Следующая станция – Луна (СИ) - "Генрих"

Немного подумав, добавляю строгим голосом прямо в ошарашенное лицо:

— И держите язык на привязи! Помните о подписке и своим ребятам напомните!

Можно было принимать «девчонок» на месте выгрузки «Виман», но там народу ещё больше.

Всё проходит без происшествий и со второй «Виманой». Распределившись по машинам, возвращаемся домой. Все автомобили, кстати, мы красим в светло-песочный цвет. И покрытие очень гладкое, отдающее перламутром и хорошо отражающее солнечный свет. Иначе здесь просто нельзя.

— Андрей, я всё спросить тебя хочу, — обращаюсь уже в едущем автомобиле. — Как вы обеспечили динамику андроидов? Как работает мышечная система у человека или животных, понятно. А вот на каком принципе двигаются наши Анжелы?

Андрей хитренько улыбается:

— Ты сам всё время говоришь, что каждый должен знать только то, что должен. Пусть это останется нашим маленьким секретом.

Интриган проклятый!

1 августа, понедельник, время 13:10.

Байконур, администрация комплекса Агентства, кабинет Колчина.

Прокрутив все картинки с этим завлекательным женским персонажем, наконец-то понял: Марина неспециально вертит бёдрами передо мной. Это её обычная походка.

А ещё не поймёшь, кто кем командует. Я секретаршей, или она мной. Время от времени она выдёргивает меня сюда, когда появляются дела, требующие моего непосредственного вмешательства. Так-то она многое может и сама. Она на самом деле не секретарь, а руководитель секретариата. У неё под началом ещё две девчонки, помогающие управляться с бумажками.

— Что у нас сегодня?

— Эта стопка, — Марина тычет наманикюренным пальчиком в бумаги, — проходные документы. Заявления на отпуска, приём-увольнение, премирование. А вот это…

Пододвигает отдельно лежащий лист. Начинаю читать: «Правительство суверенной Азербайджанской Республики…»

Поднимаю глаза. Марина улыбается, как всегда, сладко.

— Что? Опять? Вот неймётся им… ладно, щас накидаю ответ. Что дальше делать, сама знаешь.

Уйти сразу я ей не дал.

— Слушай, Марин, а у вас с Ерохиным серьёзно или так, балуетесь?

На лице девушки мелькнуло, но быстро исчезло выражение, которое расшифровываю, как «кому какое дело?»

— Понимаете, Виктор Александрович, он на год моложе…

— Он старше тебя, — тут же возражаю. Есть что сказать, был у меня подобный разговор. — Формально и моя жена старше меня на три года. Только вот закончили мы университет одновременно, хотя филфак занимает всего четыре года, а ФКИ — шесть. Посчитай сама мой социальный возраст! Семнадцать лет — окончание школы, шесть лет в МГУ, три года аспирантуры, я же кандидат. С тех пор прошло пять лет и совсем не впустую. Мой социальный возраст — не менее тридцати лет, понимаешь?

Марина молчит, усиленно укладывает в голове сказанное. Такой подход ей в новинку.

— Почему девушки часто предпочитают мужчин постарше? Потому что они состоялись. Ерохин — капитан ВДВ, за плечами военное училище, скоро станет майором, его социальный возраст 28–30 лет, не меньше. Мы планируем наращивать гарнизон до полка или бригады, и командиром будет он. Других кандидатур не вижу. В самом худшем случае станет заместителем. А ты… нет, не сказал бы, что всего лишь секретарша, но руководитель секретариата по армейской иерархии соответствует командиру взвода, не выше.

Когда задумчиво раскачивающая бёдрами Марина уходит, берусь за протест от гордого правительства Азербайджана. Опять они так недовольны пролётом наших аппаратов над их суверенными землями, что кушать не могут. Вот делать им нечего…

Примечание.

Прототип для очередной модели андроида. Наименована Никой.

Глава 13

Возбуждение гельминтов

5 августа, пятница, время 14:10.

Город Байконур, «Башня», офис Агентства.

