Кен Фоллетт - Игольное ушко
Уже близился вечер, когда джип вернулся. Люси немного волновалась, не случилось ли чего с мужчинами, но одновременно не могла сдержать раздражения из-за того, что они не явились к приготовленному ею обеду. По мере того как тянулись часы, она все чаще подходила к окну, высматривая приближение машины.
Когда же джип показался на гребне и стал скатываться по пологому склону к дому, она сразу поняла: что-то не так. Машина двигалась очень медленно, зигзагами, а в кабине виднелся силуэт только одного человека. С более близкого расстояния она заметила помятое крыло и разбитую фару.
– О Боже!
Джип в последний раз дернулся и остановился перед коттеджем, а она только сейчас разглядела внутри одного Генри. Он даже не пытался выйти наружу. Люси выбежала под дождь и открыла водительскую дверь.
Он сидел за рулем с откинутой назад головой и полузакрытыми глазами. Его пальцы лежали на тормозной рукоятке, а лицо все было покрыто ссадинами и синяками.
– Что случилось? Что произошло?
Его рука соскользнула с тормоза, и джип медленно покатился. Люси пришлось перегнуться через него и перевести рычаг коробки передач в нейтральное положение.
– Оставил Дэвида у Тома… На обратном пути попал в аварию… – Было заметно, что каждое слово дается ему с огромным трудом.
Теперь, когда Люси узнала о произошедшем, она сумела унять охватившую ее панику.
– Пойдем в дом, – сказала она резко.
Тревога в ее голосе подействовала на Фабера. Он повернулся к ней, поставил ступню на подножку машины и тут же повалился на землю. Люси увидела его лодыжку, раздутую как шар.
Подхватив под мышки, она помогла ему встать.
– Перенеси вес на здоровую ногу и обопрись на меня.
Обняв его правой рукой, Люси практически втащила Фабера в коттедж.
Джо с любопытством наблюдал, как мама провела Генри в гостиную и уложила на диван. Он улегся, не открывая глаз. С его одежды стекала вода. Она была вся в грязи.
– Джо, пожалуйста, иди наверх и надень пижаму для сна.
– Но ты еще не рассказала мне сказку. Этот дяденька умер?
– Нет, не умер. Он попал в автомобильную аварию, и сказки сегодня не будет. Марш наверх!
Мальчик капризно поджал губы, но мать бросила на него грозный взгляд и он подчинился.
Люси достала из корзины со швейными принадлежностями большие ножницы и принялась срезать с Генри одежду: сначала куртку, потом комбинезон и, под конец, рубашку. Она удивленно наморщила лоб, увидев необычный нож в подобии ножен, прикрепленных петлями к его левому предплечью. Вероятно, какой-то специальный инструмент для разделки рыбы, решила она, но когда попыталась снять его, он оттолкнул ее руку. Пожав плечами, она взялась за башмаки. Левый снялся легко, как и носок, но Генри заорал от боли, стоило ей притронуться к правому.
– Обувь нужно снять, – сказала она. – Тебе придется потерпеть.
Его губы вдруг скривились в странной улыбке, и он кивнул. Она срезала шнурки, а потом ухватилась за башмак обеими руками – осторожно, но крепко – и стянула с ноги. На этот раз он не издал ни звука. Она распорола резинку носка и сняла его тоже.
Вернулся Джо.
– Почему он в одних трусах?
– Потому что вся его одежда промокла. – Она поцеловала сына и пожелала спокойной ночи. – Иди и укладывайся сам, милый. Я позже зайду поправить одеяльце.
– Тогда поцелуй и мишку тоже.
– Спокойной ночи, мишка!
Джо удалился. Люси снова посмотрела на Генри. Он открыл глаза и широко улыбнулся.
– Тогда поцелуй и Генри тоже.
Она наклонилась и поцеловала его в израненную щеку, а потом бережно разрезала и трусы тоже.
Теперь жар от камина быстро высушит его обнаженную кожу. Она отправилась в кухню и налила в миску теплой воды, добавив в нее антисептика, чтобы промыть раны. Захватила кусок хорошо впитывающей влагу ваты и вернулась в гостиную.
– Уже во второй раз ты появляешься у меня на пороге полумертвый, – заметила она, берясь за дело.
– Сигнал обычный, – неожиданно сказал Генри.
– Что?
– Ждете в Кале призрачную армию…
– О чем это ты, Генри?
– Каждую пятницу и понедельник…
Только сейчас до нее дошло – он бредит.
– Тебе лучше пока помолчать, – сказала она, слегка приподняла ему голову и стала смывать запекшуюся вокруг шишки на затылке кровь.
Внезапно он резко сел на диване и, глядя на нее безумными глазами, спросил:
– Какой сегодня день недели? Какой сегодня день?
– Сегодня воскресенье, расслабься.
– Хорошо.
После этого он надолго затих и позволил снять с себя нож. Она обтерла ему лицо, перевязала палец, лишившийся ногтя, и наложила повязку на лодыжку. Закончив, встала и какое-то время смотрела на него. Казалось, он крепко спал. Она провела пальцем по длинному шраму на его груди, дотронулась до отметины в форме звездочки на бедре. Как ей показалось, звездочка была всего лишь родимым пятном.
