Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— Да-а… — с чувством произнес я, жмурясь на тающий багрец. — У Лёвы Токмакова куда лучше вышло, чем у Майкова! Как там, у Аполлоши?

— Да ну! — фыркнул я, и зажмурился с удовольствием. — Не-е… Фигня! Растянул нескладные длинноты, а у Токмакова целая драма — в четырех строфах! Конгениально…

Непонятный звук заставил меня смолкнуть. Некое мерное дрожанье давненько тревожило уши, однако я далеко не сразу обратил на него внимание. А когда, наконец, изволил развернуть тулово к югу, вскочил, как ужаленный — параллельным курсом шел огромный белый пароход!

Целую секунду я растерянно глядел на него, и лишь затем запрыгал, заорал, замахал руками. Ноль внимания!

Сердце колотилось о ребра, я задыхался, когда сорвал с себя тельняшку, облил ее виски, и поджег. Огонь обжигал пальцы, гудел, чертя круги в потемках, но судно по-прежнему перло на север.

— Да что же это такое⁈ — выдал мой голос плаксиво.

Я вытряхнул на дымящуюся тряпку остаток виски — и тут по волнам зашарил луч прожектора. Горящий обносок мотало еще пуще, и я даже застонал, разобрав, что упорядоченный шум стихает — судно сбавляло ход.

Тяжело дыша, до конца не веря, наблюдал, словно во сне, как спускают шлюпку, вернее, мотобот.

«Неужели, правда?» — захолонуло внутри.

Тарахтя мотором, бот приблизился, и зубастые, вихрастые парни в шортах, в белых рубашках с коротким рукавом, заорали на чистом русском:

— Эй, на плоту! Куда собрались?

— До Одессы подбросите? — крикнул я, и закашлялся — горло сжало.

— А мы в Ленинград!

— Ну, тоже по пути…

На катере захохотали.

— Руку давай! Держись…

Перебравшись на борт, я с ходу выложил легенду:

— С «Нахичевани» я! Наш траулер ко дну пошел, вот и… того… Путешествую!

— О-о! Нашелся! — обрадовался чубатый молчел. — Звать как?

— Саша, — протянул я руку. — Саша Томин.

— Придется прервать твой морской круиз, Саша Томин! — ухмыльнулся чубатый. — Только учти — «Нахичевань» уже далеко, не нагонишь.

— Не-не-не! Хватит с меня отдыха на море!

— Ха-ха-ха! Га-га-га!

Под жизнерадостный хохот мотобот завернул, поплюхав к белому красавцу-пароходу. Я поднял голову к высокому борту, и прочел: «Профессор Визе».

Там же, позже

Первые шаги по твердой палубе запомнились цветасто и рвано. Я кому-то жал руку, меня кто-то хлопал по плечу, целовал даже, а меня не покидало стойкое ощущение, что живу на автопилоте. Слишком быстро переменилась жизнь — черная полоса, без паузы, без плавного перехода, моментом сменилась белой!

Первым делом спасенного спровадили к судовому врачу.

Это был дородный, румяный человек, смахивавший на актера Моргунова, и тоже, кстати, обритый наголо, «под Котовского».

НИС «Профессор Визе» вез до дому полярников с антарктических станций, только вот эти «ребята семидесятой широты» не дружили с вирусами, от них все хвори сбегали. А тут пострадавший!

Нет, не скажу, что медик надо мною измывался, просто дорвался, наконец, до профессиональных обязанностей… И был вынужден признать, что я здоров и годен к строевой службе.

Две официантки, Ася и Галя, тут же забрали меня по эстафете — кормить. Там-то меня, в кают-компании, и нашел капитан, представившись Троицким Эммануилом Николаевичем.

— Еще раз здравствуйте, Александр, — заулыбался он. — Извините за бурную встречу, ребята действительно рады! Мы же вас тоже искали, вместе с бразильцами. Ага… Не догадались учесть течение!

— Да там и ветер тянул не слабо, — скромно вставил я.

— Ага… — капитан глянул внимательней, словно что-то выискивая на моем лице. — А по специальности вы кем будете?

