Внучь олегарха (СИ) - Номен Квинтус

С факультетом вообще интересно получилось. Теоретически абитуриенты могли подавать заявления на любой факультет, но при этом шанс «пролететь мимо» заметно увеличивался. Однако можно было в некоторые институты (в те, у которых вступительные экзамены были), подавать заявления «просто в институт», предоставляя право выбора (или назначения) факультета обучения институтскому руководству. И Светлана Федорова документы именно в такой форме и подала. А у меня на экзамене физик (оказавшийся, между прочим, заведующим кафедрой общей физики профессором Обморшевым), на устном экзамене попросил вывести формулу движения тела с переменной массой. То есть «формулу Циолковского». Нашел у кого спрашивать, ведь последние несколько лет мой заводик производил приводы для ПТУРов… В общем, я ему и про удельный импульс все рассказала (причем и про неравномерность расхода топлива в твердотопливных ракетах упомянуть не забыла). А еще не забыла упомянуть, что эту формулу первым вывел еще в начале девятнадцатого века Вильям Мур, и в конце своего краткого экскурса в историю вопроса просто привела ее в виде дифференциального уравнения Мещерского — который ее вывел совершенно независимо от Эдуарда Константиновича (и на три месяца раньше него). И в результате я оказалась на факультете РТ (то есть ракетной техники)…

А вот «энергетики», оказывается, вообще не знали, чему на РТ обучают, им было это просто неинтересно. Не то, чтобы обычное человеческое любопытство у них атрофировалось напрочь, однако в МВТУ режим-то был, мягко говоря, довольно жесткий, а отвечать сотруднику ГБ на вопрос «с какой целью интересуетесь?» почему-то никто не хотел.

Ну хорошо, я бы тоже не хотела отвечать на вопрос «а откуда вы это знаете?» Но раз такого вопроса мне никто не задавал, то и волноваться мне явно было незачем. Да и причин для волнения не было. То есть примерно до седьмого ноября не было, а точнее, до того момента, когда студенты не приступили к подготовке к грядущей демонстрации…

Глава 3

Аня Смолевич чувствовала себя немного неловко перед довольно большой группой преподавателей, причем большинство из них были вообще с радиофакультета. А «усадил» ее здесь лично ректор, товарищ Попов, так что отказаться от общения с незнакомыми товарищами было просто невозможно. Невозможно — но и ответить на их вопросы, как оказалось, тоже никак нельзя. Просто потому, что Аня ответов этих не знала:

— Я даже не знаю, что вам ответить, эту схему вообще не я придумала и даже не очень понимаю, как она работает… как она работать должна.

— Но вы же ее принесли в студенческое общество!

— Да, принесла я. Но про саму схему… Вы лучше о ней спрашивайте Свету Федорову, которая ее и придумала…

— А на какой она кафедре?

— Это моя соседка по комнате в общежитии, она вообще с РТ, и я про кафедру тоже не знаю. Но могу спросить.

— Не надо… жалко, с РТ эту девушку к нам перевести, скорее всего, не получится, ведь за такую студентку факультет будет готов зубами вцепиться. Или она уже аспирантка?

— Нет. То есть не аспирантка, ей до аспирантуры… она первокурсница.

— Очень интересно…

— Это должно быть интересно уже не вам, — в разговор вступил молчащий до сих пор товарищ, — первокурсница, я полагаю, подобную схему придумать не сумела бы. Так что нужно будет сначала выяснить, кто ее попросил таким необычным образом эту схему нам… вам подсунуть. Ведь если я правильно понял ваши рассуждения, то это — практически диверсия против советской промышленности…

— Вы неправильно поняли, — резко ответил ему ректор. — Просто девушка эту разработку неверно позиционировала, и для домашних отопительных приборов ее использование в принципе бессмысленно, но вот для ведомства Лаврентия Павловича… извините, для спецкомитета… собственно, мы здесь и собрались, чтобы… Анна, вы можете быть свободны, спасибо, что согласились нам кое-что прояснить…

Шестого ноября Аня в общежитие вернулась поздно и какая-то взъерошенная. То есть внешне с ней все было в порядке, но вот взор ее был какой-то… не такой, в общем. И она, глотнув чаю, выдала очень интересную новость:

