Евгений Белогорский - Труды Отечеству. Часть 1
Первыми из числа «великой четверки» как окрестили местные журналисты главных участников Антанты, прибыли англичане. Ллойд Джордж как истинный джентльмен, несколько минут позировал перед фотографами, позволил задать себе пару вопросов и вместе со своим секретарём скрылся в здании.
Вслед за ним прибыл американский резидент Вильсон, который пользовался большой популярностью у парижан. С обожанием и восторгом смотрели они на человека, который, несмотря на свою болезнь, олицетворял силу и мощь Америки. Одетый во фрак и в черные ботинки, Вильсон сидел прямо с высоко поднятой головой, и при этом старался мило улыбнуться публике. Рядом с ним постоянно находился доктор Грейсон, который и вёл президентское кресло.
Третьим прибыл Михаил Алексеев. Вместе с господином Сазоновым он неторопливо прошествовал мимо толпы зевак, освещенный многочисленными вспышками магниевых ламп. Оправдывая своё прозвище «северного сфинкса», Алексеев не спешил с заявлениями, все, что было необходимо, он сказал вчера на вокзале. Поблагодарив парижан за огромный интерес к своей персоне, русский правитель заявил, что прибыл сюда исключительно ради мира и свою главную задачу видит в создании такого мира, который полностью исключит всякую возможность повторения ужасов прошедшей войны
Французский премьер Клемансо, на правах хозяина принимал высокопоставленных гостей стоя возле основания широкой мраморной лестнице, чьи массивные ступени вели на второй этаж, где находились высокие вместительные залы для совещаний.
Первое заседание прошло в кабинете министра иностранных дел Франции Стефана Пишона. Просторный зал с высоким потолком и огромными окнами выходил прямо на Сену. Само здание мало пострадало в результате немецких бомбежек, поскольку не представляло особого интереса для вражеских пилотов. Старинный зал, был богато убран старинными гобеленами и коврами времен Екатерины Медичи, заботливо привезенных сюда из Лувра по приказу Клемансо. Натертые до блеска дубовые колонны и тяжелые канделябры чинно блистали в лучах весеннего солнца, демонстрируя гостям вековую мощь и величие французского государства.
За покрытыми зеленым сукном столами сидели главы правительств и министры иностранных дел, эксперты, секретари и переводчики размещались за их спинами сидя на маленьких позолоченных стульях. Место председателя занимал Клемансо, за спиной которого располагался большой камин, щедро украшенный атрибутикой Второй империи. Из-за прохладной погоды в нём чуть слышно потрескивал поленья, стараясь прогреть всё пространство зала.
Ровно в двенадцать часов, Клемансо встал из-за стола и громко приветствовал всех собравшихся на французском языке, что сразу вызвало досаду в рядах англосаксов, которых было большинство. Так начались большие переговоры.
Совещание первого дня носило чисто ознакомительный характер. Лидеры «большой четверки» внимательно присматривались друг к другу, искали слабые места своих соседей, наводили мосты для заключения тайных объединительных союзов. Одним словом шла нормальная подковерная борьба, столь привычная для любых европейских конференций.
Единственным человеком кто сразу выпал из этого размеренного действия конференции был американский президент. Привыкшего решать быстро и конкретно, его сильно раздражало многословие европейских переговорщиков, в котором, по мнению Вильсона не было ничего полезного.
Американец мужественно вытерпел первую половину совещания, но после перерыва, Вильсон достал из кармана листок бумажки и громко зачитал пять пунктов, на которых, по его мнению, стоило сосредоточить проведение мирной конференции: Лига Наций, репарации, признание новых государств, границы и территориальные изменения, колонии.
Подобная нахрапистость заокеанского гостя сильно поразила и удивила европейцев, не привыкших к подобному ведению дел. Сбросив лайковые перчатки, Вильсон конкретно указал им, что необходимо рассматривать в первую очередь, а что можно не рассматривать вообще. Пораженные требованием американской стороны, дипломаты дружно взяли пятнадцатиминутный перерыв, гулко обсуждая инициативу Вильсона. Сидя в своём кресле, Вудро гордо взирал на результат своих действий, сравнивая гудящих европейцев с развороченным муравейником. Американец мог, позволить себе подобные вольности, поскольку Англия, Франция, Италия находились в финансовой зависимости от Америки.
