Афганский рубеж (СИ) - Дорин Михаил

— 207й, я 301й, заняли расчётный курс. Исходный пункт маршрута прошли, — доложил ведущий нашей группы прикрытия.

Впереди уже видны склоны Гиндукуша. Горы в лучах рассветного солнца меняют свой цвет с серого на бледно-жёлтый с большими красными пятнами. Совсем близко уже и дорога, ведущая на Джелалабад.

Видно, как поднимается в воздух пыль от колонны техники. Это идёт группа 109й дивизии. Пока мы идём по расчётному времени.

— Скорость по прибору 180, — подсказал я Батырову, но Димон с трудом удерживал режим.

Всему виной восходящие потоки и горный рельеф местности. Высохшее русло реки всё ближе. Ведущему Ми-24 осталось до него несколько километров.

— Снижаемся, — объявил в эфир Батыров.

Ми-8 начали перестраиваться в колонну и отставать от нас. Интервал выхода у нас полторы минуты. Иначе сядем друг другу на голову.

Всё ближе к входу в ущелье. Ми-24 уже вошли в него и начали разворот для выхода в точку начала боевого пути. Продолжаем снижение, приближаясь к каменистой поверхности.

— 20 метров, — доложил я по внутренней связи.

— Понял, — тихо сказал Батыров, и мы влетели в узкое пространство ущелья.

В кабине стало темнее. С обоих сторон нависали скалы. Кажется, вот сейчас на повороте зацепим винтами уступ, но проскочили. Воздушным потоком вверх поднимается пыль и камни.

Батыров очень напряжён, но я и не думаю лезть в управление. Одно некоординированное движение и вертолёт столкнётся со склоном. Прошли очередной поворот. В эфире уже слышны первые доклады о высадке десанта.

— 207й, высадку произвёл. Весь десант на земле, — громко объявил Енотаев.

Тут же от кого-то проходит доклад, что его подбили, и он уходит на базу.

— 001й, управляется-управляется! — успокаивает заместителя командующего, командир вертолёта.

— 001й, вторая группа, высадку прекратил. Попал под обстрел. Ухожу ниже, — доложил экипаж, высаживающий десант на западе.

— 207й, я 305й, цель вижу. Работаю, — услышал я голос ведущего нашей группы прикрытия.

И далее в эфире какой-то балаган. Команды слышно через раз. Каждый стремится доложить быстрее товарища. В таком сумбуре не знаешь, что больше напрягает — узкое пространство ущелья или забитый радиообмен.

— Подходим к точке высадки, — объявил я и толкнул в ногу Карима.

Он тут же передал Сопину. Перелетаем небольшой пригорок и выполняем разворот с большим креном. Вот и наша точка!

Ми-24 продолжает стоять в круге и наносить удар за ударом. Местность погружается в пылевое облако, а по склону, куда мы должны пристроить левый борт, скатываются камни и песок.

— 207й, можно высаживать, — выкрикивает в эфир командир Ми-24.

В последний момент замечаю, как один из «крокодилов» пронёсся над позициями духов и начал набирать высоту. Теперь куда-то надо присесть. Но вокруг одни крутые склоны и ни одной ровной площадки.

— Куда сесть? Куда сесть? — повторяет Димон.

— Слева видишь большой уступ. Левой стойкой на него и зависай, — указал я на небольшую площадку.

Димон загасил скорость, но подходит слишком медленно к площадке. Времени у нас нет висеть над ущельем столько долго.

— Карим, иди дверь открывай. Скажи, что у мужиков меньше минуты, — сказал я и взялся за управление.

Чувствую, как вертолёт вибрирует, температура газов в двигателе скачет. Но нам нужна эта опора.

— Ближе подходи, — говорю я по внутренней связи.

Димон тем временем постепенно подводит вертолёт к площадке. Контролирую, чтобы он не дёргал ручку слишком сильно.

— Плавно. Сейчас будет касание. И… есть, — сказал я и выдохнул.

Вертолёт висел над ущельем, а группа Сопина выбиралась через открытую дверь. Ми-8 слегка балансировал из стороны в сторону, но долго так у Димона не получится. Он и так уже с трудом удерживает вертолёт.

Да у меня самого манжеты рукавов комбинезона потемнели от пота!

— Закончил! — крикнул из грузовой кабины Сабитович и хлопнул дверью.