— Сердечно приветствую вас, многоуважаемый Виктор Александрович, — горячо трясёт мою ладонь обеими руками носатый и смуглый человек. — Я безмерно счастлив встретиться с таким великим человеком…

Посол суверенной и очень независимой от России республики Азербайджан господин Гафаров Амир Эльшад-заде. В не менее независимом от той же России Казахстане, но не менее полномочный, чем в России. Он чуть наклоняется, слегка ослепляя меня блеском своей лысины.

Кое-как выбираюсь из велеречивого водопада его многословных речей. Натурально, поплыл от такого напора. Всего ожидал, но не такого после очередной издёвки на их дурацкий протест. Я там принёс им тёплые поздравления по поводу удачи, позволившей им наблюдать редчайшее космическое явление — прохождение через атмосферу параллельно сразу двух метеоритов, не самых мелких.

— Мне тоже очень приятно встретиться с вами, господин Гафаров, — никак не могу освободить руку из его горячего захвата. — Но давайте присядем. И я с огромным наслаждением выслушаю всё о деле, безусловно важном, которое привело вас в наши края.

Так и удаётся завершить затянувшееся приветствие. Кажется, невольно зеркалю его манеру разговора, изобилующую пышностью и восточной цветистостью.

— Правительство Азербайджана и весь народ моей страны всегда с огромным уважением относились к вам и вашему прославленному космическому Агентству. Ваши эпохальные успехи впечатляют весь мир. Уверенно можно сказать…

Нацепив на лицо довольную улыбку, пытаюсь вычленить хоть какой-то смысл в его речах. Не удаётся. Силится меня заболтать до смерти? Загипнотизировать вербальным способом?

Киваю в такт. Улыбаюсь. Слушаю. Сам ничего не говорю. Когда-то же это закончится? Ржавый якорь ему в неутомимое горло! Кажется, ушлые азербайджанцы нашли способ отомстить мне за троллинг их правительства. Не всё коту масленица, даже такому шустрому, как я.

Всё-таки он устаёт. Через четверть часа. Наверное, во рту пересохло, а я ему даже помочь не могу. Вызвать местную секретаршу и запросить напитки, горло промочить. Что ж я сделаю-то, если он мне слова не даёт сказать? А я, как хорошо воспитанный человек, не могу перебивать старшего по возрасту. Сильно старшего, кратно.

Отвечу-ка ему тем же:

— Всегда относился с огромным пиететом к великому азербайджанскому народу, жемчужине Закавказья. Его высокая культура, богатая славными событиями история приводят меня в восхищение…

Стараюсь изо всех сил, но дотянуть до четверти часа не удаётся. Минут десять. Но не считаю сей факт поражением, потому что успел заметить в глазах посла промелькнувшее удивление пополам с раздражением.

— Омар Хайям, безусловно, великий поэт, и в Азербайджане его очень уважают, но он всё-таки перс, а не азербайджанец.

У-п-с-с! Попал. Надо выкручиваться. Приподнимаю руки в знак извинения:

— О, простите! Я не силён в истории, тем более, этнической. Но насколько знаю, Азербайджан когда-то был частью великой Персидской империи. И до сих пор этнические азербайджанцы входят в соцветие народов, населяющих Иран. Полагаю, вы с полным правом можете считать Хайяма и своим поэтом тоже.

Посол милостиво наклоняет голову. Выражаю всем лицом облегчение и безмерную благодарность за его снисходительность.

— Но что я за хозяин! — хлопаю себя по лбу. — Не хотите ли натурального кофе? С десертом?

Вежливо отказывается. Хорошо хоть, не настолько многословно. Прелюдия закончена? Можно переходить к делу?

— Но что же привело столь уважаемого человека, как вы, господин Гафаров, ко мне? Наверняка дело огромной важности. Слушаю вас с превеликим вниманием.

— Да, вы правы, господин Колчин… — далее опять многословные уверения в бесконечном уважении и в конце намёк: — Моё правительство хотело бы наладить с вашим Агентством плодотворные взаимоотношения…

Вопросительно и благожелательно вздёргиваю бровь.