Эллери Квин - Тайна греческого гроба
Сидевшие перед ним слушатели ответили дружными кивками и нестройным ропотом.
— Превосходно. Давайте представим себе клавишу с цифрой 3 в том виде, в каком она встречается на всех пишущих машинках со стандартной клавиатурой, — продолжал Эллери. — Разумеется, я говорю об американских пишущих машинках. Какая это клавиша? Цифра 3 на нижнем регистре и символ «номер» на верхнем регистре. Сейчас я покажу. — Он снова повернулся к доске и начертил символ №. — Просто, да? — сказал он, развернувшись обратно к аудитории. — Но я хочу, чтобы вы заметили: ошибка на втором письме с шантажом показывает нестандартную клавиатуру, во всяком случае для клавиши с цифрой 3. Ведь хотя обезглавленный символ над повторно напечатанной тройкой должен бы представлять собой нижнюю часть знака «номер», он — как можно видеть на доске — не имеет с этим знаком ничего общего! Напротив, это весьма странный символ — изогнутая горизонтальная линия с петелькой слева.
Эллери прочно завладел аудиторией: слушатели словно были прикованы к нему цепями. Он наклонился вперед:
— Таким образом, становится очевидно, что у машинки «Ремингтон», на которой, как я сказал ранее, печаталось второе письмо с шантажом, был какой-то странный символ над тройкой, где следовало быть привычным знаку «номер». — Он показал на знак № на доске. — Также ясно, что этот значок «петелька на изогнутой линии» — это просто нижняя часть другого символа. Какая у него могла быть верхняя часть? Каков общий вид этого символа? — Он спокойно выпрямился. — Подумайте об этом минуту. Посмотрите на значок, который я нарисовал мелом над цифрой 3
Он подождал. Аудитория напряженно вглядывалась в доску. Но никто не ответил.
— А ведь это имеет решающее значение, — наконец произнес Эллери. — Я изумлен, что никто из вас — и даже репортеры — не понял, что это за символ. Заявляю абсолютно твердо, и пусть кто-либо попробует опровергнуть мое утверждение — я заявляю, что эта петелька с хвостиком может быть нижней частью лишь одного символа, который встречается на клавиатурах. Этот знак напоминает рукописную заглавную букву «L», пересеченную посредине горизонтальной чертой... Иначе говоря, это символ английского фунта стерлингов!
Слушатели по достоинству оценили этот пассаж, и по комнате пронесся шепот одобрения.
— Что же, очень хорошо. Нам нужно лишь найти машинку «Ремингтон» — американскую, конечно, — в которой на верхнем регистре клавиши с тройкой стоит символ английского фунта. Прикиньте вероятность, чтобы у американского «ремингтона» оказался такой несвойственный для американских пишущих машинок знак — и именно на этой конкретной клавише, — я думаю, получится один шанс на миллион. Иначе говоря, если бы мы смогли найти пишущую машинку с символом фунта на тройке, я имел бы право — математически и логически — утверждать, что именно на этой машинке печаталось второе письмо шантажиста.
Эллери повел рукой:
— Это предварительное объяснение существенно для понимания последующего. Прошу особенного внимания. Разговаривая с Джеймсом Ноксом еще в тот период, когда Слоун считался самоубийцей, до появления первого вымогательского письма, я узнал, что у Нокса новая пишущая машинка, причем одна клавиша на ней заменена. Я услышал это случайно. Нокс давал указание мисс Джоан Бретт оформить оплату счета за новую машинку и предупредил, чтобы не забыла включить в счет стоимость замены одной клавиши. Примерно тоже я узнал от мисс Бретт. Что эта машинка марки «Ремингтон» — она особо это упомянула; мне стало известно также, что это единственная пишущая машинка в доме, а старую мистер Нокс в моем присутствии распорядился отправить в благотворительный фонд. По моей просьбе мисс Бретт начала печатать записку с перечнем номеров банкнотов, но скоро остановилась, выдернула лист и воскликнула: «Мне приходится писать слово «номер»!» Ударение, разумеется, мое. И хотя в тот момент для меня это ничего не значило, тем не менее я так понял, что у Ноксова «ремингтона» — единственной машинки в доме — отсутствует символ «номер» — иначе зачем бы мисс Бретт печатать слово «номер»? — и что одна клавиша на этой машинке заменена. Ну и поскольку в новой машинке была заменена одна клавиша и недоставало знака номера, который обычно находится на одной клавише с тройкой, следовательно, была заменена именно клавиша со знаком номера наверху и цифрой 3 внизу! Элементарная логика. Итак, мне требовалось установить еще лишь один факт, и моя аргументация была бы завершена. Если бы на замененной клавише я обнаружил знак английского фунта над цифрой 3, там, где должен быть знак «номер», тогда я имел бы право с полным основанием сказать, что эта машинка «Ремингтон» могла быть использована для подготовки второго письма с шантажом. То есть после получения второго письма мне оставалось лишь взглянуть на клавиатуру машинки. Да, этот символ там был. Фактически окружной прокурор Сэмпсон, помощник окружного прокурора Пеппер и инспектор Квин вспомнят, что если бы они знали, что нужно искать, то увидели бы этот символ, даже не глядя на саму пишущую машинку. Ведь инспектор Квин передавал в Скотланд-Ярд из кабинета Нокса телеграмму, в которой упоминалась сумма «сто пятьдесят тысяч фунтов», и когда мисс Бретт перепечатала написанную карандашом телеграмму инспектора — слушайте! — она употребила не слово «фунты», а символ — рукописную заглавную букву «L», перечеркнутую горизонтально! Даже если бы я никогда не видел саму машинку, один лишь тот факт, что мисс Бретт смогла напечатать знак фунта, в совокупности с другими, известными мне фактами неизбежно привел бы меня к выводу... Доказательство, математически безупречное, как и любое другое доказательство, полученное путем логического вывода, лежало прямо передо мной: машинка, на которой печаталось второе письмо с шантажом, принадлежит мистеру Джеймсу Дж. Ноксу.
