Вперед в прошлое 10 (СИ) - Ратманов Денис

Затем — дело, когда главное — начать. Это, так сказать, оплодотворение икринки. Не струсить, не сдаться, а делать дело, невзирая на шишки, что все набивают поначалу. Все мои бизнесы как раз на этом этапе.

Если начальные препятствия (например, попытка ушлого водилы нас обмануть, а гаишников — выпотрошить), удается преодолеть, наступает сладкая пора расцвета. Сыплются деньги, все крутится-вертится как бы само собой — месяц, два, год — и достигает предела возможностей, когда надо что-то кардинально менять. Этот перелом важно уловить. К этому моменту бизнесмены так устают, что каждое лишнее телодвижение отправляет их в нокаут, потому часто пускают процесс на самотек, а не ищут возможности подбросить топлива в прогорающий костер. Вот тут-то и заканчивает львиная доля всех бизнесов: прежних доходов нет, работать надо больше, а за копейки никто напрягаться уже не готов.

Приходят зубастые конкуренты, прибыть падает, конкуренция растет, и выигрывает тот, кто видит перспективы и не боится рисковать. Потому что любой процесс — динамика. У моих автомастерских есть будущее, у челночной торговли будущее так себе, у бартера его нет, он актуален здесь и сейчас и будет актуален еще несколько лет, а потом все отношения станут товарно-денежными.

Потому никакое дело не может кормить вечно, я-взрослый знал множество людей, которые в девяностые и нулевые ворочали миллионами, а к моменту моего переноса, в 2025 году, влачили жалкое существование на мизерную пенсию.

Потому бартер стоит рассматривать только как возможность умножить капитал, развить идею с мастерскими, построить дом…

Мысль полетела дальше. А что, если открыть первые в городе оптовые склады? Возить товар отовсюду, в том числе из Москвы… Вспомнились гаишники. Пока машина доедет до пункта назначения, ее выпотрошат, и выгода будет стремиться к нулю, потому что по-белому сейчас работать невозможно из-за хаоса с требованиями к документации, когда одно противоречит другому, да и надзорные органы только формируются, соответственно, правила меняются очень быстро.

Так, хватит об эфемерном, правильнее подумать о насущном. Нам предстоит сделать закупку на четыреста тысяч рублей. Цена килограмма муки — 120 рублей. Тонна стоит 120 000. Три тонны — 360 000, триста килограммов — 36 000, и четыре тысячи остается на сдачу.

— Вы участковому звонили? — спросил я у Василия. — Ну, тому армянину из Воронова гая?

— А то! — самодовольно вскинул голову он и, подумав немного, выдал: — Слушай, а шо, если брать картошку, гречку, муку, рис, расфасовывать и продавать на рынке то, шо тут не успеем? И мешками, и так. Чего возить туда-сюда? Один знакомый мужик с ларька квартиру купил, а у нас — порт под боком, можно брать там всякое и перепродавать.

— Растаможка через Москву, насколько знаю.

— Шо через Москву, а шо через забор! — блеснул познаниями Василий. — Везде воруют.

— Я бы не стал связываться с краденым.

— Так ведь и без этого можно! — легко согласился отчим.

— Можно, — кивнул я. — Но кто продавать будет? Кто будет за этим следить? Продавцы тоже воруют, хамят покупателям, обвешивают. Надежных людей поди найди, учитывая специфику нашего края.

— На рынке Олю поставим, и зачем тогда следить? Все в семью.

— Маму⁈ — удивился я. — Она не согласится, ей это не нравится.

— Так выгодно зато.

Если он предложит это маме, она не сможет ему отказать и будет мучиться.

— Ей категорически не нравится торговля, — повторил я. — Но она вас любит и послушается в ущерб себе. Разве вам хочется, чтобы любимая женщина была несчастной?

Отчим мотнул головой, и, видя, что его зацепило сказанное, я продолжил:

— Но идея хорошая. Давайте так, это предложу я, а вы будете молчать. Я буду пытаться ее убедить, и, если не получится, оставим эту идею.

— Тогда не ее поставим на точку, — не сдавался отчим. — Желающих будет много!

— Под вашу ответственность, — согласился я, в конце концов, это все неплохо.

