Артем Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее
- Тоха, я дурак. Там же лампочки должны быть!
- Ты чего? Какие такие лампочки? Перетрудился чтоль?
- Приборы чем–то подсвечиваться должны. А из лампочек маленьких, знаешь, какие электровоспламенители получатся?! Пару минут подождите, я пулей сбегаю!
Отказывать заражённому энтузиазмом Ивану я не стал, только выразительно посмотрел на часы:
- Даю пятнадцать минут. Я тут посторожу, — и, повернувшись к Тотену, сказал, — Алик, ты к машинам иди — подождёте нас на опушке. Если что — рация у меня включена. Давай!
Проводив взглядом спину Алика, я прилёг под куст, и, накинув на себя развёрнутый шарф–сетку, достал из кармана командирское удостоверение погибшего пилота и открыл его.
«Семёнов Сергей Апполинарьевич, капитан, 121–сбап» — прочитал я ещё раз.
«Спасибо тебе, капитан, что дотянул до этого болота, что самолёт твой не взорвался и не разломился, раскидав бомбы по болотине. Мы за тебя отомстим, ты не сомневайся!» — думал я, разглядывая фотографию молодого, лет двадцати пяти, военлёта, чей боевой путь закончился всего на второй неделе войны. Тут моё внимание привлекли странные звуки, доносившиеся откуда–то из–за моей спины. Я прислушался. Из кустов, что росли в низинке метрах в пятидесяти по левую руку от меня, доносилось какое–то бормотание… «…бу–бу–бу… бу–бу–бу… ар… бу–бу–бу … ой»
«Из рапорта ст. лейтенанта Савостьянова Н.И. штурмана 121 скоростного бомбардировочного полка.
27–го июня мы вылетели всем полком на задание с аэродрома Старый Быхов. Боевой задачей была бомбардировка мотомеханизированных соединений противника в районе Дзержинска.
Вылетом руководил командир 121–го сбап полковник Дояр Сергей Александрович. К цели следовали в эшелоне 2000 метров в колонне звеньев. На подходе к Минску наш полк был перехвачен большой группой немецких истребителей. Командир полка приказал прорываться к цели, не обращая внимания на атаки противника. В районе г. Заславля, наш самолёт (бортNХХХ) был обстрелян немецким истребителем, причём в первом же заходе был убит бортстрелок старший сержант Воропаев Семён. При повторной атаке был ранен командир экипажа капитан Семёнов, и противнику удалось поджечь правый двигатель нашего СБ. Капитан Семёнов приказал мне прыгать с парашютом. Я приземлился в районе железнодорожной ветки Радошковичи–Заславль и был подобран красноармейцами 64–й стрелковой дивизии. Вместе с ними я и выходил из окружения. Я полагаю, что самолёт упал несколькими километрами западнее г. Заславль. О дальнейшей судьбе капитана Семёнова Сергея Апполинарьевича и старшего сержанта Воропаева Семёна сведений я не имею.
24.07.1941»
……….
«Интересно, кто это к нам в гости пожаловал?» — подумал я, нажимая на тангенту.
- Ваня, Арт в канале. К нам гости, заныкайся там, — и тут же продолжил, — Тотен, Арт в канале. Отходите, как и договаривались.
В ответ — сдвоенные щелчки тангенты — ребята меня отлично поняли.
Я аккуратно взвёл затвор ППД, вглядываясь в кусты. «О, вон ветка против ветра колыхнулась! А вон там мелькнуло что–то вроде винтовки. Ветки же не растут строго горизонтально, так?» — мой мозг беспристрастно фиксировал и анализировал информацию.
На немцев это не было похоже. «Что лучше, подождать и посмотреть или обойти незваных гостей с тыла? Благо я могу отползти за кусты и пройти под берегом немного в сторону…»
Решил подождать развития событий. Через пару минут из кустов показалась голова мужчины. Незнакомец внимательно осмотрел раскуроченный самолёт, берег и заросли тростника. Повернулся и сказал, обращаясь к кому–то:
- Уехали, товарищ батальонный комиссар. Похоже, мародерствовали тут, гады.
«Окруженцы — это точно!» — подумал я, — «батальонный комиссар…это же что–то вроде майора по политчасти?»
В это время из кустов вышло шесть человек. «Да, с оружием у них негусто», — подумал я, — «на шестерых — три винтовки и наган. Вот только что нам–то делать? Лишние рты нам ни к чему, как и объяснения. Своих бы приблудных переварить!» Даже с расстояния в три десятка метров я видел, как окруженцы устало покачиваются и насколько замызгана и истрёпана их форма.
Окруженцы тем временем нерешительно топтались на берегу, разглядывая раскуроченный нами самолёт. Я же аккуратно нажал на тангенту и зашептал в рацию:
- Тотен, Арт в канале. Давай в нашу сторону на мотике — попробуем окруженцев спугнуть. И Зельца с собой захвати!