Общая задолженность европейцев перед Вашингтоном составляла почти четыре миллиарда долларов, что по тем временам была астрономической суммой. Одна только Британия была должна Соединенным Штатам миллиард двести миллионов долларов. За Францией числился долг в 785 миллионов долларов, чуть меньше, 402 миллиона долларов были должны британские доминионы вместе взятые. Итальянцы и бельгийцы задолжали в общей сложности 365 миллионов, и чуть более пятидесяти миллионов долларов была должна своему восточному соседу Россия.
Расчет американского президента полностью оправдался. Выказав глухое недовольство, большинство собравшихся решили поддержать предложение Америки, не решаясь идти на открытую конфронтацию с могущественным кредитором в самом начале переговоров.
Поэтому, после возобновления заседания, когда Клемансо предложил согласиться с предложением господина Вильсона и поставил озвученные президентом Вильсоном пункты на голосование, лес рук дружно вырос над зелеными столами переговорщиков.
- Есть другие предложения или возражения? Принято, переходим к следующему вопросу о создании комитетов – нетерпеливым голосом объявил французский премьер, узаконивая важную победу американца.
Сама же мирная конференция была открыта на следующий день, 21 марта в Версале. Клемансо специально настоял на открытии конференции в этом парижском пригороде. В знаменитом Зеркальном зале, как и почти пятьдесят лет назад совершился государственный акт, но с совершенно иным знаком. Вместо вести о рождении новой империи, было торжественно провозглашено о бесславном крушении второго германского рейха и прекращение его дальнейшего существования.
Торжественную речь, на этот раз читал президент французской республики Раймонд Пуанкаре в отчаянной битве с Клемансо отстоявший своё право на похоронную эпитафию грозного врага. Между этими двумя знаменитыми деятелями французского государства никогда не было мира, и тот и другой считали своего оппонента вздорным человеком, ничуть не ставя в его достоинства прежние заслуги перед страной.
В своей торжественной речи, Пуанкаре напомнил присутствующим о злонамеренности и жестокости правителей германской империи с момента её создания. Были полностью отмечено всё зло, которое причинил каждый из кайзеров Второго рейха, как перед Францией, так и перед всем миром. В особенности Пуанкаре остановился на перечислении бед нанесенных западному миру, германскими агрессорами в прошедшей войне. Будучи умелым оратором, перечисляя свершенные преступления, Пуанкаре всё выше и выше поднимал точку накала страсти и негодования всем тем мерзостям, что сотворили немцы на землях союзников.
Достигнув апогея своей обличительной речи, Пуанкаре торжественно объявил, что правосудие восторжествовало, и теперь настал час возмездия. Германский рейх прекращал своё существование раз и навсегда.
- Теперь, господа, на каждом из нас сейчас лежит ответственность за то, что бы подобное никогда не повторилось впредь, ни под каким видом. Для этого, на поверженного агрессора, нужно надеть такие тяжелые цепи, что бы у него не было ни малейшего шанс возродиться, для взятия реванша за поражение. Помните, что вы держите в своих руках будущее нового мира.
Под звуки торжественных фанфар, в зал бы внесен манифест констатирующий, что германская империя Гогенцоллернов прекратило своё существование и её преемницей является германская республика с центром в Берлине. Первым под этим документом поставил подпись президент Франции, последним представитель Кубы.
Однако вся торжественность момента была смазана речью специально прибывшего на встречу из Германии графа Брокдорфа-Ранцау, которого по желанию Клемансо специально допустили на начало конференции, для принесения публичных извинений.
- Сейчас, когда наша армия разоружена и её боевые знамена лежат у ног победителей, от нас требуют признать, что только мы одни виноваты в начале войны и во всех её тяжких последствиях. Но признание такого факта в моих устах было бы ложью. Многие из тех, чьи послы находятся в этом зале, ничуть не меньше нас причастны к развязыванию этой войны, если не более. Не получи кайзер Вильгельм заверений, что Англия останется нейтральным государством в этой войне, мы никогда бы не решились на подобную авантюру. Есть масса документов свидетельствующих об этом и поэтому от лица своего многострадального народа, я не могу согласиться с обвинениями в свой адрес от господина президента и принести требуемые от нас покаяния, категорически отказываюсь.
