Роман Буревой - Все дороги ведут в Рим
Первым из троицы Элий узнал Рутилия, потом – Корда. Рядом с авиатором стоял невысокий человек в кожаном шлеме, кожаной тунике и брюках в обтяжку. Элий не мог слышать, о чем эти трое говорили. Да и не пытался. Он лишь следил за Кордом. Легион «Аквила» ещё не прибыл в Виндобону. Так почему же Корд уже здесь? Луций Цезарь обещал, что легион прибудет только через два дня.
Вскоре авиатор и его маленький спутник оставили Рутилия и двинулись по улице. Корд несколько раз оглянулся, но не заметил преследователя. Авиатор о чем-то говорил своему спутнику и говорил восторженно. До Элия долетали отдельные фразы.
– Отлично, он все понимает! Все! – воскликнул Корд несколько раз. – На такой высоте нас никто не заметит!
Почему Корд и его помощник тайно встречались с Рутилием до прибытия «Аквилы»? Да, Корд не командир легиона, но все равно эта встреча выглядела подозрительно. Авиатор и его спутник вошли в гостиницу. Элий проскользнул следом. В атрии горела лишь одна лампа под матовым абажуром. Толстый охранник дремал в кресле. Два молодых легионера любезничали с молоденькими девицами в одинаковых розовых туниках. Девицам хотелось в кино или в ресторан, легионерам – наверх, в номера. Корд взял ключи, его спутник – тоже, и они поднялись наверх.
– Мне нужна комната, – сказал Элий, и швырнул золотой на стойку.
Пока служитель доставал ключи, нетрудно было заметить, сколько гвоздиков пустует. Были взяты ключи всего от двух номеров. Элий занял третий. Виндобона ныне непопулярна у туристов.
Неспешно Элий поднялся наверх по деревянной лестнице. Огляделся. Корд мог снять крайний номер. Или тот, что рядом. Только эти и были заняты. Элий остановился, прислушался. Внутри тишина. Нет, в крайнем номере кто-то двигался. Элий решил заглянуть первым делом сюда. Лезвием ножа отжать хлипкий гостиничный замочек труда не представляло. Он ворвался в комнату, сгрёб метнувшегося к нему человека и приставил лезвие к яремной вене:
– Что вы задумали с Рутилием? Что? Измену?..
Тут он только увидел, что держит в руках Летицию и к её шее прижимает острие кинжала.
Он отпустил её и спрятал кинжал.
– Ну ты даёшь, Элий! – Она рассмеялась. Кажется, она и испугалась не слишком – вернее, не успела испугаться. – Что с тобой? За кого ты меня принял?
Элий огляделся. Номер был скромный, почти убогий – одна комнатка с гладко оштукатуренными и выкрашенными бледно-зеленой краской стенами. Узкая кровать, столик, скамья. Лишь покрывало ручной работы и домотканый коврик на полу украшали нехитрое пристанище Августы. На всякий случай Элий приоткрыл фанерную дверку. За ней была душевая – узенькая кабинка с порыжелой пластиковой занавеской.
Неужели Летиция так стеснена в средствах?
– Возможно, Корд решил выслужиться перед Бенитом и предать императора. Рутилий не любит Постума. Я жду от него чего угодно.
– Ну уж не надо… От Рутилия – измены? – Летиция недоверчиво покачала головой.
– Знаешь, после предательства Клодии я ничему не удивлюсь… – он запнулся.
– Да, бывает, – согласилась она.
– Мы договорились, что Корд до прибытия «Аквилы» общается только с императором и со мной. Почему он оказался рядом с Рутилием. Почему сегодня?
– Ты задаёшь слишком много вопросов. – Летиция опустилась на кровать.
На ней была серая туника без рукавов и кожаные брюки. Волосы коротко острижены. Ни капли краски. Издалека она походила на молодого человека. Да и вблизи тоже… Что-то хмурое, сосредоточенное появилось в её лице. Почему она уехала из Северной Пальмиры, где была в полной безопасности, и ничего не сообщила Элию? Ещё один неприятный вопрос, но он не задал его вслух.
Присел рядом с нею на кровать.
– Так все же, что за дела с Рутилием?
– Мы говорили об организации разведывательных полётов до того, как «Аквила» в полном составе прибудет сюда. Наши самолёты-разведчики уже три дня как летают. Надо знать, куда монголы направят свой следующий удар.
– На Дакию.
– Не похоже.
– Значит, разведчики уже здесь?
– Именно. У нас есть целая эскадрилья. Ими командует Корд. Они могут летать на высоте в восемь миль. Кабина самолёта герметична, двигатели с турбокомпрессорами для полёта в разреженном воздухе. Они могут углубиться в расположение монголов на двести с лишним миль. Хочешь кофе? – Она налила из термоса кофе. Горькая холодная жидкость – наверняка термос Летиция наливала утром.
