету полицмейстера и пытавшегося ухватить его за сапог.
— Смотри у меня, если обмануть самого государя вздумаешь. Мертвым позавидуешь. Сам себя с превеликой радостью жизни лишишь, — тот от страха лишь икал и глазами хлопал. — Будешь в Тифлисе моей правой рукой. Ты теперь око государево и за всеми должен иметь пригляд. Не смотри на чины и звания. Должен про всякого знать, чем тот дышит, сколько доходов имеет, какие политические взгляды имеет. Но главное вот что. Замыслил государь заселить южную границу. Возвести там много крепких крепостей…
Тут Ринат дал волю своей фантазией. По его словам Николай I втайне начал готовиться к войне с Турцией, для чего решил укрепить границу. По всей южной окраине империи должны будут возведены сотни мелких и десяток крупных поселений, в которых станут крепкие гарнизоны. Из внутренних губерний в Тифлис будут приходить обозы с переселенцами, оборудованием и всяким разным скарбом для новых сел, деревень и крепостей. Позже все это пойдет дальше вдоль границы.
От грандиозности замыслов, к которым было дозволено приобщиться полицмейстеру, у него натуральным образом глаза на лоб полезли. Он растерянно шмыгал носом, не зная, как и реагировать на такое.
—…Тебе же надлежит все это сохранить в секрете и обеспечить безопасность переселенцев и самих обозов, — Ринат ткнул пальцем в сторону бледного, как мел, Ляхова. — Понял меня, полицейская твоя душонка⁈ Если эе кто будет сильно интересоваться этими делами, то отвечать только одно — «Дела особой государственной важности, коим государь-император оказывают большую протекцию».
Напугав и инструктировав Ляхова до невозможности, Каримов вышел из его кабинета. За ним семенил, почтительно открывая перед ним двери, шел сам подполковник, чего никогда свет не видывал.
Следом он нанес несколько коротких визитов знакомым дворянам и купцам средней руки, которым рассказал лишь части этой истории. Здесь тоже было поручение особой государственной важности, внимание государя-императора, возможные волнения за чертой границы.
— Вот и хватит, — с облегчением выдохнул Ринат, выйдя из очередного купеческого дома по поздний вечер. — Легенда запущена и даст мне некоторое время. Сейчас этому пройдохе-портному последние поручения дам и можно отправляться в путь.
Тот самый портной, еврей Исаак, с которого началось его знакомство с Тифлисом, уже ждал его в апартаментах. Теперь это был уже не тот забитый мужичок с вечно жалостливым выражением лица и протянутой рукой, что встретился Ринату впервые. Сейчас в комнате уже стоял совершенно другой человек. Одетый с претензией на богатство, сияющий от сытости и довольства, Исаак то и дело вытаскивал золотые часы на крупного плетения цепочке и с видимым удовольствием осматривал их. Едва только он увидел входящего Рината, как чуть не выскочил из себя, желая выразить свою радость и почтение. Прекрасно понимал, пройдоха, кому был обязан преображением своей жизни.
