Бойфренд для Цесаревны (СИ) - Ростов Олег

— Дедушка, так дело то молодое! — Улыбнувшись ответил ему. Ольга уткнулась мне в грудь, пряча лицо.

— Вот, молодое дело то, надо делать дома, при закрытых дверях. И не просто так делать, а с пользой и результативно, а не просто похоть свою удовлетворять.

— Это как с пользой и результативно? — Удивлённо спросил его.

— Это чтобы дитё родилось. Вот это правильное дело. И для державы полезно.

У меня чуть глаза не выскочили из орбит. Ольга, уткнувшись мне в грудь, тихо засмеялась.

— Подожди, дедушка. То есть, после каждого раза рожать что ли? Это перебор уже. Да супруга так долго не выдержит.

— Почему после каждого раза? Не всегда после ночи супруга может понести, но к этому надо стремиться. Вот у меня десять детей. Четыре сына и шесть дочерей. Но это не значит, что мы с женой то покойницей десять раз дело то молодое ладили. Порой и ни один раз надо потрудиться, чтобы понесла то. Это как бог даст. У них у женщин то, тоже по своему, а не по твоему желанию, раз и готово.

— Мощно, дедушка.

— Мощно. Слова то какие подобрал. Нормально это. На Руси святой всегда семьи многодетные были. А сейчас что? Безобразие. Одного дитя родят и всё! Государю-императору указ надо принять, чтобы в каждой семье было как минимум по пять детей!

— Лёль, слышала? — Тихо сказал ей. Она, продолжая прижиматься ко мне, давясь от смеха и сдерживаясь, кивнула. — Дедушка, — вновь обратился к нему, — так Вам челобитную надо, государю-императору то подать. Уверен, такое нужное дело для державы рассмотрят.

— Шибко умный, я посмотрю. Челобитную подать. Ты вот, молодой человек, почему жену свою позоришь? На улице её зажимаешь и мнёшь? Дома надо это делать, в спальне. Вот там и зажимай, мни сколько душе угодно. Но ладно ты, а девицы то нонешние. Прости Господи. Нехорошо, молодые люди.

— Дедушка, так это просто поцелуй. Что в этом плохого? Как можно сдержаться, когда красота такая рядом. — Усмехнувшись смотрел на старика.

— В поцелуе ничего плохого нет. Да только ты же ей под подол готов залезть. Скромнее надо быть, молодой человек. Хочешь жену свою поять, домой её веди. — Старик покачал головой и пошёл неспешно дальше. Ольга отстранилась от моей груди, посмотрела вслед старику. Потом взглянула мне в лицо.

— Интересный старичок, да, Оль?

— Нормальный старичок. Андрей, а ведь он прав.

— В чём?

— Ты мне попу мою тискать начал. Хорошо, что сейчас почти ночь и людей мало.

— Прости, Оль. Это как-то так само, на автомате получилось. Ничего с собой поделать не могу. Обещаю, что в следующий раз, если такое случиться, буду держать себя в руках.

Ольга, глядя на меня, улыбалась и слегка кивала мне.

— Что, Андрюша, хочется тебе? Сильно, жену свою поять?

— Поять хочется, скрывать не буду. Только жены у меня нет, Оленька.

— Ну так женись и будешь её… Любить до изнеможения. И никто слова не скажет.

— Женись. Жениться просто так? Нет, спасибо. Даже ради чьих-то интересов. Я хочу по любви жениться, Оля.

— Ну так женись по любви. Что тебе мешает? Или ты ещё никого не полюбил?

— Полюбил, чему сам удивляюсь. А мешает многое, Оля. У нас с ней весовые категории разные. Не в плане веса тела, хотя я тяжелее её. Она очень красивая, тоненькая и легкая, как пушинка. Но вот статусы у нас с ней разные. Меня проще законопатить туда, где Макар телят не пас, чем отдать её за меня замуж.

— Так ли это, Андрюша?

— Так.

— Ну ты же мужчина. Добейся её.

— Добился бы, если бы была она статусом поменьше. Пусть даже княгиня там или графиня. Всё равно. А тут с целым Отдельным Корпусом Жандармов бодаться придётся. Плюс семья её, явно меня предпочтёт пнуть под зад. Объявить персоной нон грата и выслать из страны.

Странную мы с ней игру начали. Словно в кошки-мышки. Оба знаем о чём идёт речь. Да идёт оно всё. Наплевать.

— Оль, чего ходим вокруг да около. Тебя я люблю. Ты же это поняла, знаешь.

— Правда любишь? Сильно-сильно?