Сквозь тоненькую стену в соседнем номере слышался сдавленный смех, шёпот и затем – кряхтенье старой кровати под напором молодых тел. Кому-то из легионеров повезло уговорить девчонку отправиться в номер. Второй, видимо, поплёлся в кино.
– Кто получает данные разведки?
– Разумеется, Рутилий. И Постум. Ведь он император.
– Послушай, Корд не должен передавать никаких сведений Рутилию. Только Постуму.
– Приказ императора?
– Нет, это я решил.
– Ты решил за Постума? – она удивлённо вскинула брови.
– Рутилий ненадёжен.
Она рассмеялась:
– Элий, ты доверил Постуму бороться с Бенитом. Постуму, когда он был ещё ребёнком. И он справился. Он смог. А теперь, когда он взрослый, когда он получил назад всю полноту власти, когда его поддержал Большой Совет Содружества, ты вдруг примешься мелочно его опекать? Разве Постум просил тебя об этом?
– Ты бы видела, как себя держит Рутилий! Эти подлые демарши… – Он едва сдерживался, чтобы не закричать. Никогда свою власть и своё достоинство он не оберегал с такой ревностью, как власть сына. – Корд хотя бы сообщил Постуму о своём прибытии?
– Разумеется. Как же иначе! И прошу тебя, Элий, не делай большего, чем от тебя хочет Постум. Помнишь мой гадальный салон в Северной Пальмире? – Летиция вновь рассмеялась коротким смешком. – Тогда я пыталась собрать деньги для Корда. Смешно, правда? – Она уже перестала смеяться, но говорила: смешно. Так бывает в кино – не совпадает изображение и звук. Он и прежде замечал за Летицией эту особенность. – Решила построить огромный завод на доходы от гадания.
Она замолчала – не рассказывать же, как постоянно открываются ей картины будущего, то далёкого, то совсем близкого. И она идёт вслед за этим грядущим, будто по проложенной кем-то дороге. Не может не идти. Что-то подобное испытывала она, когда царапала на полях открывшуюся внезапно тайну прошлого. Да, с прошлым она сыграла в опасную игру. Да и с будущим вела себя неосторожно: порой казалось, что чёрные руины Нисибиса были порождены не взрывом, но лишь её воображением. Человеческая её сущность приходила от этого в ужас, ну а гениальная, напротив, испытывала странное торжество, когда увиденное сбывалось. И одна половина её души ничего не могла объяснить другой. Они просто сосуществовали рядом. И с каждым днём одна половина все больше становилась не похожей на другую. В мире жили как бы две Летиции. И уже сама Летиция не знала, какая же из этих двух подлинная. И которую из них любит Элий.
– Корд молодец! – воскликнул Элий. – Надо же – этот человек всю жизнь стремился к одной цели и достиг её. Кто бы мог подумать… случается… Создал авиационный легион. Пикирующие бомбардировщики и истребители.
– У монголов тоже есть самолёты, но очень мало. У нас – преимущество. – Летиция вновь рассмеялась. Она говорила о самолётах, как другие женщины говорят о безделушках: колечках, серёжках. – Все решат самолёты. Кстати, у меня есть письмо от Валерии.
– Откуда?
– Из Альбиона, конечно. Я получила его ещё во Франкии. – Летиция протянула Элию смятую бумажку.
«Люблю, целую всех. Ждите Боудикку. Валерия».
Кого Валерия имела в виду под Боудиккой, Элий не понял.
Они, муж и жена, не видевшие друг друга больше четырех месяцев, сидели на двуспальной кровати в гостиничном номере, где за стеной резвились любовники, и разговаривали о военной тактике и военной технике. Верно, и её та же мысль посетила, потому как она стянула через голову серую тунику, под которой ничего не было – даже нагрудной повязки. Элий – тоже легионер, которому накануне драки посчастливилось запереться со своей девчонкой в номере. Правда, ему не двадцать, а пятьдесят. Но ведь это только арифметика.
– Ты смотришь так, будто в первый раз видишь меня обнажённой, – шепнула она.
– Мне показалось: ты не стареешь. Как все гении, будешь вечно юной.
– Ерунда. Смотри: вот седые волосы. А вот – морщинка, – она тронула пальцем щеку. Никакой морщинки там не было. А вдруг в самом деле не стареет?
– Прекрати! Ты – юная Венера.
– Ну уж никак не Венера!
– А кто же? Диана? Тогда ты убьёшь меня, едва я попробую посягнуть на твою честь.
– Так попробуй, посягни. – Она откинулась на кровать и поманила его пальцем.
VI
Наслаждение подкатывало и отступало – будто удавалось губами ухватить сладкий плод, и тут же ветка качалась, и плод ускользал. И вновь дразнил… и вдруг – взрыв, а следом опустошающее изнеможение.
