Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Моё здоровье не пострадает, но Маша и Ваня… Виктория вряд ли послушается увещеваний. С объявленной ею войны в суде я — обычный враг. Да и её жалко. Как бы хреново не расстались, она — мать моих двух детей.

Ма и Евгений тоже наверняка не шевельнутся, даже предупреждённые, всё равно проведут время на даче, под солнцем. И схватят свою дозу облучения. А ехать надо на север, к Мурманску, или на восток — за Москву. Не каждому дано как мне умотать за океан.

— Значит март или до середины апреля. А нет — тогда май. Но если в мае, не дам тебе столько прохлаждаться, организую ещё пару боёв.

— Как скажешь. Ты же — босс.

— Всегда бы так.

Как только в прессу просочится, что я перебрался в собственный дом в в Пасифик Палисейдс, или где-то мелькнёт моя рожа на фоне новенького автомобиля, уже выбрал, что куплю с победы в Нассау Колизеум, это будет белый «Кадиллак Девилль Купе» с кожаным салоном, минимум двое запросто озадачатся этими расходами. Экс-супруга по-прежнему желает треть, «Вышний», не столь добрый как Виктория, намерен наложить лапу на каждый цент в счёт будущих восьмисот миллионов.

Всё равно куплю машину.

«Я буду плакать и смеяться, когда усядусь в 'мерседес» (группа «Комбинация»), но «мерс» подождёт, нужно демонстрировать свою приверженность американскому. Тем более двухсот восьмидесятый, в память о проданном в Минске, в Штатах стоит дороже «кадиллака», тоже отнюдь не дешёвого. С одной стороны, душить и дальше старый «форд» выглядит жлобством, с другой — неразумно сорить деньгами и брать европейскую тачку бизнес-класса одновременно с получением кредита на недвижимость, меня сочтут идиотом с сорванной крышей из-за первых крупных успехов.

Прилетев в Лос-Анджелес, я отдохнул от путешествия и смены часовых поясов, после чего рванул смотреть место будущей стройки. Там гремели моторы, строительная техника шустро ломала большое длинное здание, не знаю, склады или гипермаркет, сейчас уже трудно было разобрать. Оно выходило на две параллельные улочки. Похоже, «кореш» намеревался застроить целый квартал, в стиль ранее возведённым. Если это не кидняк, то — круто!

Друг Дюка по имени Луис «Бомба», как не сложно догадаться, также афро, носился по стройке и что-то кричал. Очевидно, выражал недовольство сроками. Выглядел он кичливо, одетый в длиннополую зимнюю шубу мехом наружу и меховую шапку, и это в калифорнийскую зиму, где температура выше ноля. Или сколько-то по Фаренгейту. Он походил на бандита, выросшего из мелкого гангстера, бомбившего квартиры и магазины в составе уличной банды, до почти респектабельного оптового торговца наркотой. Бандитство его облика подчёркивали два двухметровых ниггера, телосложением не уступающих Биггсу, они выполняли роль бодигардов. Когда Луис, наоравшись, приблизился к нам, я увидел, что шуба распахнута и надета на атласную чёрную рубашку, поверх неё блестит золотая цепь, бабушка «голдов» новорусских пижонов из девяностых, чьё время пока не пришло.

— Привет, брат!

Дон в ответ немедленно раскрыл объятья, они потискали друг дружку, затем мой промоутер вручил золотоносному конверт со словами «за январь». Похоже, Луис выступал его бандитской крышей. Я представил на миг Когана, несущего конверт с советскими сторублёвками минскому Дону Карлеоне, а тот фыркает: ты рассчитываешься вовремя, но делаешь это без должного уважения. Невольно заулыбался, бандит заметил и нахмурился.

— Дон! Это ещё что за белый слизняк?

— Ты ти-ви не смотришь? Знакомься, мой лучший супертяж Валери! Позавчера выиграл нокаутом матч на право драться с чемпионом мира. Мои дела поправляются.

— А что скалится?

— Потому что рад видеть вас, мистер Луис, — я счёл, что пришло время вставить свои пять центов. — Дон обещал, вы в состоянии решить мою жилищную проблему.

— А… помню разговор. Мои условия знаете. Девятьсот. Четыреста налом сейчас, остальное — на счёт в течение шести месяцев.

— Устраивает. Могу я посмотреть планировки, расположение дома в таунхаусе?

— Да ты борзеешь, пацан… Думаешь, я обману старого друга и постоянного клиента? Подсуну собачье дерьмо?

