Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Морозов Владислав Юрьевич

Ностальгия по прошлому — страшная вещь, и довольно долгое время английские офицеры с донельзя умным видом что-то отмечали на крупномасштабных картах, демонстрируя, что они воюют по всем правилам тактики и стратегии. Однако невероятное упорство оборонявшихся русских (без лишних слов расстреливавших прямой наводкой всё, что двигалось и шевелилось) и постоянные убийственно точные удары их авиации быстро согнали всю штабную спесь и внешний лоск со всех этих полковников и бригадиров «мирного времени», до войны по большей части просиживавших штаны и подшивавших бумажки в кадрированных территориальных частях армии Великобритании. Все они, увы, не могли должным образом убедить собственных подчинённых в необходимости постоянных и по большей части бесплодных атак на эту чёртову американскую авиабазу (в итоге английские солдаты погибали и получали ранения с чувством глубокого непонимания смысла происходящего), и от этого все эти «сэры и лорды» откровенно растерялись.

Сейчас у командовавшего наступлением на Гринем-Коммон английского генерала МакМиллана (возможно, он даже был каким-то родственником британского премьера из прежних времён) глаза были красными от недосыпа и совершенно безумными, а на его продолговатой, псевдодворянской физиономии отпечатался нескрываемый ужас пополам с раздражением. Когда английский генерал, утирая мокрое от пота лицо, докладывал Пирсу, что, по данным разведки, уцелевшие русские, похоже, наконец улетели с авиабазы на трофейном военно-транспортном самолёте и сопротивление прекратилось, адъютант как раз принёс ему какую-то бумажку. Похоже, это были последние данные о потерях, и МакМиллан натурально прослезился, вчитавшись в текст.

Пирс заявил генералу, что он сам и его люди не могут более ждать и, раз обстановка наконец изменилась в пользу англичан, он немедленно выезжает на место для выполнения главной задачи. Английский генерал согласился, не преминув предупредить американского о трудности (а точнее — практической невозможности) проезда на авиабазу и установленных там минах. Пирс холодно поблагодарил его и удалился из уже осточертевшей ему за последние двое суток штабной палатки.

И действительно, столько подбитой техники сразу полковник Пирс не видел ещё никогда. Десятки вроде бы весьма добротных и выглядевших вполне грозно британских танков и бронемашин были превращены буквально в груды металлического хлама и, чадя, догорали в темноте, среди руин авиабазы. Кроме них вокруг горели остатки строений и остовы подорванных русскими или уничтоженных артогнём самолётов. От этого летняя ночь имела довольно своеобразный вид, заставлявший всё время вспоминать что-то из древних времён — разные костры на полях битв, осады замков и прочую лабуду.

В общем, откровенно говоря, это был какой-то кошмар, к которому действительно должен был очень подходить известный термин «пиррова победа». Однако Пирсу и его людям, для которых было важнее всего ещё оставшееся на базе американское тактическое ядерное оружие, было совершенно некогда скорбеть о понесённых британскими союзниками жертвах. В конце концов, это именно они допустили высадку советских парашютистов на своей территории и теперь, в общем-то, расплачивались за собственные ошибки и просчёты.

Сразу после разговора с МакМилланом Пирс доложил о взятии авиабазы генералу Джонсу, а затем их маленькая колонна, состоявшая из четырёх гусеничных тягачей М-548, пары БТР М-113 и трёх джипов, набитых американскими сапёрами и прочими специалистами по тактическому ядерному вооружению с соответствующим оборудованием начала срочно выдвигаться в сторону авиабазы.

Сразу за жалкими остатками практически начисто снесённого (а когда-то аккуратного и прочного) проволочного забора авиабазы американская колонна встала.

На въезде сгрудились десятки грузовиков, «Лендроверов» и бронемашин. Английские медики вытаскивали к санитарным машинам кое-как перевязанных раненых, рядом на траве рядками лежали трупы в британском камуфляже, так что нормального проезда на территорию авиабазы действительно не было, здесь английский генерал нисколько не соврал. Пирс подумал о том, что раненых куда проще и быстрее было бы вывозить вертолётами, но потом вспомнил, что небо над Англией сейчас было, по большей части, за русскими, и любые полёты оборачивались поистине самоубийственным риском.