Прежде чем выбросить искромсанную ножницами одежду, она проверила карманы. В них нашлось не многое: кое-какие деньги, его документы, кожаный бумажник и контейнер с фотопленкой. Все это она положила на каминную полку рядом с ножом. Ему придется воспользоваться чем-то из одежды Дэвида.
Оставив его внизу, она поднялась наверх к Джо. Мальчик заснул, широко раскинув руки и лежа прямо на своем плюшевом медведе. Она поцеловала его в нежную щеку и подоткнула со всех сторон одеяло. После этого вышла наружу и загнала джип в сарай.
В кухне налила себе бренди, а потом сидела и смотрела на Генри. Ей очень хотелось, чтобы он проснулся и снова занялся с ней любовью.
Очнулся он уже ближе к полуночи. Открыл глаза, и на лице отразилась постепенная смена выражений, теперь ей уже немного знакомых: сначала испуг, потом тревога, с которой он осматривался по сторонам, и, наконец, облегчение.
Совершенно непроизвольно у нее вырвался вопрос:
– Чего ты боишься, Генри?
– Не понимаю, о чем ты.
– Ты всегда выглядишь перепуганным, когда просыпаешься.
– Не знаю, – пожал он плечами, и, похоже, движение причинило ему мучительную боль. – Боже, у меня ноет все тело.
– Не хочешь рассказать мне, что же все-таки случилось?
– Конечно, только налей мне тоже немного бренди.
Она достала из буфета другую бутылку.
– Ты можешь воспользоваться одеждой Дэвида.
– Дай мне немного времени… Если только моя нагота не смущает тебя.
Она с улыбкой подала ему бокал.
– Неловко признаваться, но я любуюсь тобой.
– А где моя одежда?
– Мне пришлось срезать ее с тебя. Она пришла в негодность, и я ее выбросила.
– Надеюсь, не вместе с моим удостоверением личности? – И хотя он снова улыбнулся, подспудно в его вопросе ощущалось и нечто другое.
– Все твои вещи на полке камина, – сказала она. – Что это за нож? Он для разделки рыбы, я полагаю?
Его правая рука непроизвольно потянулась к левому предплечью, с которого она отстегнула стилет.
– Да, и для этого тоже, – ответил Генри.
На мгновение ей показалось, что он сильно напрягся, но потом с заметным усилием снова заставил себя расслабиться и теперь спокойно потягивал бренди.
– Это как раз то, что мне сейчас нужно.
Она дала ему еще немного времени и напомнила:
– Ну и?..
– Что?
– Как ты умудрился потерять моего мужа и разбить мою машину?
– Дэвид решил остаться ночевать у Тома. С несколькими овцами случилось несчастье в месте, которое они называют овражком…
– Я знаю, где это.
– …Шесть или семь сильно поранились. Их всех отнесли в кухню к Тому на перевязку, там царил полный хаос и было много шума. Тогда Дэвид предложил мне отправиться к тебе и предупредить, что сегодня он не вернется. А как я попал в аварию, и сам толком не понял. Незнакомое управление у машины, полное бездорожье, вот я на что-то и налетел, джип повело юзом, а потом он опрокинулся на бок. Если тебе нужны еще какие-то подробности…
Он пожал плечами.
– Ты, должно быть, ехал очень быстро. Сюда ты попал в ужасающем состоянии.
– Это оттого, что я долго кувыркался внутри машины. Сильно ударился головой, вывихнул лодыжку…
– …А еще потерял ноготь, искромсал себе все лицо и чуть не подхватил воспаление легких. Ты просто притягиваешь к себе несчастья.
Он спустил ноги на пол, встал и подошел к камину.
– Но и твоя способность восстанавливаться после травм просто поразительна! – заметила она.
Пристегивая нож к руке, он сказал:
– Рыбаки вообще выносливые люди и отличаются отменным здоровьем. Так что там насчет одежды?
Она тоже встала и прислонилась к нему.
– Зачем тебе сейчас одежда? Время ложиться в постель.
Он привлек ее еще ближе, прижал к своему обнаженному телу и крепко поцеловал. Она гладила его бедра.
Спустя какое-то время он разомкнул объятия, собрал свои вещи с каминной полки, взял ее за руку, а потом, сильно хромая, повел за собой наверх, в спальню.
30
Широкий, с белым бетонным покрытием автобан вился среди баварской долины, поднимаясь к предгорьям. На мягкой коже заднего сиденья казенного «мерседеса» в усталой неподвижности развалился фельдмаршал Герд фон Рундштедт. В свои шестьдесят девять лет он прекрасно осознавал, что слишком любит шампанское и не питает должных симпатий к Гитлеру. На его худощавом мрачном лице словно запечатлелась вся его карьера – более долгая и более изменчивая, чем у любого другого высокопоставленного военного при Гитлере: его с позором отправляли в отставку так часто, что он даже не помнил уже, сколько раз, но Гитлер неизменно просил его потом вернуться на службу.
