Ральф Питерс - Красная Армия
Сумерки сгустились в первую темноту, ночь опустилась на землю слоем черного шелка. Безарин решил держать свои силы вместе и двигаться так быстро, как только мог. Они были так близко. Все последствия будут потом. Последствия бойни на дороге будут такими серьезными, что Безарин понимал, что немногое сможет навредить ему еще больше. Нужно было идти на риск. Даже если его потом отдадут под трибунал и расстреляют, он понимал одно: его не осудят, пока он не доберется до реки.
* * *Силы Безарина захватили мост через Везер в Ринтельне почти случайно. Это не было частью плана. Целью был и оставался Бад-Эйнхаузен. Но когда танки Безарина свернули к Ринтельну и покатились вниз по холмам, на связь вышел Даглиев и сообщил как хорошие, так и плохие новости. Ему удалось связаться с десантниками на восточном плацдарме в Бад-Эйнхаузене. Но у переправы продолжался жестокий бой, и он не мог провести бронетехнику через мосты, так как те простреливались прямой наводкой противником, расположившимся на высоте к югу. Противник не успел подорвать мосты, прежде чем десантники захватили плацдармы на обоих берегах, и теперь обстреливал их всем, что было в его распоряжении, пытаясь обрушить их или, по крайней мере, не дать никому пересечь реку. Похоже, их артиллерия все еще сохраняла боеспособность. Ее огонь прямой наводкой блокировал дальнейшее продвижение. Советские силы на обеих частях плацдарма не могли поддержать друг друга, и Даглиев подозревал, что скоро противник попытается контратаковать, потому что было глупо просто тратить время. Напряженность в голосе Даглиева успокоила уязвленное самолюбие Безарина, который ощутил прилив сил. Была проблема, требующая решения, а он был человеком, способным ее решить.
Судя по карте, в Ринтельне был мост. Если он не был взорван, то его захват позволил бы Безарину выйти в тыл противнику по западному берегу реки. Если же мост был взорван, или просто не удастся его захватить, то он рисковал потерять в уличных боях драгоценное время, возможно, просто потерять свои силы. Но он понимал, что его танки не будут иметь большого значения, если просто выйдут к тому же плацдарму, к которому вышел Даглиев. Безарин последний раз взглянул на карту, изучая дороги на западном берегу. Там была идущая вдоль Везера дорога, которая приведет его прямо в тыл противнику. Если они смогут переправиться в Ринтельне. Безарин принял решение.
Он повел свою колонну прямо к мосту. Безарин надеялся достичь внезапности, захватить переправу прежде, чем враг успеет заминировать и подорвать мост. Но все сразу пошло не так.
На окраине Ринтельна танки Безарина попали в затор. Очередная волна беженцев была остановлена, чтобы эвакуировать на запад колонну британских самоходных орудий. Безарин скомандовал танкистам открыть огонь по орудиям, а машины поддержки обстреливать только пулеметным огнем. Его целью не было уничтожение вражеских сил. Они были явно вторичны по сравнению со стоящей перед ними задачей — достичь моста и двигаться к Бад-Эйнхаузену. Но ничего не поделаешь. Чтобы добраться до моста, нужно было пробиться через британскую колонну, однако вскоре остовы уничтоженных машин преградили танкам путь.
Вспышки мелькали в ночи. Взрывы возимых боекомплектов орудий, а также горящая небронированная техника очень скоро озарила город настоящим садом огня.
— Ласки, — сказал Безарин в микрофон. — Выводи своих засранцев из машин и двигайся к мосту. Прямо по главной дороге. Я с танками попробую объехать затор. Но займи этот долбаный мост прежде, чем они его подорвут.
Ласки подтвердил получение приказа. В его голосе звучало волнение, но все же он был не настолько потерян как тогда, на шоссе, в окружении убитых беженцев. Безарин надеялся, что на этот раз Ласки сможет справиться с поставленной задачей.
Безарин двинул танки в обход вдоль границы города, надеясь найти другую дорогу. Он боялся завязнуть в уличных боях, где несколько солдат с противотанковыми гранатометами могли положить конец его силам. Но другого пути к мосту не было.
Вспышка едва не ослепила его, и он приказал механику включить фары, понимая, что сделал свой танк идеальной мишенью. Но вот он обнаружил переулок, выходящий в поле. И повел свои танки в город.
Они двигались по жилым кварталам, размалывая в пыль бордюры, снося заборы и изгороди. В нескольких сотнях метров Безарин слышал, как взрываются машины разгромленной британской колонны. Он приказал своей батарее самоходных артиллерийских установок занять позиции на окраине города. Не было смысла просто тащить их в город вслед за танками.
Улицы, переулки и арки проносились мимо. Безарин опасался, что они просто ездят кругами, и пытался найти основную дорогу, которая привела бы его прямо к мосту. На каждом маленьком перекрестке он выбирался из башни и осматривал улицы, ища путь и ожидая, что сейчас его танк получит попадание из гранатомета.
