Олегархат районного масштаба (СИ) - Номен Квинтус
Николай Семенович после этих слов повернулся к специально привезенному на совещание прорабу, руководящего проходкой основного тоннеля:
— Сколько людей находится в тоннеле при его проходке?
— Во время взрывных там положено находиться бригаде примерно на полсотни человек.
— Я спрашиваю, реально сколько людей в это время находится в тоннеле?
— По разному, когда человек семьдесят, когда и больше сотни…
— Так, по-моему, всё ясно. Значит, прокладку тоннеля откладываем… Светлана Владимировна, а как скоро ваши инженеры смогут починить этот ваш буровой комплекс?
— Я думаю, его чинить мы вообще не будем: проще новый изготовить, ведь что в старом и насколько повреждено, непонятно, а проверки всех уцелевших деталей слишком много времени займут. Но Комитет по заказу товарища Кима для Кореи два таких же комплекса делает, один почти готов — так что через месяц где-то его на место доставят, еще месяц уйдет на сборку и наладку… а еще сколько-то времени нужно будет с горняками решать вопрос, как плывун этот пройти. Но до Нового года, думаю, вопрос можно решить.
— То есть нужно приостановить строительство… до Нового года?
— Основной тоннель пусть копают спокойно дальше: им до плывуна этого еще минимум полгода долбиться.
— Ну да… интересно, а сколько мы еще ваших роботов потеряем там?
— Надеюсь, что нисколько. Этот плывун-то был под старым руслом речки, как ее, Ангаракан, но его в любом случае пройти нужно было. А дальше по трассе сплошная скала, разве что трещины мелкие встретиться должны, но комплекс на небольшие плывуны рассчитан…
Так что на совещании «по космосу» товарищ Патоличев уже пребывал в убеждении, что «товарищ Федорова в первую очередь о людях думает и напрасно панику не поднимает», так что его вердикт был для меня понятен и очевиден. А вот некоторые товарищи остались им очень недовольны — и я точно заполучила очередного «личного врага». Но их у меня уже столько накопилось, так что одним больше, одним меньше… А после совещания ко мне подошел Мстислав Всеволодович:
— Светлана Владимировна, честно говоря, я не совсем понимаю, каким образом вы рассчитывали вероятности упомянутых вами неисправностей. Ведь нынешние математические модели не позволяют…
— Возможно модели и не позволяют, но мозги-то человекам для чего нужны? Для того, чтобы думать и, что интересно, периодически на основании слабо структуированной информации делать разные выводы, плохо поддающиеся формальному объяснению. А между прочим, как раз Сергей Федоров работает у меня мужем, и мы с ним периодически различные производственные вопросы тоже обсуждаем. Как раз недавно мы обсуждали за ужином задачку, которую ему как раз инженеры Королева и подкинули, там как раз вопрос шел про изменение коэффициента трения при увеличении нагрузок…
— А какое отношение это имеет…
— Как раз прямое: синтетические волокна в принципе довольно пластичные, при давлении они немного сминаются и площадь контакта, скажем, со стенками контейнера увеличивается в разы. Проще говоря, если не выровнять давление внутри и снаружи парашютного отсека, силы тормозного парашюта для того, чтобы выдернуть основной, не хватит, а учитывая, что при этом поверхность аппарата нагрета градусов до пятисот, а то и выше, то парашют, невытащенный после отстрела крышки, просто к стенкам приварится. Не весь, местами — но, боюсь, для катастрофы и этого хватит.
— То есть вы предлагаете…
— Я предлагаю всего лишь еще раз подумать хорошенько и придумать, как гарантированно избежать даже такого маловероятного события.
— А насколько оно маловероятно? Ведь испытательные полеты показали…
— Мне плевать на испытательные полеты: из пяти пусков на Землю нормально вернулись только два корабля. Так что я оцениваю вероятность катастрофы такую же, как вероятность встречи с динозавром на улице Москвы, то есть в пятьдесят процентов.
— Не кажется, что вы оцениваете неверно.
