Мария Чепурина - С.С.С.М.
Пациент был совсем мальчишкой, лет четырнадцати на вид. С медицинскими инструментами на этот раз проблем не было: в развалинах больницы нашлось много чего годного в работу. Вальд и Юбер только что зашили ему культю и готовились брать у Заборского кровь для переливания. Все, что могли Джессика с Кирпичниковым, – это не мешать.
Дверь, соединявшую каморку горничной с остальным домом, коммунисты задвинули шкафом. Вторая дверь, ведущая в сад, была открыта: замок на ней сломался, так что, кроме Бейкера и Бакстера, бывших шахтеров, ныне целиком посвятивших себя будущей революции, дисциплина арестантов никем и ничем не гарантировалась. Особенных строгостей не было: время от времени стражники позволяли отворить дверь, чтобы запустить свежего воздуха, приносили поесть и даже с удовольствием рассказывали новости. Впрочем, удовольствие, конечно, можно было получить только от процесса рассказывания, а отнюдь не от самих новостей: ночью фашисты, оказывается, повредили систему водоснабжения, вследствие чего остановился хлебозавод. По карточкам выдали муку. Что с ней делать, учитывая дефицит электроэнергии и керосина, было непонятно. Коммунисты намесили «теста», состоявшего лишь из муки и воды, и напекли на костре лепешек. Получилось отвратительно и очень жестко, однако арестанты от такого обеда не отказались: что-то внутри подсказывало, что дальше все будет лишь хуже и хуже.
Поведали Бейкер с Бакстером и о том, что Шпицрутен болтает из-за моря о неуязвимости своих солдат, обещая вот-вот удивить мир преодолением законов природы. «Совсем у диктатора крыша поехала!» – смеясь, прокомментировал один из охранявших. Пленники не стали улыбаться ему в ответ.
После Заборского кровь сдал Краслен. Учитывая качество питания, это было совсем некстати. Силы остались только на то, чтобы полулежать на полу, опустив голову на колени Джессики, увлеченно наблюдающей за манипуляциями ученых.
– Поспи! – сказала девушка.
Нежные пальчики прошлись по Красленовой шевелюре.
– Почему у тебя такие короткие волосы? – тихо спросила негритянка.
Кирпичников открыл рот, но понял, что разговаривать он тоже уже не способен, промычал нечто невнятное и провалился в сон.
…Снились Краслену Правдогорск, родной завод и заводская столовая с двенадцатью сортами супа. Кирпичников брал то из одной, то из другой бадьи, ел, ел и все не мог наесться. Потом в столовой появился воскрешенный Вождь. Он расцеловал прослезившуюся Электрису Никаноровну, спросив между делом, как ей управляется государством. Потом пошел ручкаться с невесть откуда взявшимися Пялером, Делером и Пятналером, похлопал по спине Никифорова, стал приветствовать других рабочих. Неожиданно в толпе пролетариев мелькнуло негритянское лицо. «Бензина!» – подумал Краслен, почему-то уверенный в том, что его давняя подруга – чернокожая. Одна мысль быстро сменилась другой: «Раз Вождь воскрес и пришел к нам, надо пожаловаться ему насчет супов!» Кирпичников бросился к любимому руководу, но толпа оттеснила его. Чем ближе к Вождю пытался подобраться Краслен, тем больше народу оказывалось вокруг и тем слабее различался черный пиджачок по моде прошлого века в море серебристых комбинезонов. Вдалеке что-то завыло. «Смена начинается! Не успею!» – подумал Кирпичников и заработал локтями сильнее. Заводской гудок выл все громче, все ближе, все отвратительнее. Толпа заволновалась. «Капитал атакует!» – крикнул Вождь. «Капитал атакует!» – повторили все пролетарии. «Сейчас и этих супов не останется!» – понял Краслен и бросился обратно, к линии раздачи. Не успел. Прямо на его глазах с жутким грохотом разорвались бадьи с борщом и щами. Клочья капусты разлетелись по столовой, облепили белые занавески, запачкали комбезы, запутались в усах Никифорова. Следом грохнул рассольник, и пол заходил ходуном. «Коммунисты не сдаются!» – успел выкрикнуть Кирпичников, прежде чем ощутил осыпающуюся с потолка штукатурку и проснулся.
Когда он проснулся, сирена по-прежнему выла. Бомбы падали где-то совсем рядом. Бледные, старающиеся не выдать страха ученые продолжали делать негру ИВЛ и НМС. Джессика, незаметно освободившаяся из объятий спящего Краслена, стояла у открытой двери.
– Разве вы не видите, они бомбят нашу улицу! – восклицала она со слезами на глазах. – Я не боюсь смерти, но, если погибнут ученые, с ними уйдет и надежда вернуть Вождя мирового пролетариата!
