Магнус Флайт - Город темной магии
Сенатор оглядела свой кабинет. Шарлотта не стала вносить в оформление никаких изменений после того, как вселилась сюда. Не то чтобы у нее не было своих представлений о дизайне интерьеров – но вряд ли стоило тратить время и деньги на съемное помещение. Кроме того, кабинет ничем другим и не являлся. Обычное пристанище на несколько лет. Когда она окажется в Овальном кабинете, у нее будет возможность по-настоящему выразить свой вкус.
Жуткий бюст Черчилля в любом случае отправится обратно в Смитсоновский институт или в другое учреждение. Интересно, сделал ли кто-нибудь более-менее приличное изображение Маргарет Тэтчер?
Мысль о Смитсоновском институте навела Шарлотту на мысли о Майлзе Вульфмане. Она дала понять, что может обеспечить ему место директора музейного комплекса в обмен на его сдержанность в отношении определенных вопросов. Чем скорее он займет новую должность, тем лучше. Услуга обещанная, но еще не принятая, может легко быть принята за взятку – а ведь у нее, разумеется, и в мыслях не было подкупать Майлза. Шарлотта Йейтс не предлагала и не брала взяток. Она – сторонница свободного рынка и американка, в конце-то концов!
Хорошо хоть, Майлз слишком поздно решил отрастить себе мужское достоинство, и она успела завладеть своими письмами.
Теперь они были при ней!
Однако количество допущенных промахов удручало. Вот так получается всегда, когда доверяешь важные дела любителям. Сперва они мутят воду и впадают в панику. А потом тебе расхлебывать кашу, чтобы возместить моральный и прочий ущерб. И вдруг оказывается, что кого-то нужно убрать. Или приходится развязывать войну, поскольку это гораздо проще, чем распутывать мелочи, вносить необходимые поправки, приносить неизбежные извинения, заботиться о том, чтобы никто не чувствовал себя неловко, и так далее, и тому подобное.
«Мы ранили змею, но не убили»[71].
А все должно было пройти как по маслу. Им даже не потребовалось выставлять князя психически неуравновешенным типом: как выяснилось, Макс прекрасно справлялся с этой задачей и сам. То, что в игре появились русские, заславшие своего шпиона под личиной Энди Блэкмана, сделало игру еще более захватывающей. Казалось бы, можно только восхититься маркизой, которая ловко свалила смерть Энди на своего кузена и неутомимую шлюшку Уэстон – но, увы, часто планы Элизы давали сбой. Вдобавок маркиза завербовала в подручные (опять же не посоветовавшись с Шарлоттой!) совершенно убогого Бернарда! Элиза шантажировала его, подкупала табакерками, а затем устроила глупый паноптикум. Похоже, у Элизы нездоровая страсть к дешевым эффектам, заимствованным из мыльной оперы!
Ну а настоящим ударом стало то, что слепая девочка, копавшаяся в сети в поисках грязного белья Шарлотты, оказалась ученицей Сары Уэстон! И еще кто-то в интернет-кафе возле Пражского Града проводил аналогичный поиск…
Сара Уэстон начинала ее раздражать.
Возможно, наконец-то пришло время для активных действий. Очень скоро Шарлотта самолично ступит на арену. Открытие музея! Сперва Шарлотта полагала, что поездка в Прагу будет лишь приятной прогулкой по местам ее беззаботной молодости. Ее дорогой Юрий… Секреты… Воспоминания… Ностальгия…
А теперь ей придется все подчищать и перепроверять, хотя недочеты возникли абсолютно не по ее вине!
Наверняка есть простое решение проблемы. Осталось ли в музее хоть что-то, ради чего его следует сохранить для потомков? Может, и в самом деле пора покончить с прошлым и начать все с чистого листа? Вот над чем стоило подумать.
«В аду темно»[72].
Глава 44
Сара в смятении уставилась на пустую комнату.
Они проползли по подземному ходу и вскрыли люк, на сей раз вооруженные огромным ярким фонарем на батарейках. Однако в помещении не оказалось ни единого следа тех вещей, что хранились здесь на протяжении семидесяти лет. Только пыль и паутина.
Макс влез в отверстие и принялся озадаченно озираться по сторонам.
– Ты хотела показать мне пустой винный погреб?
Сара снова обшарила лучом фонаря стены и пол. Нет, абсолютно ничего!
– Здесь было полно всякой всячины! – вымолвила она, соображая со скоростью нескольких тысяч километров в час. – Куча секретных вещей. Нико свидетель. И Бернард.
Сара еще не сообщила Максу о своем открытии. Сказала лишь: «Я должна тебе кое-что показать». Она собиралась открыть ему все, когда они доберутся до библиотеки.
