Александр Мазин - Богатырь
– Да, господин. Только я – пехом, верхами не приученный.
– Как хочешь, – разрешил Илья. – Беги.
– Что теперь? – спросил Малига.
– Ты ведь крещеный, десятник?
– Да, княжич.
– А крестили кем?
– Аристархом, – хмыкнул Малига.
– Красивое имя, – отметил Илья. – А что ж по-старому именуешься?
– Новое не прижилось.
Ну да. Лицо у Малиги круглое, нос – картошкой, бородка – куцая, глазки маленькие, со стрелочками от углов – будто от частых улыбок. Только это не от улыбок, а оттого, что щуришься, когда в дозоре вдаль глядишь. С виду – добряк добряком. С виду…
– А меня по-старому Годуном кличут, – сказал Илья. – Знаешь?
– Знаю. Все у нас знают.
– Хочу я, Малига, за татями по следу пойти.
– Я догадался.
– Что скажешь?
Десятник вздохнул.
– Страшно, – честно признался он.
– Ты бы пошел, будь ты старшим?
Малига мотнул головой. Потому подумал и добавил:
– Но с тобой, княжич, пойду. Ты один пятерых стоишь. Значит, может, и побьём татей.
– Спаси Бог, – поблагодарил Илья торжественно. – Тогда – вперед.
Следов осталось довольно. И конных, и пеших. Илья попробовал определить, сколько прошло людей, но не сумел. Четверо – в верховых сапогах, один – тоже в сапогах, но обычных. Этот шагал неровно, временами спотыкаясь. Ранен?
Что до остальных пеших, то посчитать их затруднительно. Обувка на всех лесная, мягкая, следов почти не оставляющая, особенно если умеешь ногу ставить правильно. Эти – умели.
А еще кони наследили. Много коней, не меньше двух десятков. И все – под грузом, ступают тяжело. Но тоже не сказать, что за груз: добыча с каравана или всадник.
Что хорошо – ехать было легко. Тропа широкая, заметная. Вдобавок ее уже подчистили немного, чтоб лошади прошли.
Кони русов шли спорым шагом, время от времени даже на рысь переходя.
– Догоняем, – через некоторое время уверенно ехавший за Ильей гридень.
Илья рассеянно кивнул. Мысль, мысль… Что-то не так…
И вдруг сообразил: точно!
Купцов когда убили? Вчера. Скорее, ближе к закату. А смерд когда прибежал? Еще и солнце не взошло. Что ж получается? От места убийства до Морова – прилично. Даже если на лошади. А на своих двоих – еще дольше. Выходит, проводник наш на тела среди ночи наткнулся. В темноте. И сразу бегом в Моров?
Шустрый, однако.
Илья поднял левую руку: остановились.
Подъехал Малига.
– Что, княжич?
– Мы едем в западню, – сообщил Илья. И поделился догадкой.
– Что теперь, обратно? – с явным облегчением спросил кто-то из отроков.
– Погодим пока. Западня – это понятно. А что еще? Будь ты на месте Соловья, что б ты еще сделал, десятник?
– Я бы… – Малига задумался… – Я бы послал кого-нибудь за нами присмотреть. Вдруг к нам подмога подошла или решили в обход пойти.
– Вот и я так же думаю, – одобрительно кивнул Илья. – А потому давай-ка мы этого соглядатая поищем. А сделаем так: едем как ехали, а в зарослях погуще мы с тобой, Малига, спешимся и отстанем. Ты слева – я справа. А вы, – он повернулся к гридню по имени Возгарь, – пройдите еще пару стрелищ и остановитесь. Все понятно? Тогда – тронулись.
Подходящее место отыскалось быстро. Илья бросил повод Голубя следовавшему за ним отроку и соскользнул в просвет между подростом. Соскользнул и затаился.
Услыхал, как с другой стороны тропы пошуршал и затих Малига, как постепенно удаляется конский топот…
И вот он! Старый знакомец! Вестник-проводник, склюй его вороны! Впрочем, понятно. А кому еще?
Бежит прямо по тропе, что тоже понятно. Пешему за конными поспеть можно, но не тогда, когда кони по чистому идут, а пеший – по буреломам. Смерд бежал проворно, но по сторонам особо не глядел, сосредоточившись на топоте копыт.
Взять такого – пустяк. Вот Илья и взял. Вынырнул из зарослей, сгреб в охапку, затыкая на всякий случай рот, и уволок. Как рысь – олененка.
– Куда бежим? – поинтересовался Илья. – К Соловью?
Смерд пучил глаза, мычал невразумительно: ладонь Ильи по-прежнему закрывала его рот.
– Так и думал, – произнес присевший рядом Малига. – Что с ним сделаем? Зарежем?
Смерд замычал громче.
– Сказать что-то хочет? – предположил Малига. – Послушаем?
Илья убрал руку.