Репортеры сидели в переднем ряду, и их записи все росли и уже достигли объема «Алисы в Стране чудес». Никаких других звуков не было слышно — только пыхтение и шорох ручек по бумаге. Эллери загасил сигарету ногой, открыто презрев инструкции Главного полицейского управления и обычные нормы поведения.
— Eh bien, — с довольным видом произнес он, — nous faisons de progres[40]. Мы знаем, что с момента получения первого письма Нокс не принимал посетителей, не делая исключения даже для мистера Вудрафа, своего временного поверенного, — с ним он общался только по телефону. Это означает, что второе письмо с требованием денег могли напечатать только следующие лица: сам Нокс, мисс Бретт и слуги, проживающие в доме Нокса. Далее, поскольку оба письма были написаны на половинках долгового обязательства, — которое, в свою очередь, могло находиться только у убийцы, — это означает, что одно из вышеназванных лиц и есть убийца.
Эллери шел в атаку так быстро, что незначительное движение в заднем ряду — а точнее, на том стуле, где устроился инспектор Ричард Квин, — осталось незамеченным, только Эллери чуть скривился в усмешке при виде этого сдержанного проявления возможной критики.
— Давайте сузим этот перечень, — форсировал Эллери. — Возьмем сначала последнюю категорию. Мог ли нашим писателем быть кто-либо из слуг? Нет. Никто из них не бывал в доме Халкиса в ходе начального расследования — точный список посетителей вела служба окружного прокурора, значит, никто из них не мог подбрасывать ложные уники против Халкиса, а позднее и против Слоуна, а это интриганство является основной характеристикой убийцы.
Снова в задних рядах кто-то раздраженно задвигался, и снова Эллери моментально возобновил свои рассуждения:
— Могла ли это быть мисс Бретт? Простите меня, мисс Бретт, — извиняющимся тоном сказал Эллери, — что упоминаю и вас, но логика не признает галантности... Нет, это не могла быть мисс Бретт. Хотя в то время, когда были подброшены ложные улики, она находилась в доме Халкиса, но все-таки не могла быть партнером Гримшоу, то есть она не обладает другой необходимой характеристикой убийцы. Откуда мы знаем, что она не могла быть партнером Гримшоу, если не обращать внимания на очевидную нелепость этой мысли? Ответ довольно прост. — Он умолк, поискал взгляд Джоан, встретил одобрение и быстро продолжил: — Мисс Бретт мне призналась, что она была и остается оперативным агентом, работающим по заданию музея Виктории.
То, что он собирался сказать дальше, потонуло в потоке изумленных возгласов. Еще какое-то время собрание захлебывалось в собственном возбуждении, но Эллери, как опытный школьный учитель, постучал по доске, и гам стих. Не обращая внимания на Сэмпсона, Пеппера и отца, которые смотрели на него со смешанным выражением упрека и гнева, он продолжил:
— Повторю еще раз. Мисс Бретт мне призналась, что, будучи нанята музеем Виктории в качестве тайного агента, она получила доступ в дом Халкиса первоначально с единственной целью — найти какие-либо следы пропавшего Леонардо. Мисс Бретт рассказала мне это после мнимого самоубийства Слоуна и до получения первого письма с шантажом. Тогда же она мне показала билеты на пароход: она решила вернуться в Англию. Почему? Потому что она почувствовала, что потеряла следы картины и не может продолжать работу детектива, ставшую для нее слишком сложной. Что означает покупка билетов для выезда из страны? Очевидно, она не знала, где в тот момент находилось полотно, — иначе она бы оставалась в Нью-Йорке. Одно лишь ее намерение вернуться в Лондон доказывает, что она этим знанием не обладала. А какова главная характеристика нашего убийцы? Он знал, где находится картина! Если быть точным, он знал, что она у Нокса. Иными словами, мисс Бретт не могла быть убийцей и не могла написать второе письмо с шантажом — и коли на то пошло, и первое тоже, поскольку оба письма написало одно и то же лицо.