– А где Нико?
– Не знаю. Я не видела его сегодня на вечеринке.
– А Бернард?
– В больнице.
Сердце Сары забилось сильнее. А вдруг Бернард очнулся и опередил их – позвонил маркизе, и та распорядилась, чтобы комнату выпотрошили прямо у них под носом? Но нет, маркиза никогда не стала бы себя компрометировать подобным образом. К тому же она была искренне потрясена, когда увидела Сару. А значит, оставался только…
– Насколько хорошо ты знаешь Николаса? – спросила Сара.
– Нико всегда находился неподалеку, – рассеянно отозвался Макс, проводя пальцами по пустым полкам и стенам, словно надеясь обнаружить потайные пружины. – Сколько себя помню. После того, как умер мой отец, Нико поехал в Прагу вместе со мной.
Сара задумалась. У Бернарда было время, чтобы убить ее, но он этого так и не сделал. Нико появился в нужный момент и спас ее. Нико вроде бы вырубил Бернарда ударом по голове… но вдруг он просто легонько тюкнул Бернарда по черепу? Может, и шишка поддельная! А если эти двое давно сговорились и инсценировали попытку ее убийства, чтобы она испугалась и поспешила убраться восвояси? Возможно, Берни и Нико сейчас уже где-нибудь за тысячу километров, трясутся в грузовике, набитом сокровищами?
– Есть идеи? – спросил Макс.
Что они могли сделать? Не идти же им в полицию с историей об украденных сокровищах, которые не фигурировали в каталоге. Это было бы все равно что заявить о пропаже единорога. И Сара была абсолютно уверена, что если они наведаются в больницу, то там не окажется ни единой записи о Бернарде.
В отчаянии она пошарила лучом фонарика вдоль стен. А потом направила его на потолок.
На деревянной балке темнела какая-то надпись.
– Интересно, как он умудряется это делать? – вырвалось у Сары.
– Ты думаешь, здесь отметка Нико? – уточнил Макс, задирая голову.
– Да, что-то типа его личной подписи. Он знал, что я обязательно проверю. Подсадишь меня?
Макс подставил сцепленные ладони, и Сара ступила на них одной ногой, предварительно скинув туфлю. Макс поднял ее вверх, и Сара прочла крошечные буковки:
Кто знал тоску, поймет
Мои страданья!
Оп. 83
– Чертов Нико! – Макс спустил Сару на пол. – А что означает «Оп. 83»?
– Он имеет в виду бетховенский опус восемьдесят три, – объяснила Сара. – Цикл песен, которые ЛВБ сочинил для нескольких стихотворений Гете.
– Бетховен писал песни?
– Музыку для песен, – ответила Сара. – Например, он написал музыку к «Элегии на смерть пуделя», ей-богу, не вру. Очень печальная.
– А если Нико здесь ни при чем? Может, надпись очень старая!.. Вероятно, она вообще не имеет отношения к нашим проблемам. – Макс принялся мерить шагами комнатушку, с каждой минутой становясь все более сердитым. – Хотя Элиза предостерегала меня… Она часто твердила, что Нико… О нет, Нико, только не ты!
Маркиза. Нужно рассказать ему об Элизе.
– И что она тебе говорила? – поинтересовалась Сара.
– Она сказала, что он очень опасен, и я поступаю глупо, давая ему право распоряжаться во дворце. Я знал, что он вор, но я доверял ему! Проклятье! Считалось, что он должен мне помогать!
Макс был готов разрыдаться.
– Вряд ли он увез вещи из Праги, – утешила его Сара, отчаянно надеясь, что так и есть. – Нельзя распихать по чемоданам столько исторических реликвий и сесть на самолет до Рио, верно? По крайней мере, прах Голема должен вызвать подозрения на таможне!
Макс молчал.
– Нико просто все перепрятал. Для надежности. А в стишке, должно быть, подсказка.
Она уверяла себя, что это действительно так. Не могла же она обмануться…
Или могла?
– А как звучит стишок?
Сара процитировала:
Кто знал тоску, поймет
Мои страданья!
Гляжу на небосвод,
И душу ранит.
В той стороне живет,
Кто всех желанней:
Ушел за поворот
По той поляне.
Шалею от невзгод,
Глаза туманит…
Кто знал тоску, поймет
Мои страданья[73].
– Про «шалею от невзгод» по-немецки звучит лучше, – добавила Сара. – Но ненамного.
– И, кстати, насчет «шалею»: давай-ка уберемся отсюда, – предложил Макс. – Здесь воняет так, словно в комнате кто-то умер.
