Алекс Мак - Чужаки
Тут он понял, что он может сыграть на этом. Французский он выучил, чтобы кое-что подправить во временах Великой французской революции. Теперь он мог ругаться, кричать на языке, который никто здесь не понимает, а самое главное — он может прикинуться, что забыл обычный язык.
— Сволочи, твари, подонки средневековые, — орал он.
— Ты чего? — опешив, спросил палач. Он явно не сталкивался ни с чем подобным, но вскоре решил, что обычная практика — самая лучшая. — Что это за вещь? — повторил он тупо.
— Сам разберись, — отреагировал Сайлас. В следующий момент он уже опять выл от боли. Он не знал, сколько времени продолжалась пытка. Несколько раз Сайлас терял сознание, но его неизменно приводили в чувство. Через какое-то время палачи решили сменить тактику. Он увидел, что китайца, который за это время не произнес ни звука, отвязывают от столба и тащат к какому-то чудовищному аппарату в глубине подвала.
— Прощай, Тай, — прошептал лорд.
Но тут случилось неожиданное. Китаец, несмотря на длительную пытку, попытался освободиться, палачам потребовались все силы и все руки, чтобы удержать его. Главный из мучителей попытался положить Челнок на ближайшую деревянную колоду, предназначенную, по-видимому, для отрубания рук. Китаец дернулся, и Челнок полетел на пол. Фиолетовый свет заполнил подвал. Закричали люди. Палачи бросили свою жертву и разбежались по углам, а китаец замер на месте, в ужасе закрыв лицо руками. Послышался шум падающего тела, и на грязном полу очутился голый, в одних боксерских трусах, тощий и абсолютно пьяный рыжеватый мужчина.
— М-м-м, — сказал он, бессмысленно поводя мутными глазами по сторонам.
Все молчали. Человек поднялся с пола, брезгливо отряхнулся и стоял, пошатываясь, среди пылающих жаровен.
— Ч-черт возьми! — наконец выдавил он из себя на чистом русском языке. — Бела-я го-ряч-ка. Ч-черт возьми! Кыш!
От неожиданности пыточных дел мастера рванули к лестнице на галерею, толкаясь и награждая друг друга тумаками, только огромный детина стоял, застыв в полной прострации. Сквозь толщину черепа билась и никак не могла пробиться мысль, которая дала бы ногам приказ бежать. В результате колени его подогнулись, и грузная туша рухнула на пол в глубоком обмороке.
— Ч-черт! — опять повторил вновь прибывший, тупо смотря на лежащего здоровяка.
Сайлас не знал русского, поскольку считал эту страну путаной, холодной и непредсказуемой, поэтому он и не строил никаких планов по переустройству русской истории. Он обратился к рыжему по-английски:
— Кто бы вы ни были, развяжите меня!
— Англоязычная галлюцинация, — пробормотал мужчина уже по-английски, но шатнулся в сторону Сайласа и принялся распутывать узлы.
Вскоре Сайлас был свободен. Растирая опухшие руки, он крикнул китайцу, который все еще держался в стороне:
— Тай! Мы должны бежать! Выполняй!
«Выполняй!» — было одно из первых слов, которым он научил древнего воина, и за эти несколько дней оно настолько успело отпечататься в китайском мозгу, что Тай действовал практически на автомате. Он немедленно отбросил страхи и суеверия и принялся оглядываться по сторонам в поисках своей одежды и какого-нибудь оружия. Отыскав хоть что-то, он оделся, кинул комбинезон Сайласу и, вооружившись пыточным арсеналом, показал знаками, что готов с боем пробиваться к выходу.
Рыжий мужчина все это время с бессмысленным видом стоял на одном месте. Только когда Сайлас попытался напялить на него чей-то брошенный балахон, он опять сказал: «М-м-м» — и попытался упасть. Подхваченный с двух сторон товарищами по несчастью, он сделал несколько шагов в направлении лестницы, а потом, подтверждая слухи о несгибаемости русского народа, выпрямился и пошел сам, как всякий русский, не спрашивая, куда и зачем его ведут.
Наверху хлопнула тяжелая дверь, и послышался дробный топот множества ног. Пленники остановились, Тай выставил вперед какое-то ужасающего вида сверло для человеческой плоти. На освещенную площадку выбежали стражники, выставив вперед короткие мечи.
— Так, так, так, — послышался с верхней площадки голос хозяина замка. — Значит, прибор работает. И вы мне скажете, что он делает, как именно работает. Скажете или сдохнете. Я сам буду вас допрашивать, но завтра, сегодня у меня гости. В темницу их!
Лорда и его спутников схватили и потащили к выходу.
— Подумайте, у вас будет время, — сказал толстяк Сайласу, когда тот проходил мимо. — Привет крысам!
На выходе из подвала лорд только успел вдохнуть более-менее свежего воздуха, как страшный удар обрушился на его голову. Его лордство накрыла тьма.
