Александр Золотько - 1941. Время кровавых псов
Очень странно было смотреть на людей и понимать, что они уже мертвы. Нет, Севка уже давно знал, что окружающие его сейчас к моменту его рождения или умрут, или станут глубокими стариками. С этим он уже свыкся. А вот то, что десяток молодых ребят, его ровесников, которые сосредоточенно слушали инструктаж, на самом деле уже и не живут вовсе, а так, доживают, — напрягало. И что в любом случае, даже если операция пройдет успешно, эти парни останутся в болоте или в лесу, зарытые в землю или брошенные просто так, под открытым небом, — тоже напрягало.
Наверное, их хоронить не будут. Это ж придется потратить столько времени, чтобы вырыть ямы, а потом забросать тела землей. Вряд ли Евгений Афанасьевич станет марать руки лопатой. И генерал не станет утруждать себя. Остаются для благого дела Никита, Костя и Севка, но им могут просто не разрешить.
Если не соврал Орлов, то им всем идти к точке выхода, к воронке, ведущей обратно в октябрь сорок первого, почти сорок километров. По немецким тылам. Так что времени на сантименты не будет.
— Вам все понятно, товарищ Залесский? — строгим тоном спросил комиссар.
— Да-да, Евгений Афанасьевич, — кивнул Севка. — Вы сказали, что после операции мы все двигаемся к базе отряда особого назначения в пяти километрах севернее. Оттуда нас перебросят на основную базу.
— Вот именно. — Комиссар взял указку и подошел к карте, приколотой кнопками прямо к стене. — Место базирования отряда прошу запомнить, но нигде не отмечать.
Парни внимательно посмотрели на карту.
«Пять километров, — повторил про себя Севка. — Что это значит? Это значит, что личному составу группы правду не говорят и что ребят не возьмут с собой к воронке. Их оставят прямо на том островке, возле взорванных «катюш». Хотя, конечно, можно было разрешить им довести основных участников мероприятия до воронки, а уж там и порешить».
Севка прислушался к своим эмоциям и с легким удивлением понял, что ничего, кроме раздражения, не испытывает. Зачем комиссар и все остальные играют перед ребятами спектакль? Зачем все эти рассказы о путях отхода и графике радиосвязи? Нет, понятно, что иначе группа смертников почувствует неладное, будет оглядываться, задумываться, прежде чем выполнить приказ.
Как там говорил Евграф Павлович? Человеку нужно максимально облегчить дорогу к смерти. Хочешь ли ты его убить или только отправляешь на верную смерть — неважно, в любом случае ты должен обеспечить максимально удобный путь. Удобный и привычный. Нужно избежать желания как-то скрасить будущим покойникам последние часы жизни, не начинать лирических бесед, не устраивать обильных угощений и не организовывать интимных встреч с красавицами.
Будущего покойника нельзя вырывать из привычного течения жизни, только в этом случае он пойдет и умрет просто, без надрыва и страданий. Это если вы не собираетесь предупреждать покойника о будущей смерти. Если же вы хотите, чтобы он шел на смерть сознательно, тогда — да, тогда окружите его ореолом будущей славы или, наоборот — прижмите, чтобы смерть показалась ему самым простым и легким выходом…
Ребятам никто ничего говорить не собирался. Для полноты впечатления им даже представили Севку как опытного командира диверсионно-разведывательного отряда. Пришлось пожать каждому руку и сказать, что все будет нормально, что они сработаются и что у них еще множество операций впереди.
Комиссар был от речи Севки не в восторге. «Ну и пусть, — подумал Севка. — И черт с ним. Жить ребятам осталось всего ничего, не успеют ни понять, ни обидеться. Если что».
Через два часа они начинают. Это ребятам из группы интересно разглядывать квартиру, в которой происходил последний инструктаж, а Севка провел здесь уже почти сутки, успел и книги на полках бегло просмотреть и даже ужин готовил на громадной кухне.
Квартира была большой. И пустой. В двадцать первом веке такая должна стоить совершенно безумных денег. Но сейчас не стоила и копейки.
Хозяева — Севка так и не выяснил, кто жил в этой квартире на втором этаже в районе Старого Арбата, — уехали поспешно. На полу валялись какие-то бумаги, обрывки газет, осколки нескольких тарелок и хрустальная крошка от чего-то большого. Видимо, упаковывали посуду и уронили. Может, вазу.
— А ведь никто и не поверил бы еще полгода назад, — заявил Орлов, пройдясь по комнатам, — что в Москве может быть столько пустых квартир. Да еще таких…
— Это место тебя устраивает? — спросил комиссар.