– Нельзя, Джессика. Приказ есть приказ, – ответил голос из-за двери.
– Вы останетесь под арестом, а мы – на посту, – добавил второй. – Коммунисты держат слово.
– Мы клянемся, что не убеж…
Новый взрыв, совсем близкий, прервал речь негритянки. Особняк затрясся, с потолка опять посыпалась штукатурка, дверь захлопнулась сама собой. Джессика с Красленом обнялись, готовые если погибнуть, то вместе.
– Дышит! – радостно провозгласил Заборский.
– Сердце забилось! – сказал Юбер, вытирая пот со лба.
Вальд не успел ничего добавить. Волна от очередного взрыва, совсем близкого, оказалась такой силы, что он с трудом устоял на ногах. К грохоту бомбы добавился стук ударяющих в стену осколков и сдавленный крик из-за двери. Джессика отворила. Голова Бейкера валялась в двух метрах от туловища. Бакстер, пораженный осколками и лежащий ничком, тоже уже не дышал.
Тела, не теряя времени, затащили внутрь. Покидая рассекреченное жилище фрау Шлосс, пятеро товарищей унесли на себе пять порций оживина. Одну Бржеский выдал фашистам. Одна ушла на одноногого. Одна предназначалась Вождю. Значит, в запасе были еще две порции, как раз две…
На другой день в штабе прошло расширенное совещание ЦК АК. Кроме руководов местного пролетариата, здесь присутствовали трое ученых, Краслен, Джессика, шумно дышащий Бейкер, с шеи которого еще не сняли шов, Бакстер с забинтованной грудью, а также юный Сэмми, одноногий «сын компартии».
– Дорогие товарищи ученые! Уважаемый Кирпичников! – взял слово негр Паттерсон. – Примите мои извинения за то, что позволил себе усомниться в вас! Вы проявили себя как гениальные изобретатели, как герои, как настоящие коммунисты! То же касается Бейкера с Бакстером. Думаю, ваш пример самоотверженности и взаимовыручки послужит образцом для многих поколений!
Члены ЦК зааплодировали, пожали руки каждому из ученых, вернулись на места, уселись на свои одеяла, подобрали голые пятки и отхлебнули по глотку кипятка из железных кружек.
– Я уже запросил ваши характеристики в Рабинтерне, хотя это, конечно, совершеннейшая формальность, – продолжал руковод. – Товарищ Стивенс известил комкрин о вашем спасении и о решении поставленной перед вами задачи. Стивенс, доложите!
– Крининдел товарищ Аэропланов уже готовит распоряжение о том, чтобы пойти на сделку с ангеликанским правительством, – сообщил белый парень в комбезе и кепке. – Кринвоенмор товарищ Экспрессов также поставлен в известность и уже организует войска для помощи нашей стране. Обвинение в сотрудничестве с предателем Буеровым и его правоуклонистским террористическим блоком с Кирпичникова снимается. Ввиду отсутствия дипотношений и постоянного представительства С. С. С. М. в Ангелике Яков Яковлевич Заборский назначен уполномоченным по сдаче-приемке тела Вождя мирового пролетариата.
– А что же вы молчите насчет ордена? – влез Сэмми.
– Э-э… Орден? Но Сэмми… Откуда ты?.. – Стивенс смешался.
Сэмми посмотрел на Бейкера, Бейкер – на Бакстера.
– Ну, что ж вы, говорите! – вымолвил последний.
Воскрешенные снова обменялись выразительными взглядами.
– Не молчи, ты же первый подумал! – бросил Бейкер товарищу.
– Да ладно! – Бакстер махнул рукой. – Я же слышу, что тебе давно уже не терпится выступить!
– Пусть говорит Сэмми, – решил Бейкер. – Он обижен, что мы его перебили.
– Стивенс не сказал нам про то, что комкрин постановил наградить товарищей ученых и товарища Кирпичникова орденами Черного Квадрата первой степени! – радостно провозгласил спасенный подросток.
Когда новые аплодисменты, переходящие в овации, стихли, слово взял Заборский.
– Благодарим за приятные новости и просим прощения за то, что не предупредили вас кое о чем, – сказал он, пользусь услугами Краслена как переводчика. – Оживин – это новый и недостаточно испытанный препарат. Теперь нам известно, что он имеет своего рода побочное действие. Будучи катализатором всех органических процессов, убыстряя и усиливая их во много раз, он способен не только поднимать мертвых, но и пробуждать в них, по крайней мере временно, до сих пор неразгаданные способности. Ранее мы думали, что род этих способностей определяется индивидуальными особенностями организма. Как выяснилось, нет. Очевидно, новые способности возникают, учитывая время, когда была произведена реанимация. Так, у товарищей Бейкера, Бакстера и Оксмана, оживленных в течение одного дня, возникла общая способность читать чужие мысли.