Два щелчка, и в отдалении затарахтел, приближаясь, мотоциклетный движок.
- Ваня, это Арт. Сиди и не высовывайся.
Когда звук мотора приблизился метров на сто, окруженцы занервничали — четверо бросились назад к кустам. Однако комиссар и тот боец, что выглядывал из зарослей, остались на месте и, даже, приготовили своё оружие.
«Ого, надоело, видать, прятаться. Или ещё что?» — только и подумал я, глядя на эти приготовления. — «Испугать не получилось, попробуем договориться…»
- Тотен, стой. Дальше пешком подходите. Мотор пока не глуши. Ваня! Готовься поддержать меня со своего места.
- Что стрелять по ним будем? — в голосе Казачины сквозило нешуточное удивление.
- Конечно нет. Будем убеждать силой оружия.
- Здесь Тотен, — раздалось у меня в наушнике, — мы в тридцати метрах за тобой. Вижу твои ботинки.
Видимо, боец с винтовкой услышал переговоры, поскольку вскинул ствол к плечу и встал наизготовку, повернувшись в нашу сторону.
Ху–ху… Ну а мы — конём!
- Ваня, шумни там!
Со стороны самолёта до меня донёсся звук двойного удара металла о металл. Оба окруженца стремительно развернулись в сторону новой угрозы. Теперь мой черёд!
Приложив ладони рупором ко рту, и направив звук немного в сторону, я крикнул:
- Эй, военные! Без шуточек! Оружие на землю.
Теперь они развернулись в сторону леса.
- Я же сказал — оружие на землю! — и я высунулся из кустов и направил на них ствол автомата.
Надо сказать, что последние пару дней в качестве головного убора я ношу советскую пилотку. Вы спросите меня, почему? Отвечу. По здравому размышлению, пилотка — более подходящий для контактов с местным населением головной убор, нежели бундесверовская кепка, и, тем более, тропическая панама. Поэтому почти всегда на выходы мы берём с собой пилотки. Красная звездочка сразу показывает нашу принадлежность и упрощает общение.
- Вы кто? — задал комиссар странный, на мой взгляд, вопрос, но наган, правда, опустил.
- Дед Пихто! — ответил я в рифму, — в настоящий момент, это — не важно. К самолёту вам лучше не подходить, он — заминирован. Вы предупредите своих людей, что стрелять не надо. На вас сейчас, как минимум шесть стволов смотрят, — блефанул я, вставая в полный рост. Нас разделяло едва три десятка метров, причём я стоял несколько выше окруженцев.
- Вы кто? — спокойно повторил свой вопрос батальонный комиссар.
- Старший лейтенант госбезопасности Шацкий, — в очередной раз соврал я, — А вы кто?
- Я — батальонный комиссар Санин, прорываемся к фронту.
- Ну, если прорываетесь, то поможем чем сможем, — и, опустив автомат, я двинулся к ним.
- Предъявите документы, товарищ старший лейтенант! — завёл, было, уже знакомую мне песню комиссар.
- Вы, товарищ комиссар, слишком много от меня требуете… Не забыли, мы в тылу врага?
Комиссар оказался мужиком умным и в дискуссию вступать не стал.
- Много вас прорывается? — спросил я, остановившись в паре метров от них с таким расчётом, чтобы не оказаться на директрисе у Тотена или Казачины.
- Двенадцать человек.
- А мы только шестерых видели…
- Остальные отдыхают, а мы, вот, за продуктами в деревню собрались… — устало ответил батальонный.
- Это вы зря, все ближние деревни — бывшие польские, я бы не советовал вам туда ходить. Кстати, давно вы из кольца вырвались?
- Четыре дня назад. Вышло почти полсотни, но часть отстала, так что нас теперь всего двенадцать. А вы кто? В смысле: «Что здесь делаете»?
- Воюем. Но давайте лучше про вас поговорим. Карта у вас есть?
- Чего нету, того нету.
Тут мне в голову пришла интересная идея. Извинившись, я вернулся к кустам, в которых я устроил засаду. Повернувшись к лесу, я быстро сказал в рацию:
- Тотен, сгоняй Зельца за «дегтярём», и диски пусть прихватит! Если там еда какая есть — пусть тоже несёт. Поможем военным, — и, подхватив с земли немецкий ранец, в который я упаковал личные вещи лётчиков, я вернулся к комиссару.
- Значит так, товарищ батальонный комиссар, вот вам карта! — и я протянул ему планшет с авиационной картой. — Здесь в ранце — два лётных пайка. Могу и пистолеты вам отдать, но лучше подождите немного, вам сейчас ручной пулемёт принесут. Если он вам нужен, конечно?
На лице комиссара явственно проступило изумление. Он откашлялся, и спросил:
- А с чего такая щедрость, товарищ старший лейтенант?
Я ответил, в том смысле, что им сейчас все эти вещи нужнее.
- Да, и последнее… Вы как к фронту идти собирались?
