Журналист: Назад в СССР (СИ) - "товарищ Морозов"
Потом посмотрела на меня и словно очнулась.
— Ну, ладно. Что это мы всё обо мне и обо мне. Что с тобой произошло, хоть что-нибудь сказать можешь? И кто за тобой гонится?
— Надеюсь, что пока никто… — пробормотал я, мысленно прикидывая, сколько сейчас времени. — Так как насчет машины?
— Машина будет, — заверила Анна. — Ты, надеюсь, не забыл, что у нас с тобой завтра — первый экзамен? Так что мне по любому отсюда надо уезжать, с тобой или без тебя. Через час тронемся, только я с ребятами кое-чего обговорю.
— Хорошо. Но у меня будет к тебе одна просьба. Обещай, что исполните.
На душе у меня сейчас была странная смесь самых причудливых чувств, и они варились в моей голове, точно диковинный суп в кастрюле, кипящий под крышкой. Из них превалировали, пожалуй, два самых основных: как плохо, что камень не сработал, и я остался в этом же времени, всё в том же Советском Союзе образца «made in 1980». И как же хорошо, что камень не сработал и не забросил меня и впрямь куда-нибудь в эпоху средних веков и всяких мрачных инквизиций, а эти милые, чудесные и наивные ребята с мечами, луками и в самопальных кожаных доспехах — всего лишь ролевики, игроки, ряженые по сути. Потому что вряд ли я сумел бы выжить даже в эпоху высокого Средневековья, в каком-нибудь двенадцатом или даже четырнадцатом веке без опасности быть пронзенным копьем, пробитым стрелой, а то и верным шансом угодить на костер как колдун и чернокнижник, по доносу какого-нибудь бдительного попа или жадного лавочника.
В общем, жизнь продолжалась, и надо было как-то выбираться из передряги, в которую я угодил, сам того не ожидая. Тут присутствовали опять-таки две большие закавыки: зачем я вообще сдался этому таинственному незнакомцу-невидимке, которому явно прислуживает этот мерзкий качок, и кто он вообще такой, этот серый кардинал, который, видимо, очень много всего знает.
В итоге Анна не подвела.
Спустя час мы и впрямь погрузились в старенькую, видавшую виды «уазик»-буханку, в точности соответствующую своему народному эпитету: вечно ранена, но никогда не убита!
Моя просьба поначалу и впрямь показалась парням-реконструкторам слишком странной, но Анна пошепталась с ними и договорилась. В итоге мы почти все ехали в город в полном боевом облачении, если можно так выразиться. Таким образом, салон машины выглядел как пристанище весьма необычной и пестрой компании из средневековых рыцарей, древнерусских витязей и вольных лесных стрелков. Поскольку среди них я был явно лишним, то был экипирован по остаточному принципу: мне достались широченный плащ, какая-то грубая кираса и шлем крестоносца, похожий на перевернутое металлическое ведро с заклепками и крестообразной прорезью для глаз. У него оказалось какое-то очень сложное внутреннее крепление, из-за которого шлем трудно было надеть, а снять, по-моему — еще труднее.
Как оказалось, на этом и строился хитрый расчёт Анны. Когда нашу машину на одном из перекрестков остановили гаишники, их главный заглянул в салон, придирчиво оглядел всех пассажиров и даже попытался заглянуть в смотровую щель моего «ведра», после чего велел мне снять шлем.
Анна тут же подскочила к сержанту и принялась щебетать ему о том, что именно сегодня у них, то есть у нас, произошла «ма-а-аленькая такая авария», и в результате прямого попадания копья шлем на моей голове основательно заклинило, и пока он никак не хочет сниматься, но непременно снимется, потому что они едут к своему Великому Оружейнику в замок герцога сэра Баскервиля, и мастер Родрик непременно снимет злополучное «ведро» с моей непутевой головы.
На что сержант мрачно посоветовал Анне сидеть дома с куклами, а не бегать по лесам с луком и стрелами в компании великовозрастных идиотов.
— Лучше скажите об этом моему отцу, — с усмешкой предложила девушка. — Знаете, кто он?
Сержант одарил Анну взглядом еще мрачнее предыдущих и медленно, очень нехотя кивнул.
