Меченый. Том 2. На переломе истории (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"

Последствия инсульта президента Рональда Рейгана и неудачное начало войны с Ираком привели американскую администрацию в состояние беспрецедентного кризиса. Джордж Буш, всего только-только занявший Овальный кабинет, оказался не готов к такому развитию событий, а бывшая команда Рейгана явно не горит желанием признать лидерство человека, который ещё вчера считался всего лишь запасным игроком.

Провал операции по высадке американских войск в Кувейте стал для США не только неожиданностью, но и настоящей катастрофой. «Кувейтская трагедия» показала всему миру, что даже военная сверхдержава не застрахована от унизительных поражений, особенно когда вступает в игру по правилам, написанным кем-то другим. Советский Союз, по мнению аналитиков, искусно использовал амбиции США и буквально втянул их в ловушку, из которой нет простого выхода.

Сам Джордж Буш стремится продемонстрировать твёрдость и решимость, стремясь доказать миру, что Америка по-прежнему способна ответить ударом на удар. Однако реальность сурова: администрация оказалась парализована внутренними противоречиями и растерянностью. Продолжающиеся уже вторую неделю бомбардировки иракской территории — это не проявление силы, а лишь судорожные попытки администрации найти хоть какой-то выход из ситуации, в которой она оказалась.

Пентагон не может отступить без потери лица, так как это означало бы признание слабости США на международной арене. Но и начало полномасштабного наземного наступления на позиции армии Саддама Хусейна чревато потерями, каких американцы не знали со времён Вьетнама. Именно «призрак Вьетнама» сейчас буквально стоит перед глазами каждого человека, связанного с принятием решений в Вашингтоне.

«У администрации Буша нет чёткого плана. Они реагируют на события вместо того, чтобы задавать их повестку», — заявил анонимно один из высокопоставленных сотрудников Белого дома. «Мы оказались в тупике, и каждый следующий шаг может только ухудшить ситуацию».

Сегодня очевидно одно: Америка, пытаясь показать Советам, кто хозяин на мировой арене, сама оказалась в ловушке, тщательно расставленной советскими стратегами. В Вашингтоне сейчас лихорадочно ищут решение, способное предотвратить катастрофу и спасти не только лицо страны, но и новую администрацию от коллапса. Однако пока на столах генералов и политиков только один сценарий — повторение Вьетнама. Сможет ли президент Буш справиться с этим кризисом, остаётся главным вопросом ближайших дней.

А перед самым началом работы съезда у нас произошла натуральная попытка переворота. По-другому это я и назвать не могу. Впрочем, давайте по порядку.

На 13 марта — из-за событий прошлой осени «съехал» на две недели осенний Пленум ЦК КПСС, а за ним пришлось немного подвинуть и съезд, поскольку мы просто не успевали с новой Программой Партии — у нас было запланировано очередное заседание Политбюро. Основой темой как раз и должен был стать 27 Съезд, начало работы которого было запанировано на вторник 18 марта.

— Я так и не понял, почему ты не хочешь толкнуть Ельцина? — Перед Съездом уже после проведения партийных конференций главная заруба пошла за то, кого будут двигать в секретари ЦК и Кандидаты в Политбюро. В Кандидатах освободилось как минимум одно место после исключения Шеварднадзе из партии, вот за него и пошла ожесточенная аппаратная борьба.

— Я против.

— Это я понял, — кивнул Егор Кузьмич. Как-то неожиданно получилось, что наш секретарь по строительству сумел обаять Лигачева. Впрочем, ради справедливости на своем посту Ельцин действительно показывал себя вполне толковым руководителем, внимательным к деталям, знающим профессионалом — не подкопаешься. — Но что именно не так? Борис Николаевич — наш человек.

— Сука он, — мы с Лигачёвым шли по коридорам Кремля в сторону непосредственно кабинета, где планировалось заседание. Чем дальше, тем реального толка от этой говорильни я видел все меньше и меньше. Одни только личные амбиции и борьба за политическую власть, никакого настроя на конструктив. Поразительно, если общаться наедине с каждым из членов высшего политического органа СССР — разумные люди настроенные на конструктив и желающие процветания своей стране. Собираются вместе — как затмение находит, вот уж правда коллективный интеллект всегда ниже среднего из собравшихся. — Еще и пьяница.

— Ты можешь нормально ответить? — Мы свернули в закуток к окну, где стояло несколько вазонов с какими-то растениями. Обсуждать подобные серьезные вопросы в коридоре тут было не принято, однако сейчас просто не хватало времени на обстоятельный разговор.

— Амбиций много. — Вот как объяснить товарищу свое послезнание? Что ради личной власти ЕБН не дрогнувшей рукой подписал смертный приговор СССР. Как бы не проклинали Горби, создавшего «революционную ситуацию», но пулю в затылок Союзу пустил именно Ельцин. В противном случае, если бы у членов ГКЧП были бы яйца, страну возможно получилось бы и сохранить. Может не в социалистическом виде, но территориально — вполне. — Говорить умеет красиво, но не верю я ему, понимаешь. Продаст он нас при первой же возможности, смотрю я на Ельцина и чуйка воет, что не наш это человек.

— Так зачем его было на секретаря ЦК двигать? — Удивился такой эмоциональной подаче Лигачев. Обычно я всегда старался обосновывать свои решения с точки зрения логики.

— Ну так вы же его очень хотели продвинуть, я напомню. Ты и твои «русские» секретари, — что бы там не говорили, но генсек далеко не так свободен в решениях как хотелось бы. Приходится постоянно лавировать, кидать «куски» направо и налево, чтобы протолкнуть нужные реформы и назначения. Наверное, императору всероссийскому в этом деле было гораздо проще, впрочем, уверен и там имелась целая масса подводных камней размером с Джомолунгму. — Ну и на своем месте Ельцин действительно не плох, однако мое твёрдое убеждение, что это предел его компетенции. И опять же, он постоянно бухает. Пока не настолько, чтобы это прямо вредило работе, но…

Егор Кузьмич нахмурил брови. Он сам был убежденным трезвенником, не курил, делал гимнастику и в той жизни дожил до ста лет, так что постоянная апелляция к слабости ЕБН по отношению к зеленому змию била в прямо в яблочко.

— Хорошо. — Лигачев поморщился и кивнул, — будем считать, что я доверяю твоему чутью, Ельцина на кандидата двигать не будем. Зимянин?

(Зимянин М. В.)

— Нет, ему уже на пенсию пора, да и его националистический уклон мне не нравится. Подумай насчет Никонова.

— Вы же з ним постоянно цапаетесь? — Виктор Петрович у нас отвечал за сельское хозяйство и был в этом деле достаточно крепким профессионалом, не стеснявшимся при случае высказать свое мнение, не совпадающее с мнением начальства.

(Никонов В. П.)

Как там было у Стругацких: «Умные нам не надобны. Надобны верные.» Немного пообтершись на властном олимпе я понял, что мысль эта далеко не так ужасна, как может показаться на первый взгляд. Порой действительно нужно, чтобы твою идею воплотили от сих до сих, без попыток привнесения чего своего. Впрочем, именно с Никоновым ситуация была обратная, Виктор Петрович был скорее умным, чем верным, и его повышение оправдывалось исключительно тем фактом, что больших личных амбиций он не имел.

— Зато он дело знает и в первые ряды не лезет, — я пожал плечами и бросил быстры взгляд на часы. До начала заседания было еще пять минут. Без меня, конечно, не начнут, но опаздывать на столь важные встречи я считал ниже своего достоинства. — По женщинам смотрел? Как тебе Бирюкова?