Пирс попытался втолковать англичанам, что он и его люди очень торопятся, но местные сапёры только отрицательно качали головами и пожимали плечами. Оказалось, что всё вокруг было заминировано, и двигаться вперёд, особенно ночью, они считали просто невозможным. Американцы не могли ждать рассвета, и задержка вылилась в перепалку по радио с английским командованием. Макмиллан пообещал помочь, но в итоге более получаса полковник Пирс и его люди, сидя в машинах, ждали неизвестно чего.

Затем к въезду на авиабазу наконец подошла инженерная техника, но раздвинуть загромождавшие проезд грузовики, «Скимитеры», «Троуджены» и прочие «Саладины» оказалось непросто. Только после криков и угроз физической расправы (полковнику Пирсу пришлось лично участвовать в этом) англичане начали действовать. В темноте освобождавшая проход техника глохла, сцеплялась и сталкивалась, один грузовик даже опрокинулся на бок.

Наконец, прибывшие в сопровождении английских сапёров четыре инженерных машины «Центурион AVRE» с катковыми минными тралами, дорогу которым показывали уже просочившиеся на территорию авиабазы бойцы британских разведподразделений, двинулись вперёд. За без малого час они с грехом пополам пробили достаточно широкие для подъезда техники проходы к заветному хранилищу ядерного оружия. При этом выяснилось, что тралов хватает очень ненадолго (на считаное число взрывов), и две инженерные машины всё-таки подорвались на минах. Одна из них сгорела вместе с не успевшим выбраться экипажем, а второй страшно исковеркало переднюю часть — перебило обе гусеницы, оторвало ленивцы и бортовые экраны. И произошло это уже практически перед самым хранилищем.

Подъезжавшие американцы видели, как английские солдаты вытаскивали из подбитого «Центуриона AVRE» окровавленного механика-водителя, которому взрывом выбило глаза и переломало обе ноги.

— И чем это, интересно знать, русские здесь всё заминировали? — спросил Пирс у встречавшего их английского сапёрного капитана, вылезая из джипа и поправляя на голове великоватую каску в камуфляжном чехле.

— Это же наши мины, сэр, — ответил офицер. — На здешних складах их были тысячи. Хуже всего, что многие из них в пластиковых корпусах, и, поскольку от миноискателей мало толку, их невозможно так просто обнаружить, особенно в темноте, когда нельзя работать щупами. А, к примеру, специально подготовленных собак у нас нет совсем....

Что верно, то верно — мин вокруг, похоже, действительно было полно, а изрытая окопами, воронками и просто ямами земля ещё больше усугубляла нерадостную картину. И там и сям всё время слышались характерные, глухие взрывы.

Двое пехотинцев из числа йоркширских йоменов Её Величества подорвались насмерть прямо на глазах у Пирса, попытавшись открыть верхний рубочный люк брошенной русскими подбитой самоходки. Оказавшийся поблизости английский сапёрный сержант, срывая голос, заорал, чтобы они этого не делали, но его то ли не услышали, то ли не стали слушать...

Ещё один английский капрал-сапёр подорвался в десяти метрах от Пирса, входя в то самое хранилище ядерных зарядов...

— Мы вошли, — доложил наконец Пирсу командир американских сапёров капитан Ремсен. — Но, чтоб мне провалиться, сэр — здесь же темно, как у негра в ж...

Это было чистой правдой, электричества на авиабазе, как и на прилегающей территории, не было уже давно. Причём электрохозяйство уничтожили не столько русские, сколько англичане во время своих суматошных артобстрелов базы.

— Хорошо, капитан, — ответил Пирс, глядя, как сапёры таскают в хранилище из тягачей дополнительные осветительные приборы и прочее оборудование. — Теперь уже займитесь главным!

О том, как именно они будут вывозить отсюда заряды и на чём, Пирсу пока не хотелось даже думать...