– Я – нет! – заверещал пленник. – Я никому…
Кулак Ильи легонько ткнул ему в живот. Смерд закашлялся…
– Думаю, надо его укоротить немножко, – предложил десятник. – Пальцы отрезать. Пока парочку.
– Я игру поинтереснее придумал, – сообщил Илья. Теперь, когда он был практически уверен, что впереди ждет ловушка, беспокоиться и торопиться было незачем. Пусть те, кто в засаде сидит, беспокоятся.
Он выпустил пленника. Тот дернулся, но был пойман Малигой и возвращен обратно. Малига достал нож. Красивый и очень острый, подержал у носа пленника, чтоб тот проникся.
– А игра будет такая, – сообщил Илья, вытряхивая из кошеля на ладонь несколько монет. – Дирхем против пальца. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Говоришь правду – дирхем твой. Лжешь – теряешь пальчик. Первый вопрос: кто тебя послал?
– Никто! Я сам…
– Малига!
Смерд взвизгнул, с ужасом уставился на упавший в траву мизинец.
– Второй вопрос: как ты узнал об убитых?
– Посыл ко мне прибежал, – пробормотал пленник, потея от страха. Взгляд его прыгал с Ильи на кинжал Малиги.
– Правильный ответ, – кивнул Илья. – Лови монету. Третий вопрос: от кого посыл?
– От брата моего Четверяка.
Илья подумал немного, потом бросил еще одну монету.
– Этак ты сегодня богачем станешь, – посулил он пленнику. – Новый вопрос: твой брат – человек Соловья?
– Это… не…
– Малига!
– Да, да, он у Соловья в ватажке! Глупый совсем, молодой, я его…
Еще одна монета упала на траву.
– Что сказал твой брат?
– Чтоб я перед рассветом к вам прибежал, показал, где мертвяки лежат, а потом за вами шел и если что удумаете – предупредил.
– Очень хорошо, – сказал Илья, бросая еще одну монету. – Вижу, ты неглуп. Понимаешь жизнь. Соловей нас ждет, да?
– Да, – кивнул смерд. И получил еще одну монету.
– Сколько с ним людей?
– Не знаю.
– Малига!
– Стрибогом клянусь, пращурами – не знаю! – завопил пленник.
– Поверим, ладно. А сколько у Соловья вообще людей, знаешь?
– Ну откуда мне это знать, великий господин? – заскулил пленник. – Я ж кто? Я – никто, кто мне…
– Не «ктокай»! – строго произнес Илья. Полез в кошель, достал оттуда золотой имперский солид: – Видишь? Ты его получишь, если расскажешь всё, что знаешь о Соловье. Но если будешь врать…
– Не буду, милостивый господин! – От вида золота смерд ошалел. Сроду он золота в руках не держал. – Всё, всё расскажу.
И рассказал.
Знал он, к сожалению, немного. Больше – из рассказов младшего брата, который ходил под Соловьем с весны и был взят в ватагу, потому что умелый охотник и стрелок тоже. Судя по рассказам брата, в ватаге было больше сотни человек, но пленник полагал, что Четверяк врет. Преувеличивает, чтоб похвастаться перед старшим братом. Главным был сам Соловей, но у него имелись подручные. В первую очередь – сыновья. Сыновей, как слыхал смерд, было четверо. Двое уже вошли в мужской возраст, двое – помоложе, но оружие держать могут. Эти младшие – очень жестокие. Если надо кого наказать, Соловей отправляет или их или дочерей. Те тоже людей любят мучить… Ну, чисто нурманы. Еще у Соловья две жены и бессчетно наложниц. Понравится ему девка – забирает. Ему никто не перечит. Очень он страшный, Соловей. Но денег у него очень много. И не скупится, если ему кто поможет. И со своими щедр.
– Вы ж не расскажете ему про меня? – умоляюще проговорил смерд.
– Нет, – пообещал Илья. – Дальше говори.
– Еще он мастер засады устраивать, ловушки всякие. И людей своих учит. – Смерд сглотнул. – В двух шагах мимо пройдешь – не заметишь. А потом раз – и всё, попался. Ну прям как ты, добрый господин! – Польстил смерд: – И лук у него такой, что с десяти шагов двоих насквозь пробивает!
– Сам видел? – уточнил Илья.
– Сам – нет, но люди рассказывают. Люди ж врать не станут!
У Ильи было другое мнение насчет «люди рассказывают», но он не стал спорить:
– Где у него берлога? Дом его?
– Вот не знаю. В лесу… Не знаю, господин! Чтоб мне в Навь провалиться! Что слыхал, так это то, что ватага его в одном доме живет, а родня – в другом. И где он, тот, другой, никому не ведомо.
Наверное, из пленника можно было выжать еще что-нибудь, но Илья посчитал, что узнал достаточно. Жаль, что сейчас им от рассказанного толку было немного.
– Держи! – он бросил солид смерду.
– Благодарю, милостивый господин! Бла… – И засипел, когда Малига вбил нож в его сердце.