— Сильно-сильно. И что мне делать?

— Если сильно-сильно, тогда люби. Ничего не бойся. Не сдавайся и не отступай. — Она взяла моё лицо в ладошки. — Я тоже тебя, Андрей, очень люблю. И мне понравились твои руки на моей попе. А ещё так странно груди у меня заныли, сладко так.

— Оль, но разве можно нам вот так? Без родительского благословения? И ведь тебя могу обвинить в мезальянсе.

— А мы с тобой пытались его получить, благословение то? А с мезальянсом я сама разберусь.

— То есть, ты не против, если я наберусь наглости и пойду просить твоей руки у твоих родителей?

— Нет. Я буду очень рада этому. И я обещаю, что поговорю с отцом и мамой. Но сначала мы закончим наше путешествие. — Она обняла меня и прижалась. Я обнял её. Снял шляпку с её головы и уткнулся в её волосы. Вдыхал её запах, такой родной, сводящий с ума и притягательный. Сколько мы так стояли, не знаю. Я даже глаза закрыл. Всё испортил сотовый, заигравший мелодию. Тяжко вздохнув, отпустил Олю. Достал из кармана телефон. Звонил Пашка.

— Алё, Андрей?

— Смольный у аппарата.

— Почему Смольный?

— Много вопросов не по делу задаёшь, братец. Что хотел?

— А вы где? Мы пришли, а вас нет.

— Мы гуляем. На набережной.

— А… Понятно. Гулять долго будете?

— А ты что, надзирающий орган, Паша?

— Да я просто так спросил. На всякий случай.

— Скоро придём.

— Ну ладно тогда. — Он отключился.

Я посмотрел на Цесаревну.

— Пошли в гостиницу?

— Пойдём.

Мы взялись за руки и пошли по набережной. Увидел ларёк с цветами. Торговля была круглосуточной. Зашёл, купил букет. Подарил Ольге. Она нюхала их и улыбалась.

— Спасибо, любимый. — Поблагодарила меня и поцеловала в щеку…

Глава 17

Сильно хорошо, это тоже не хорошо… Предчувствие…

После этого вечера, мы с Ольгой уже не скрывали свои чувства. Ольга абсолютно не стесняясь могла сама обнять и поцеловать меня. Весь наш кагал спокойно это воспринял, даже с каким-то облегчением. И самое главное Фридрих был спокоен как монумент Петру Великому в Питере. Внимания не обращал, а сосредоточил его на Зое. Ну а что? Девушка она была очень даже, всё при ней. К тому же не бесприданница, а богатая наследница. Хотя и сам Фридрих был не беден. Зоя смотрела на саксонца, как на своё законное тело и я заметил, даже начала ревновать к какой-либо даме, которая пыталась приблизится к принцу на недопустимо близкое расстояние. Правда пока ещё свою ревность пыталась спрятать, но я замечал, как начинали сверкать недобро её глаза, и она поджимала губы. Спустя ещё сутки, мы, наконец, покинули Воронеж. Мы двигались вдоль Дона. Где-то по нормальной трассе, где-то съезжали с неё и следовали далее по второстепенным, но асфальтированным, либо по грунтовым и просёлочным дорогами. Часто останавливались. Купались в притоках Дона или небольших озёрах. Ночевали опять же на берегу Дона, в палатках. Я кашеварил. Тушёнка была, хорошая тушёнка. Не туфта, которая продавалась в моей реальности, перекрученные жилы или натуральный фарш, а настоящая, куски мяса. В одном из сельских магазинов, которые попадались по пути купил сублимированные супы в пакетиках. Картошку взял тоже в одной деревне у весёлой бабуси. Мы тогда остановились возле сельского магазина. Магазин был закрыт. Народ сидел на байках и смотрел на меня вопросительно. Я слез с тачки. Поставив его на подножки. Ольга осталась сидеть. Возле нас остановилась бабуся с клюкой. Смотрела на нас с интересом. Ольга старалась не светиться, хотя защитное стекло шлема и подняла. Я вообще свой шлем снял. Жарко было.

— Добрый день, бабушка. — Поздоровался я со старушкой.

— И тебе добрый, молодчик ясноглазый. — Я засмеялся. Бабка улыбнулась.

— Бабуль, почему молодчик? Я похож на бандита?

— Это почему ты бандит?

— Ну так молодчик же.

— Молодчик, от слова молодец. Али ты не молодец? Чего тогда девицу на своём мотоцикле катаешь?

— Конечно, молодчик. Спасибо, бабушка. Скажите, а чего магазин закрыт?