На этом проверка и закончилась. Час спустя мы уже разъезжали по разным городским улочкам, развозя ребят по домам. На прощание Анна забрала у меня их шутовскую одежду, ловко просунула тонкую руку куда-то вглубь шлема, ближе к затылку, что-то там внутри отжала, после тихо щелкнула невидимая пружина и освободила меня от рыцарского «ведра».
— До встречи завтра на экзамене, — шепнула девушка на прощание. — И не забудь размотать свою руку.
На лавке возле подъезда сидели мои давешние малолетние приятели, Женька с Мишкой. При виде меня оба и бровью не повели, однако шкет едва лишь проводил меня взглядом до подъезда, как тут же вскочил и куда-то стремительно удрал. Пан Тадеуш остался сидеть, выразительно поглядывая на меня и демонстративно поигрывая рукоятями нунчаков, с которыми, кажется, был всегда неразлучен. Он явно исполнял роль охранника, а шкет, скорее всего. помчался звонить Сотникову.
Я не ошибся в своих предположениях: уже спустя полчаса шеф примчался ко мне, хмурый и встревоженный. Как я и предполагал, он заявился не один, а с Ольгой Антоновной, и покуда мы с ним беседовали, она тактично пребывала на кухне, задумчиво помешивая ложечкой в чашке давно остывший чай.
Рассказ о моих злоключениях Владимир Аркадьевич выслушал вполуха, после чего высыпал на меня целый ворох ЦэУ — своих очень ценных указаний. Суть их заключалась в том, чтобы мне не делать никаких резких движений — «здесь ты в безопасности, Максим Юрьевич пообещал позаботиться о твоих обидчиках», хорошенечко отдохнуть и назавтра спокойно отправляться в «универ» сдавать экзамен.
На том и порешили.
— Думаю, вам теперь нужно поговорить вдвоем, — сказал он и обернулся на открытую дверь в кухню. — Ольга Антоновна, я буду ждать вас внизу, в машине.
Сотников быстро вышел из квартиры, а она вошла в комнату и осторожно присела на краешек дивана.
Следующий день начался деловито и буднично, даром, что я сдавал свой первый в этой новой жизни вступительный вузовский экзамен. Как я и ожидал, из трех тем экзаменационного сочинения одна оказалась относительно свободной, с лёгким идеологическим уклоном, и я написал работу быстро, можно сказать, левой ногой, тщательно проверив под конец описки и возможные орфографические ошибки.
Анна сидела в конце учебной аудитории, и я галантно подождал ее после сдачи наших текстов в приемную комиссию.
Наскоро обменявшись впечатлениями, мы выяснили, что оба писали сочинения на одну и ту же тему — об университете, куда мы вознамерились поступить, и его славной истории. Самое время теперь было немного прошвырнуться по городу, а заодно и поглядеть, не пасут ли меня давешние преследователи. И мы отправились в парк, вкушать мороженое и пить сок, а если повезет, то и пропустить по бокалу холодного сухого вина.
Свою маму номер один в ипостаси юной абитуриентки я увидел уже на входе в парк культуры и отдыха. Для нее же это был выход, потому что она медленно шла из парка мне навстречу, задумчиво глядя прямо перед собой. Удивительно, но на ней было все то же скромное серое платье, что и в прошлую нашу встречу, а в руке она держала роман «Консуэло», я сразу узнал эту толстую книжку по желтой обложке.
От неожиданности я резко остановился и, видя, что она шагает прямо на меня, слегка попятился. Анна тем временем продолжала шагать, увлеченно рассказывая мне о чем-то. Но увидев, что меня нет с нею рядом, остановилась и обернулась.
— Ты что? Забыл чего-нибудь?
В этот миг моя юная мама поравнялась со мной, и если бы я инстинктивно не шагнул в сторону, наверное, она прошла бы сквозь меня, как легкая лодочка ранним утром плавно скользит сквозь туман над речной гладью.
— Видала? — прошептал я в полнейшем изумлении. — Дева вообще не смотрит по сторонам. Видать, перезанималась. Явно тоже абитура, как и мы с тобой…
Анна обеспокоенно оглядела меня с ног до головы и вдруг быстренько прижала к моему лбу узкую ладошку. Как только она ею тетиву натягивает, успел подумать я.