— Даже в мыслях не было подозревать вас в чём-то подобном, мистер Луис, — вежливо расшаркался я, тем более именно это и предполагал. — Просто для меня, всего полтора года на профессиональном ринге, и девятьсот тысяч — очень большая сумма, придётся залезать в долги, брать кредит в банке. Поэтому должен глянуть на бумажки… Только тогда скажу окончательное о’кей. Ну, вы понимаете.

Когда покинули площадку и ехали в контору, Дон пытался меня строить:

— Так дела не делаются. Луис — мне почти что семья. Кидняк исключён. Тащи завтра к нему свою задницу, отдай кэш, тогда всё остальное.

Предчувствие попадалова накатило на меня океанской волной. Дон на стройке что-то промямлил про «дела поправляются», значит, до моих побед шли не очень. Конечно, я не единственная курица, несущая золотые яйца, другие парни тоже дают доходные бои. Не исключаю, мой промоутер всего лишь прибеднялся перед рэкетиром. Одно стопроцентно ясно: его гарантия за порядочность Луиса не стоит и искусанной боксёрской капы. То есть с меня хотят четыреста тысяч долларов под честное слово. Супер!

В своей квартирке, точнее — не своей, а съёмной, я обложился газетами с рекламой фирм в Эл-Эй и Санта-Монике, торгующих недвижимостью. Нашёл одну, также предлагающую таун-хаусы в новостройке. Чуть дороже, минимальный двухэтажный дом плюс цокольный этаж с гаражом и чуланом обойдётся в миллион сто. Конечно, в Калифорнии восьмидесятых не сложно найти щитовые хибары в собственность и меньше чем за сотню тысяч, но, конечно, не в Лос-Анджелесе, не во Фриско и не в их пригородах. На следующий день подъехал и убедился: контора торгует совершенно официально. Они предложили полный пакет документов для банка на получение ссуды, страховку на случай срыва сделки, первый взнос в двести тысяч…

— Сэр! Вы тот самый Валер’и Мат’юшевич, победивший Роба Чарлза в Нью-Йорке? — вдруг спросил менеджер по продажам, прервав расхваливание их недвижимости.

Я скорчил зверскую рожу, поднял кулаки к лицу и с рёвом «Горбачёв! Перестройка!» шагнул к пареньку. Тот с невероятной быстротой побледнел, отступив на шаг, и только после этого рассмеялся в понимании, что клиент всего лишь шутит. Менеджер был белый с примесью латино и отнюдь не обладал устрашающим телосложением.

На нас оборачивались, кто-то подскочил с журналом «Ринг» и попросил расписаться на фотографии, где меня запечатлели в той дурацкой шапке-ушанке.

— Вы не согласитесь обождать буквально пару минут? — воспрянул духом мой латинос, вернувший нормальный цвет лица. — Наш шеф — большой любитель бокса. Я попрошу его о дополнительных особых условиях.

Известность сыграла позитивную роль. Начальник отдела продаж, судя по брюху — любитель смотреть бокс под пивко, а не самому надевать перчатки, лично свозил меня на готовый таунхаус, долго распинался, помог выбрать оптимальный вариант из ещё не проданных, а потом огорошил предложением сделать скидку на пятьдесят тысяч, если я соглашусь предоставить право использовать мой фейс для рекламы: здесь будет жить олимпийский чемпион, непобедимый Вал Мат’юшевич.

— Вы не будете возражать, сэр, если мы вас сфотографируем без шапки со звёздочкой?

Наверно, некоторые, насмотревшись рекламы боксёрских турниров с моим участием, воображают, что я и спать ложусь в этой ушанке с красной звездой, а вместо «спокойной ночи» произношу «водка, балалайка, Горбачёв». В американском обществе, как и в любом другом, примитивные стереотипы весьма сильны.

Глава 3

Заветный пояс

По пути в Атлантик-Сити Дон Дюк был чернее тучи, если такое вообще можно сказать об афроамериканце, они всегда не особо светлые. Марвин, напротив, пребывал в превосходном настроении. Ещё бы: его супертяжеловес бьётся за чемпионский пояс в одной из трёх федераций, имея довольно приличные шансы его заполучить.

Настроение моего менеджера испортилось намного раньше вылета. Когда я сообщил Дону новый номер домашнего телефона, тот сначала спросил: меняешь квартиру, пока не сможешь переехать в дом Луиса? Услышав, что уже куплена секция в таунхаусе, но не в Пасифик Палисейдс и не у его криминальной крыши, пришёл в ярость.