Пришел в себя Сайлас от пронизывающего до костей холода. Он находился в полной темноте, пахло сыростью и мышами. Пошевелившись, он определил, что лежит на какой-то вонючей тряпке, что крепко связан по рукам и ногам и что он зверски замерз. Сайлас принялся ерзать на месте, пытаясь согреться.
— Твоя не спать, — послышался из темноты голос Тая.
— Да я уже не сплю, — ответил лорд. — А что тот, другой?
— Шуметь, — флегматично ответил китаец, но Сайлас и сам расслышал громкий храп, прерываемый присвистами, слева от себя.
— Эй, ты, — повысил голос Сайлас, пытаясь подтолкнуть связанными ногами крепко спящего рыжего. — Просыпайся, смерть проспишь!
Рыжий заворочался на полу, промычал что-то нечленораздельное, но после очередного толчка, судя по всему, проснулся и попытался сесть.
— Голова моя! — простонал он по-русски.
— Ты кто? — в свою очередь спросил по-английски Сайлас.
— Я кто? А кто ты?! И где я?! И что вообще, черт возьми, происходит?! — переходя на английский крик, отозвался невидимый в темноте рыжий.
— Ты в тюрьме. Скорее всего, Челнок неожиданно сработал еще раз и вытащил тебя сюда из твоего времени. Ты из какого века?
— Чего?! — поперхнулся рыжий.
Терпеливо, но с трудом сдерживая раздражение, Сайлас постарался вкратце описать их положение. Звучало это примерно так: «Слушай, ты, необразованный, неотесанный чурбан, мой аппарат случайно выхватил тебя из твоего времени, доставил в это время, которое, несмотря на свою средневековую видимость, является нашим с тобой общим будущим. Ты сидишь в грязной темнице, а завтра тебя собираются запытать до смерти. Вопросы есть?»
— Мне нужно выпить, — простонал «неотесанный чурбан». — Это какой-то дурацкий розыгрыш!
Неожиданно он оживился:
— Это все Галка придумала! — вдруг хохотнул он в темноте. — Точно Галка. Галка, выходи, я тебя раскусил!
Он попытался встать на связанные ноги, но с грохотом упал. В ответ раздался лязг открываемой двери. В камеру ввалился здоровенный стражник и рявкнул:
— Молчать! Сидеть тихо!
После чего отвесил несколько мощных пинков беспомощным пленникам, которые щурились в лучах слабого света, падающего из приоткрытой двери. Потом грузно развернулся и ушел, громыхнув засовом.
Наступило молчание.
— Ну, и теперь не веришь? — наконец сказал лорд.
— Теперь верю. Ни от кого из моего времени не может так гнусно вонять, — приглушенно донеслось из темноты, после чего оттуда же послышались сдавленные рыдания.
Через некоторое время они стихли, и Сайлас решил, что рыжий созрел для разговора.
— Рыдать будешь завтра в руках палача. А сейчас нужно придумать, как отсюда выбраться. Хотя не вижу вариантов. Как тебя зовут? Кто ты вообще такой? Откуда? — устало спросил он.
— Меня зовут Александр, Саня по-нашему, Александр Семенович Самохин официально и Алекс по-вашему, — ровным, лишенным эмоций голосом ответил рыжий. Существует, наверное, такой нервный предел, перейдя через который, человек становится равнодушным ко всему. — Мне тридцать три года, русский, до недавнего времени я жил в России, в городе Петербурге, занимался журналистикой, пил, общался с друзьями, и было все это в начале двадцать первого века от Рождества Христова.
— Час от часу не легче, — простонал Сайлас. — Китаец хоть драться умеет. А от тебя какая польза?! Мало того что из каких-то глухих времен, да еще и писака бессмысленный!
— Слушай, ты, наглая морда, — неожиданно взорвался рыжий. — Ты язык попридержи, а то я не посмотрю, что связанный, доползу и глотку перегрызу! У меня такое похмелье, что я крови твоей напьюсь!
Обессилев от вспышки, он затих, а Сайлас только удивленно покачал головой в темноте.
— Ладно, давайте постараемся отдохнуть перед завтрашним, — примирительно сказал он. — Тай, теперь спать. Выполняй, — добавил сиятельный лорд специально для китайца.
В камере стало тихо. Неизвестно, чем занял свой досуг рыжий, но китаец скоро засопел, повинуясь приказу, и Сайлас, неожиданно для себя самого, тоже уснул. И увидел сон.
Ему снилась мать, которую он не видел с тех самых пор, когда его, трехлетнего, забрали с женской половины, и никогда не вспоминал. Кто-то говорил ему как-то, что она умерла, но он не придал этому известию никакого значения. А теперь, во сне, она смотрела на него и то ли с жалостью, то ли с укоризной качала головой. Он проснулся, когда по его груди что-то пробежало, судя по всему, обещанная крыса.
