Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»
Вот характерная деталь – не на косметику парижскую девушка деньги потратила, а на предмет обмундирования, из артикула не выбивающийся, но показывающий, что их владелица к службе относится как к основной части своей жизни. Многие, разумеется, не поймут такого посыла, но если человек решил посвятить себя делу, где смерть в бою или «от неизбежной случайности» – естественная, ежедневная, никого не пугающая составляющая реального быта, то появляются в душе совсем иные приоритеты.
Кое-кто из глубоко штатских людей думает – все эти забавы взрослых, битых-перебитых мужиков, с наборными мундштуками и портсигарами из деталей уничтоженной вражеской техники, с зажигалками из отстрелянных «куда надо» патронов, медальонами из не сумевших убить тебя осколков, всякие смешные обычаи и суеверия – признаки их заведомой ненормальности.
А это просто другой мир. Других психологий, других понятий о смысле войны и мира, жизни и смерти, любви и ненависти. И ещё многого. Сосед и друг по гражданке идёт на работу в нечищеных туфлях и мятых брюках. «Да пошло оно всё!» Солдат или офицер, которого сегодня же могут убить, и нет никакой гарантии, что он вернётся в казарму, в квартиру, где ждут жена и дети, – надраивает сапоги, смотрит на стрелку брюк и проверяет – совпадает ли кокарда с линией переносицы. Это, пожалуй, люди не только другой психологии, но и иной генетики.
Настя приехала очень быстро, наверняка взяла разгонную машину, сославшись на срочный приказ.
Она сначала увидела Ляхова, которому и доложила о прибытии, и только потом – Уварова. Совсем почти незаметный намёк на улыбку, и снова – воплощение службиста, готового получить и тут же приступить к исполнению очередного приказа.
Но как же она была хороша, одновременно подумали и Ляхов, и Уваров, пусть и с разным настроением.
– Присаживайтесь, Анастасия Георгиевна, – предложил Вадим. – Снаряжение, оружие и даже сапоги можете снять. У нас будет достаточно приватный разговор, – и, в подтверждение, расстегнул свой китель, повесил его на спинку ближайшего стула так, чтобы не были видны погоны. – Вы тоже, Валерий Павлович…
Предложение ещё раз поработать телохранительницей у Катранджи Анастасия приняла со всем удовольствием. Это куда лучше, чем повседневная строевая лямка. Вельяминова с подругами, поступая на службу, представляли будущее в более романтическом ключе.
– Вы теперь командир взвода, – сказал Ляхов, – как считаете, вашей семёрки достаточно, или нужно усилить? Мнение подполковника я пока не спрашиваю.
Настя дёрнула бровью. Неизвестно, для кого из внимательно наблюдавших за ней штаб-офицеров.
– В рамках вами сказанного – вполне достаточно, – рассудительно ответила она. – Если же возникнет нештатная ситуация, что отделение, что два – невелика разница.
– Это – правильно, – согласился Ляхов. – Осталось только о распределении обязанностей поговорить. Ваши предложения.
Контейнеры с оружием, боеприпасами и прочим снаряжением были сложены в указанном Ляховым помещении неподалёку от приёмной Тарханова. Вадим Петрович лично прибыл проводить группу, и это девушкам польстило, сочтено было за хорошее предзнаменование.
«Валькирии» в достаточно забавных, на их взгляд, костюмах и платьях первой четверти прошлого века, причём чужого, собрались в просторной комнате, скупо обставленной казённой мебелью. Кроме стола адъютанта с несколькими телефонами и стопками всевозможных «дел» и прочих папок и бюваров, только жёсткие деревянные диваны для ожидающих, вешалки для плащей и шинелей в углу, аппарат для изготовления и выдачи газированной воды, несколько пепельниц. Вполне по-спартански. Ну и, конечно, карта Империи и сопредельных территорий во всю стену.
Они до сих пор точно не знали, куда направляются, Вельяминова только сообщила – «в тёплые края», чтобы наряды можно было по климату и по моде подбирать. Они и подобрали, исходя из среднесуточной температуры в двадцать градусов. Будет больше – так раздеваться не одеваться, резерв почти всегда найдётся.
Сейчас толпились возле карты, поскольку другого центра притяжения поблизости не было, не в окна же, выходящие на сплошную стену голубых елей, смотреть. Перебрасывались короткими словами, чтобы не создавать галдежа и неположенного шума, загадывали, где конкретно могут оказаться, и обсуждали, куда попасть было бы здорово, а куда – упаси бог!