— 207й, площадку… освобод… освобождаю, — начал говорить Димон, но вертолёт упорно не собирался подниматься.

Батыров удерживал его, но поднять не получалось. Будет так тянуть рычаг шаг-газ, и мы точно не взлетим. Время идёт на секунды. Не освободим площадку, нашим товарищам некуда будет сесть.

— Давай вместе. Спокойно, — сказал я, взявшись за ручку управления и рычаг шаг-газ.

Надо придать небольшую поступательную скорость вертолёту. Совсем немного, и тогда получится оторваться.

— Опускай нос, опускай! — говорю я, при этом отклонил ручку управления от себя.

Мой блистер слегка приоткрыт. Двигатели выбрасывают из выходного устройства раскалённые газы. Несущий винт раскручивается всё сильнее. Горячая смесь воздуха и выхлопных газов, опускаясь до земли, растекается в стороны. Вверх поднимается пыль. Вокруг вертолёта настолько плотная пелена, что я с трудом вижу направление взлёта.

— И… взлетаем, — проговорил я.

Вертолёт медленно сполз вперёд. Площадка осталась позади, и вот уже пошёл разгон скорости. Ми-8 нормально управляется, даже в столь плотном и узком ущелье.

— 207й, взлёт произвёл, — доложил Батыров.

— 208й, площадку наблюдаю, — услышал я доклад следующего за нами Ми-8.

Начинаем уходить из района высадки. Укрепления духов на сопках в дыму, а бойцы Сопина бегут вверх по склону, словно они на стадионе стометровку сдают.

Подходим к выходу из ущелья и резво перелетаем через сопку, перекрывающую нам выход к прямому маршруту на Агаб — площадку для дозаправки.

— Гранит-1, высоту занял. Начал зачистку, — доложил в эфир Сопин.

Значит, забрались на гору. В голосе майора было слышно, как он запыхался. Следом доложили и две другие группы, которые высаживались с вертолётов.

— 214й, высадку произвёл. Иду по обратному маршруту, — вышел на связь четвёртый вертолёт нашего звена.

Ми-24 отработали ещё по нескольким объектам, и ушли на пополнение боекомплекта. Парни отстреляли всё.

— 207й, иду по обратному. Пустой, — доложил Батырову ведущий «крокодилов».

Они как раз пролетели в километре от нас, огибая кишлак Кубадхейль с запада.

— Самостоятельно, 301й. Идём за вами, — ответил ему Батыров.

— Понял.

Облетаем район с запада, но в эфир прорываются запросы о поддержке. Как же не вовремя у Ми-24х закончились снаряды.

— 001й, я Заслон-1. Дальше не могу. Много бармалеев. Бьют миномётами, — громко докладывал командир одной из рот, держащих выход в долину.

— Терпи, Заслон-1. Вертушки подойдут сейчас, — отвечал ему генерал Целевой.

— Я, Заслон-2. Меня обходят. Сотни полторы, не меньше! — разрывался командир второй роты.

Кажется, с количеством душманов в кишлаках Ибрахимхейль и Кубадхейль агентура ошиблась.

— 207й, есть возможность отработать? — запросили поддержку у нас.

Вариантов у нас больше всех. Выныриваем из ущелья и наносим удар по скоплениям духов, как в тире. Пока они ещё не так близко подошли к позициям наших ребят. Одна проблема — мы сразу попадаем под огонь зениток на южной окраине.

— 207й, 001му, — снова запросил командующий операцией.

Мы вышли на западную окраину района. Если выходить в точку начала боевого пути, то сейчас. Иначе рискуем не атаковать с ходу. И себя под огонь подставим, и роту духи накроют.

— Саня, мы опять будем стрелять очень близко к своим. Можем не попасть. Опасно, — волновался Батыров.

По его щеке скатилась капля пота, а сам он дышал с завидной частотой. Опасно? Да вся война — это сплошная опасность.

Либо рискнуть, либо поставить под угрозу жизни ребят и успех операции. Уйдут духи в долину и растворятся на её просторах во множестве кишлаков.

— 207й, 001му. Готов группой отработать? — громко запросил в эфир генерал Целевой.

От остальных вертолётов группы пошли доклады, что боекомплект полный. Следуют за нами на минутном интервале. Чем дольше Дима будет рассуждать, тем больше ребят из батальона 109й дивизии будет ранено или погибнет.

— Там же одни пацаны, верно? — повернулся ко мне Димон.