— Вообще-то, радиооператор… — сказал я солидно. — Но и в ЭВМ соображаю.

— Отлично! — повеселел Троицкий. — Вот вас-то мне и надо! Поработать не желаете? До Ленинграда?

— Всей душой!

— Да дайте вы человеку отдохнуть! — послышался жалостливый голос с камбуза.

— На берегу отдохну, Галочка! — отшутился я.

По длинному светлому коридору капитан провел меня в лабораторию ЭВМ.

— Вот, — завздыхал он, шлепая по корпусам системников, — четвертая… пятая по счету. Не фурычит! А ученые стонут, их тоже до дела тянет…

— Принял, — кивнул я, с интересом оглядывая тутошние компы.

«Искра-1030», «Корвет-ПК8020»… Нормально.

— Будет нужен паяльник или микросхемы — по коридору прямо, последняя дверь, там у нашего радиста агрегатная… — Троицкий неуверенно глянул на меня. — Вам и вправду лучше отдохнуть, Саша, а с утра…

— С утра назначу лечение, — парировал я, — а сегодня проведу медосмотр.

Посмеиваясь, капитан пожал мне руку, и вышел. Я очень невнимательно осмотрел «больных». Пустяки. Заметно, что уровень микроЭВМ куда ниже «Альфы», зато всё свое.

Меня волновало иное. Нужно было срочно связаться с «Бризом».

Я тихонечко вышел в коридор. Где агрегатная, там и радиорубка…

Тот же день, позже

«Бета»

Атлантика, борт д/э «Бриз»

Гирин испытывал знакомую офицеру тоску — когда приходилось отдавать бойцам приказ, а потом думать, как же ему смотреть в глаза мамам, получившим «похоронку» в мирное, вроде бы, время.

Но ситуация была еще хуже, еще кошмарней, потому что плакать станет не кто-нибудь, а Настя! И Рита с Юлей, и Лидия Васильевна. Хоть совсем пропади в этой «Бете»…

«Стоп-стоп! — нахмурился Иван. — Так не годится, это уже слабость…»

Не стучась, вошел Вайткус, угрюмый и скучный.

— Етта… Взяли «Бублика», — вытолкнул он, тяжело приседая на стул. — Видал у него приемничек, такой, вроде «Спидолы»? А у еттого транзистора двойное дно — держишь на плече, и вроде как музычку слушаешь, а сам в етто время наговариваешь сообщение! Оно мигом шифруется — и выстреливается на спутник. Повязали, короче, заперли в кандейке…

Гирин равнодушно кивнул.

— Скорее всего, он уже выдал нас.

— У каждого своя родина, каплей…

В дверь торопливо постучали, и внутрь проскользнул Корнеев. Радостно щерясь, он затряс бланком шифрограммы.

— Ну⁈ — замер Иван, ужасаясь возможному отказу. — Жив⁈

Виктор усердно закивал, и приложил палец к губам. Гирин отмер, задышал, глядя, как светлеет лицо Ромуальдыча, и вчитался.

Буквы плясали перед глазами.

— Етта… — хрипло вымолвил Вайткус. — Вслух!

— «Меня столкнули, — раздельно, едва не по слогам, зачитал капитан-лейтенант. — Срочно вычислите агента, чтобы не сорвать всю операцию. Нахожусь на научно-исследовательском судне „Профессор Визе“, следую в Ленинград. Действуем по плану „Б“. МГ».

Среда, 19 апреля. День

Москва, площадь Дзержинского

Фейнберг не без трепета вошел в двери «страшного здания», исполненного тяжеловесной державности. Американская пресса просто обожала смаковать «кровавые тайны большевистского режима», а самые зловещие из них приписывались Кремлю и штаб-квартире «Кей-Джи-Би».

Молоденький лейтенант госбезопасности, дежуривший на посту, внимательно проверил документы «Германа Берга», и вежливо объяснил, куда тому идти.

И никаких тебе воплей из пыточных, и приглушенные выстрелы не доносятся из «мрачных подвалов ЧК»…