Адъютант, в свою очередь, сидя в своём углу в ожидании приказа «Пригласи», рассматривал нежданно-негаданно попавший в его заведование «цветник». О существовании женских отрядов в составе Управления он, естественно, знал всё, что и его начальник, если не больше. Но вот так, вплотную, видел всего второй раз. Да не в казарме на построении, где особо и не разберёшь среди замерших по команде «Смирно! Равнение на-средину!» кто есть кто, а на расстоянии вытянутой руки, в штатском, со всеми исходящими от них небоевыми запахами. Впрочем, боевыми тоже – ружейной смазкой чуть-чуть потягивает. Значит, все при оружии, только что вычищенном.
«Хороши чертовки, – думал поручик, сохраняя безмятежно-безразличное выражение лица. – Без сопротивления отдался бы каждой». Это у них с корпуса ещё повелось такое выражение, как знак высшего восхищения: «Девушка, я бы вам отдался!»
Наконец приказ поступил, адъютант встал и распахнул дверь.
– Прошу, мадамы и мадемуазели, приглашают! – Раз они не в форме, отчего не пошутить. Пропуская мимо себя каждую, быстро, но тщательно обшаривал взглядом. Посмотреть есть на что, а пистолетов не видно, хотя у всех имеются. Ошибиться он не мог, с десяти лет запахи ружкомнаты ежедневно обонял. Жаль, не поступило команды: «Перед входом в кабинет оружие сдать!» Вот бы он позабавился!
В кабинете Тарханова «валькирии» тоже мгновенно опознали своего «подзащитного». И тоже виду не подали. Построились на свободном пространстве узорного паркета между входной дверью и письменным столом. Спокойно выслушали всё, что начальник Управления счёл нужным им сказать. Ляхов и Уваров держались на шаг позади, Вадим Петрович уголками губ улыбался всем сразу и каждой в отдельности. Те девушки, что участвовали вместе с Фёстом в бою на генеральской даче, в очередной раз отметили, что «их» полковник, он же для них «старший», хотя и слышали, что «тот» неоднократно называл этого «Секондом», всё ж посимпатичнее будет, добрее и проще. Одна Вяземская думала противоположным образом.
Уваров же вообще рассматривал рисунки плиток на изразцовой печке в углу.
Когда Тарханов завершил свою речь, среднюю между боевым приказом и советом доброго дядюшки легкомысленным племянницам вести себя на морских курортах внимательно, сдержанно и благоразумно, чтоб вернулись домой с массой приятных впечатлений и в добром здравии, слова попросил Катранджи.
Он тоже заверил своих надёжных и верных подруг в совершеннейшем уважении, безмерной благодарности и братской любви. Выразил надежду, что на этот раз девушкам не придётся применять на практике свои изумительные способности и далее в этом же роде.
Уваров поморщился.
Упёрся, чтобы именно русского человека играть, так и играй, нечего тут Гафиза пополам с Саади и Рудаки изображать. Видели мы таких и в Самарканде, и в Термезе. Вечером за столом сладкие песни поют, по ночам глотки режут…
– Только одно мне непонятно, – подошёл к финишу турок. – Всех своих спасительниц вижу, только милую Кристину не вижу. Она не в отпуске? Или, упаси бог, в отставку подала? – Лицо Ивана Романовича выразило неподдельное горе.
Дело в том, что в Одессе Кристина Волынская работала в гриме, изображая красавицу семитского типа, произвела на Катранджи незабываемое впечатление, и не только внешностью. В самый критический момент он пообещал ей за свою голову десять миллионов, а она со смешком ответила: «Вот и хорошо. Тогда и брошу эту поганую работу!» Своё обещание Ибрагим сдержал, так, может, и она своё? Это его настоящим образом расстроило.
Он, сам удивляясь своей сентиментальности (или это что-то другое?), часто вспоминал эту восхитительную девушку, не раз задумывался, каким образом переманить её к себе на службу. Отнюдь не наложницей, он бы её своим начальником личной охраны сделал, и когда представился момент, попросил Тарх… (то есть, конечно, Неверова, если ему так больше нравится. Настоящую фамилию полковника он знал почти с самого начала[112]) назначить ему в сопровождение именно этих девушек. Жаль только, что имя не назвал той, что ему прежде всего и нужна.
Конечно, и правофланговая Анастасия, руководившая тогда девушками в «Потёмкине», произвела на него впечатление, едва ли не большее, чем Кристина, но потом… Это ж так почти всегда бывает, из многих и многих девушек и женщин вдруг выбираешь одну, непонятно даже по каким критериям. И та хороша, и эта, но искорка проскочила – всё на этом…