— Но вы же математик от бога, тервер, небось, еще в детском саду изучили, и вариантов тут ровно два: либо встречу динозавра, либо нет. Поясню на примере: у Королева в корабле сотни полторы разъемов, которыми соединяются разные приборы и блоки. Так вот, на моей системе управления там отрезали мой разъем и поставили свой, потому что мой на полграмма тяжелее. Но мой не позволял его воткнуть вверх ногами, а тот, что они поставили, позволяет это сделать без проблем. И я уверена, что корабль, который вместо посадки улетел на высокую орбиту, сделал это из-за переполюсовски соединения.
— Но так каждый разъем при установке проверяется…
— А если диверсант специально его вверх ногами воткнет? Или проверяльщик с похмелюги проверять его станет? Все цепи-то нормально срабатывают…
— Хм… возможно, вы правы…
— Я всегда права.
— Но вы представляете, сколько времени займет замена разъемов на всех установленных на кораблях приборах?
— Гораздо меньше того срока, который придется конструкторам провести в тюрьме, если корабль с экипажем разобьется. А насчет тюрьмы я в случае аварии отдельно позабочусь…
— Да, если с этой точки зрения смотреть, то и здесь, вы, наверное, правы.
— И снова скажу: у Королева сделали очень хороший корабль. Но Королев постоянно спешит, он хочет везде быть первым — а это может и людей погубить, и нанести огромный урон репутации Советского Союза. Я знаю, что от аварий и даже катастроф никто на сто процентов не застрахован — но если какие-то потенциальные проблемы уже замечены, то не обращать на них внимание с моей точки зрения просто преступление. Я проблемы заметила и очень не хочу, чтобы они превратились в преступления. А вы — лично вы — в состоянии это предотвратить, все же Королев лично вас очень уважает и ваши замечания выслушает.
— А ваши?
— Мои — точно нет, я же ему помешала выкинуть кучу народных денег на разработку никому не нужной ракеты. И он знает, что помешала этому лично я, а потому он на меня очень зол и слушать не захочет. А вам я специально подготовила расчеты, в результате которых вероятность аварии составляет около девяноста процентов. Я вам их сегодня вечером отошлю, не сочтите за труд, ознакомьтесь. И если в них найдете ошибки, то о них мне тоже обязательно сообщите…
Королев, похоже, даже Келдыша не послушал — и к ноябрьским были запущены (практически по программе пилотируемых полетов) два его корабля. Которые автоматически стыковались на орбите, затем расстыковались и, как было сообщено в газетах (а по радио даже этого сообщать не стали), «произвели посадку в заданных районах». А про то, что на одном корабле одна из батарей не раскрылась, про кучу мелких выясненных в ходе полета неисправностей никому, конечно, публично не сообщили. Так же, как не сообщили, что один корабль сел в «заданном районе» с промахом чуть меньше, чем в две тысячи километров и вместо казахской степи улетел аж за Обь, а второй «сел» в виде обгорелого блина…
Лично мне это принесло еще одно «Трудовое Красное Знамя»: Николай Александрович указ подписал на следующий день после завершения этих полетов. А еще принесло очень много хлопот: я два дня без перерывов уговаривала Булганина и Патоличева не снимать Королева с работы. И хрен бы уговорила, но на мою сторону встал уже Пантелеймон Кондратьевич, которому я тоже свои доводы изложила:
— Королев — руководитель талантливый, но он очень спешит и людей не жалеет. Но вот люди, работающие под его руководством, проблему все же понимают и стараются до катастроф все же работу не доводить — так что если Сергея Павловича немного попридерживать, он много очень полезного для страны сделать сможет. В любом случае в ОКБ-1 у него замены нет, а Челомей, Козлов и Янгель всю космическую программу не вытянут.
— Но летаем-то мы на ракетах Козлова и кораблях Челомея…
— Тоже верно, однако в том числе и потому летаем, что их Королев все же своими прожектами в спину подталкивает. И, как ни крути, сейчас у Королева самый мощный научный коллектив, а вот не развалится ли он, если его снять, неизвестно. Я думаю, что лучше не рисковать: одного Королева все же контролировать не особо и сложно…