— Вполне. Воронка откроется во-он там. — Орлов подошел к окну, отдернул гардину и поднял край прибитого к раме одеяла. — Возле клена.
— И как это происходит?
— Увидишь, — ответил Орлов. — Все увидишь. В принципе, ничего особо зрелищного. И случайно в воронку попасть нельзя. Так что потерпи. Тут остался всего один день.
— Сколько тебе нужно людей? — Комиссар подошел к окну, отодвинул Орлова и посмотрел на то место, где должна была появиться воронка.
— Не знаю… — пожал плечами Орлов. — Давай вместе подумаем. Ты уже наверняка прикинул варианты. Там все просто. Мы выйдем метрах в пятидесяти от острова. Что совсем хорошо — с тылу. То есть мы плюхнемся в болото как раз за спиной установок. Что нам и нужно. За семь минут до залпа Сличенко распределит людей по машинам. Так что нас никто не увидит.
— Ну да, — буркнул комиссар, зябко потирая плечи. — Не увидит. Нам просто нужно будет пройти за пять минут до острова по болоту неизвестной глубины…
— Да нормальное болото, мы с Севой его форсировали без труда… Правда, Всеволод?
— Правда. По пояс. Грязи под ногами немного. Бойцы несли раненого без проблем. А мы там, кстати, не напоремся на самих себя?
— Совсем дурак? — удивился Орлов. — Мы прошли там раньше и гораздо южнее. В полутора километрах.
— Все это прекрасно, только еще раз повторяю вопрос — сколько нужно людей?
— Вы меня просто унижаете, товарищ комиссар! — Орлов ногой выдвинул стул из-под стола и сел. — Вы наверняка уже и кандидатов в покойнички присмотрели! Что ты из себя изображаешь девочку, Женя? Прекрасно все понятно, что оставлять свидетелей нельзя. Что придется всех убивать.
— Ты мог бы забрать их с собой…
— И даже не смеши, Женя. Кого это я стану забирать с собой? Чтобы они потом меня там, на базе, повязали, скрутили и заставили все рассказать? А потом передали тебе всю систему? Прости, Женя, ищи дураков в другом месте.
«Не повелся», — оценил Севка. В принципе, и сам Евгений Афанасьевич не особо верил в перспективу этого плана, но, как сказал генерал, метод Казановы никто еще не отменял. Что нам мешает попробовать? Попробовали — не получилось.
— Что переглядываетесь? — Орлов посмотрел по очереди на комиссара и Севку. — Неужели серьезно думали, что я клюну на эту дешевку? Чья была идея?
— Моя, — сказал Севка. — А что?
— Вот по этой причине Евграф Павлович и не советовал играть в серьезные игры с аматорами. Можно проморгать удар, который специалист не станет применять по причине банальности. Но это уж слишком глупо получилось, Сева. Хотя да, то, что старики прислушались к твоему мнению, — уже хороший знак. Ладно. Вернемся к нашим установкам. Люди будут сидеть в кабинах. Всего там двенадцать человек — два командира и десять бойцов. В принципе, если подойти к машинам и открыть огонь через дверцы, то есть шанс… Хреновый, правда, шанс. Система залпа там простая до смешного — крутануть ручку. Один оборот — одна ракета. И мы знаем, что хватит именно одной ракеты. Значит, стрелять нужно с двух сторон. Получается, на четыре установки — восемь минимум стрелков. Что мы имеем? Мы имеем двух твоих лейтенантов и меня. Трое.
— Четверо, — сказал Севка и чуть не засмеялся.
А скажут, всплыло в голове, скажут, что нас было четверо.
— Хорошо, д’Артаньян, — Орлов поднял правую руку и показал четыре растопыренных пальца. — А нужно — восемь.
— Ты говорил, что у тебя есть помощник… — напомнил комиссар.
— Не считается. Он уже убыл домой, извини. Оба будут ждать меня там. Полагаю, Всеволод уже все вам объяснил. Правда, Сева?
— Правда.
— И это значит, что сам он не собирается прятаться. Оказывается, у нас с Евгением Афанасьевичем получился эдакий мужественный идиотик, готовый рисковать жизнью непонятно ради чего… Опа! — Орлов, который болтал, заложив руки за голову и раскачиваясь на стуле, замер, балансируя на задних ножках, и уставился с совершенно искренним удивлением на Севку.
Даже не на него самого, а на «наган» в его руке.
— Вот что может меня остановить сейчас? — поинтересовался Севка.
Он стоял так, чтобы даже если Орлов рухнет на пол, вместе со стулом, стол ни на секунду не помешал выстрелу. Об этом, судя по выражению лица, подумал и Орлов.
— Говоришь, что может тебе помешать… — начал Орлов, медленно убирая руки от затылка.