Чего бы хотела мама? Ходить на работу, чтобы чистенькая и в тепле… Частный медицинский кабинет! Первый в городе. Который может развиться в первую частную клинику. Стоматологии уже есть, но нет ничего другого. Грамотный врач, которого любят больные, есть, медсестра в процедурный (мама) тоже есть. Можно предложить узким специалистам приходить на платные консультации. Цену сделать подъемную для пациентов, зарплату врачам буду выплачивать я, то есть будет лимит бесплатных больных — тех, кто и правда нуждается. И обязательно придут люди с деньгами, не согласные сидеть в очередях. В конце концов, в больницах мало того, что всем подмазывают, так еще и отношение… так себе.

Вот только что нужно для оформления такого заведения? Гадство! Отличная задумка уперлась в банальную бюрократию.

Обогнув бюрократию, мысль полетела дальше. Прежде всего нужно помещение, где будут как минимум две, но лучше четыре просторные комнаты, туалет и соответствующий ремонт.

Что из оборудования? Обязательно — телефон. Шкаф для стерилизации всяких шпателей. Всякие шпатели, хирургический инструмент и бог весть что еще, кушетки, столы, стеллажи, холодильник, дезсредства. Тонометр, одноразовые шприцы и капельницы… Как же я мало знаю о медицине!

О главном забыл! Главное — грамотный специалист, и он есть — Гайде (как ее там по отцу?), который ответит на все мои вопросы, и второй специалист, который грамотно это все оформит. Да, потом эсэсовцы, то есть санэпидемстанция, пожарные и прочие попытаются выдоить нас досуха. Так уж в нашей стране повелось, не давать работать, обирать, а не направлять. Но если дело и правда будет стоящим и клиника хотя бы самоокупится и станет приносить достаточно средств для приобретения оборудования, я сделаю все, чтобы она существовала.

— А давай хлеб на перепродажу купим? — предложил отчим. — И картошку.

— С Мутко лучше не связываться, — не согласился я. — Картошка у крестьян своя есть. За хлеб можно получить по шапке от местных хозяев мини-пекарней. Вот если бы рис или гречку…

— Найдем! Но не сегодня. Надо наращивать это, как его… капитал! Если все будет нормально, заработаем почти полмиллиона! — последнее слово отчим произнес с благоговением. — В следующий раз накинем двести штук, и вот на них купим рис или гречку.

— Правильно.

Гаишники остановили нас еще один раз и снова отпустили, но время мы потеряли и на мукомольный завод прибыли не в девять, как обещали, а в полдесятого. Очередь из желающих сдать зерно на переработку тянулась на сотни метров и казалась длиннее, чем в прошлый раз.

Мы медленно ехали на территорию завода, ловя завистливые взгляды водителей зерновозов.

Уже в десяти метрах от проходной нам преградили дорогу четверо дальнобойщиков с монтировками. Пришлось останавливаться. Отчим опустил стекло и высунулся из машины.

— Чего вам, мужики?

— Блатной, да? — вызверился мордатый водитель в растянутых трениках и фуфайке.

— Хрен ты проедешь! — крикнул второй и замахнулся монтировкой. — В очередь!

— Хитрожопые не пройдут! — закончил претензии молодой и лохматый.

— Да вы че, мужики, я пустой! — крикнул отчим. — Можете посмотреть.

Дальнобойщики ринулись к кузову, заглянули за тент, и стоящий впереди махнул рукой, освобождая проезд, сказал:

— Ладно, езжайте. Простите, думали — блатные.

Отчим в знак благодарности поднял руку, и мы въехали на хоздвор. К нам сразу же выбежали высоченная бухгалтерша и замдиректора, лысый и верткий. Мы припарковались возле забора, я выгреб деньги из заначек, отдал отчиму, и тот покинул салон.

О, как вокруг него танцевали! Наверное, и кофе предложат, и в нужные места поцелуют. Удивительное дело: мука нужна всем и в больших количествах, но мукомольный завод не может найти точки сбыта, потому что ни у кого нет денег, и мы для них — спасители. Покупатели, конечно есть — я проводил взглядом «москвич-пирожок», выезжающий со склада, но вот такие. Благодаря нам рабочие получат зарплату не только мукой, но и деньгами.