— Сегодня в партком поступил циркуляр из МГК, причем за подписью первого секретаря МГК товарища… Демичева. И там написано, что на демонстрацию не следует нести портреты руководства партии, только портреты Ленина и Сталина… Ну и флаги, транспаранты всякие как обычно, но портретов велено не брать…

Девушки эту новость восприняли почему-то довольно нервно, начали обсуждать, что же там, «наверху» происходит, выдвигали теории одна другой нелепее. Ну а я сидела спокойно: похоже, моя телеграмма что-то там, в истории страны, сдвинула — ну а что конкретно, мы этого, вероятно, не узнаем очень долго. А когда все просто устали и Женя с Валей пошли умываться перед сном, Аня, повернувшись ко мне, сообщила еще кое-что интересное:

— Свет, а меня еще вызвали на понедельник к ректору, причем по каким-то вопросам по научно-техническому обществу. И мне почему-то кажется, что на самом деле спрашивать будут про твой отопитель с терморегулятором — потому что мы даже задачу по прохождению турбины через резонансные частоты до конца сформулировать не смогли, да и я в ее решении пока на вспомогательных ролях. А по отопителю уже проекты все подготовлены, тепловики уже и котел начинают делать на опытном производстве…

И вот уже эта новость меня взволновала. Я уже сообразила, что предлагать электронную схему управления котлом для деревень, в которых и электричество подают по расписанию, а во многих его еще вообще нет, просто глупо. Да и делать токовый контроллер для прямого управления электромоторчиком на нынешней «элементной базе»… это да, на уровне горячечного бреда. А про то, во что такой девайс обойдется, я даже думать уже не хочу — а вот умные дяди об этом подумали и меня в лучшем случае прилюдно выпорют. Так что я просто стала обдумывать, какой из двух возможных вариантов тут будет лучшим: проигнорировать приглашение ректора или просто под юбку сковородку привязать на заднице…

Седьмого ноября мы, как и «весь советский народ», сходили на демонстрацию. Погодка, конечно, меня не сильно порадовала: небольшой минус (в районе минус двух), периодически солнышко выглядывало — но ветер был довольно злой. Хорошо еще, что мать (сама с удивлением поняла, что мать Светы Федоровой я даже мысленно теперь стала именно так и называть, без уточнения, чья она) прислала мне и осеннюю, и зимнюю одежду. Включая неплохие войлочные ботинки на резиновой подошве и шерстяные «фабричные» рейтузы. Классические рейтузы, со штрипками снизу. А сама я сшила себе настоящие колготки!

Последнее вообще случайно получилось, в том числе и благодаря Ане. Она же мне посоветовала, где разное белье можно довольно дешево купить, так что я, получив уже вторую стипендию, отправилась «наращивать свой гардероб». И там — в небольшом магазинчике у трикотажной фабрики — увидела в продаже чулки. Обычные, «х/б», коричневого цвета — но продавались они почему-то не по два с полтиной, а всего по рублю. Меня сильно удивило, что при такой цене в магазинчике не было километровой очереди (там вообще кроме меня покупателей не было), но словоохотливая продавщица мне ситуацию прояснила:

— А у нас, девушка, продается производственный брак, — причем последние слова она произнесла с такой гордостью, как будто за выпуск брака фабрике орден дали. — Вязальщиц-то у нас не хватает, а если иная к станку вовремя не подойдет, он так вязать и продолжает, вот и получаются такие чулки, — с этими словами она развернула один из чулков и я увидела, что длиной он был метра полтора. — Но вы, если руки у вас не кривые, берите: тут обрежете и обметаете, а если крючок есть, то и закроете край нормально… кстати, крючки вязальные у нас тоже есть в продаже, по полтора рубля. А обрезанный край распустите — и будет у вас запас нитки для штопки нужного цвета…

Я не удержалась, чулок купила сразу пять пар, и «крючок» купила: крючок был не обычный вязальный, а петлеуловитель (вероятно, снятый с вязальной машины: видно было, что он уже изрядно поработал в качестве вязальной иглы). И тут же купила (уже по «обычной» цене) два метра широкой резинки, из которой думала сделать держалки для чулок (или как там они называются), пришив их к своему поясу вместо уже почти истлевших и скрутившихся в трубочки бельевых резинок. А по дороге домой мне вдруг в голову пришла замечательная идея…