Спешно пытаясь найти путь к мосту, Безарин приказал механику повернуть на улицу, которая вскоре начала опасно сужаться. Здания сходились так плотно, что он боялся, что они могут зажать его танк, словно тисками. Надгусеничные полки заскрежетали по бетону. Когда Безарин оглянулся, он увидел темный силуэт следующего танка совсем близко он них и подумал, что на то, чтобы выехать с этой улочки и найти другой путь уйдет не меньше часа.
— Пройдем? — Спросил Безарин у механика.
— Не знаю, товарищ командир.
Так. Значит, решать только ему.
— Вперед, — сказал Безарин. — Давай попробуем.
Выхлопная труба кашлянула, словно прочищавший горло великан. Металлические борта заскрежетали по стенам узкого переулка.
Мгновение спустя они прошли. Вырвавшийся танк рванулся вперед.
— Стой, — крикнул Безарин. — Стой. Давай назад.
Он заметил что-то, пока они катились по перекрестку.
Он скомандовал механику дать назад как раз в тот момент, когда из переулка выскочил второй танк. Машины чуть не столкнулись. Но левее и ниже, в конце благословенно широкой аллеи, Безарин заметил поднимающийся в небо темный силуэт совершенно целого моста.
Безарин помог механику развернуть танк в узком пространстве, обливаясь потом и снова и снова бросая взгляды на мост. Он ожидал, что тот в любой момент исчезнет в пламени взрыва.
— Ласки, — вызвал Безарин по рации. — Как слышишь меня? Где ты сейчас?
Мотострелковый офицер не ответил. Безарин бы не удивился, если тот просто не взял с собой радиста.
Когда танк Безарина приблизился к открытому пространству у моста, он заметил, что сзади, в центре города, шел тяжелый бой. Защитники дали Ласки прикурить. Но сам мост остался практически незащищенным. Несколько британских военных полицейских открыли огонь из стрелкового оружия по его танку, вынудив Безарина нырнуть под защиту крышки люка. Он открыл ответный огонь из зенитного пулемета, быстро повалив их на землю. Безарин надеялся, что пехоты здесь было не слишком много, так как у него осталось слишком мало патронов для пулеметов и снарядов для орудия, чтобы расходовать их без толку. Следующие танки подошли к ним сзади и Безарин скомандовал механику двигаться вперед. Они подошли к мосту под неудобным углом, и было трудно въехать на него. Сзади гремели гусеницы следующего танка.
Возможно, подумал он, британцы подготовили мост к взрыву и просто ждали, когда побольше советских танков въедет на него, чтобы обрушить мост в реку вместе с ними. Но он не мог ждать подхода спешенных мотострелков Ласки, чтобы отправить их вперед и проверить, есть ли на мосту подрывные заряды. Успех зависел от считанных минут, даже секунд. И самым сильным чувством, которое испытывал Безарин, был не страх, а своего рода возбуждение, задор. Он вышел к реке. Даже если ему суждено погибнуть, это все равно будет самый прекрасный момент в его жизни. И он не верил, что действительно погибнет. Он ощущал такую уверенность, какой не испытывал еще ни разу в жизни. Его танк фыркнул и рванулся вперед.
Во время штурма мост был очищен. Безарин осмотрелся и увидел, что на его пути лежал только один полуразбитый британский бронетранспортер. Он снова высунулся из башни, готовясь открыть огонь из зенитного пулемета последними патронами. Он ощущал, что прямо сейчас входит в историю, и величие момента захватило его. Ему казалось, что он может чего-то добиться в этом мире. Внизу темнела мутная вода, которая казалось почти живой. И обиженной. В ней отражалось зарево от горящего города. Но в этом не было никакой красоты. Она напоминала Безарину сточную канаву.
Он посмотрел назад. Второй танк двигался прямо за ним, а третий как раз объезжал парапеты, чтобы въехать на мост. Вдруг темные здания на дальнем берегу озарились вспышками выстрелов, шальные пули застучали по броне танков Безарина. Он упал обратно в башню. В инфракрасном приборе ночного видения он заметил несколько вроде бы машин на противоположном берегу, которые открыли по ним огонь, укрываясь за старинными зданиями. Но они не были похожи на танки, и, похоже, это не были танки. Никто не стрелял по ним из танковых орудий. Безарин приказал наводчику не стрелять. У них осталось слишком мало снарядов, чтобы позволить хоть один лишний выстрел, а кроме того, снаряды нужно было сохранить для прорыва в Бад-Эйнхаузен. Безарин решил рискнуть и просто быстро прорваться через воронку застройки. Он вызвал другие танки и приказал им следовать за ним и не открывать огня без крайней необходимости.
