Художник из 50х (СИ) - Симович Сим

Радиационное поражение в 1950 году? Гоги нахмурился. Официально в СССР об атомном проекте не говорили, но здесь чёрным по белому написаны инструкции по действиям при радиационной аварии. Значит, руководство страны понимает реальные риски новых технологий.

Он перелистнул ещё несколько страниц. «Поведение при утечке боевых отравляющих веществ». «Действия при обнаружении неизвестных технических устройств». «Эвакуация населения при угрозе взрыва критически важных объектов».

Становилось ясно, что обычный учебник по технике безопасности это не совсем обычный учебник. Скорее руководство по выживанию в условиях техногенных катастроф, которые могут быть как случайными, так и намеренными. А может быть, и вовсе не техногенными.

Гоги закрыл папку и потёр виски. Голова раскалывалась от обилия информации и противоречивых чувств. С одной стороны — фантастические перспективы, деньги, влиятельные знакомства, возможность войти в историю как портретист вождя. С другой — ощущение, что он попал в очень опасную игру, правил которой не знает.

А что будет с его прежней жизнью? С артелью, где его ждали товарищи? С Аней, с которой они договорились встречаться по пятницам? С Ниной, которая и так страдает от его холодности? Как объяснить внезапное исчезновение на секретную работу?

За окном начинало темнеть. Где-то внизу хлопнула дверь подъезда, послышались голоса соседей. Марья Кузьминишна что-то рассказывала Петру Семёновичу, слышался смех. Простые человеческие радости, которые теперь казались такими далёкими.

Гоги встал и прошёл к зеркалу. Его собственное лицо показалось ему незнакомым. Осунувшееся, с глубокими морщинами вокруг глаз, с печатью какой-то внутренней усталости.

Нет, он уже другой человек. Георгий Валерьевич Гогенцоллер, художник-фронтовик, будущий сотрудник секретного ведомства. Человек с тайнами, с особыми знаниями, с опасными связями. Человек, который завтра утром поедет в здание на Лубянке и начнёт новую главу своей и без того невероятной жизни.

К добру ли это? Гоги вернулся к креслу и снова взялся за папку. Пока он этого не знал. Но дороги назад уже не было.

Глава 26

Утром в восемь тридцать во двор въехал не привычный чёрный воронок, а элегантная тёмно-зелёная «Победа» с хромированными деталями. Гоги наблюдал за ней из окна, допивая утренний чай. Машина остановилась точно под его окнами, и из неё вышел мужчина средних лет в форменной фуражке.

Через несколько минут в дверь постучали. Гоги открыл и увидел того самого водителя — подтянутого, с военной выправкой, в тёмно-синем костюме и начищенных ботинках.

— Товарищ Гогенцоллер? — вежливо поинтересовался он. — Семён Петрович Курилов, ваш персональный водитель. Виктор Крид направил за вами машину.

— Персональный? — удивился Гоги, надевая пиджак.

— Так точно. Отныне я буду возить вас на работу и обратно. А при необходимости — куда прикажете в рабочее время.

Гоги взял папку с документами и спустился во двор. «Победа» сияла на утреннем солнце, салон пах дорогой кожей и полиролью. Семён Петрович придержал дверцу и дождался, пока Гоги устроится на заднем сиденье.

— До Лубянки, товарищ художник?

— Да, пожалуйста.

Машина плавно тронулась с места. Гоги откинулся на мягкое сиденье и посмотрел в окно. Соседи, выходившие из подъезда на работу, с любопытством провожали взглядом элегантный автомобиль. Наверняка уже к вечеру весь дом будет гудеть от слухов.

— Семён Петрович, — обратился он к водителю, — а давно вы работаете на Виктора Крида?

— С самого его назначения, товарищ художник. Хороший начальник, требовательный, но справедливый. И дело у него важное — безопасность народа.

— А что именно делает ваш… наш отдел?

Семён Петрович глянул в зеркало заднего вида.

— Не мне вам рассказывать, товарищ. Виктор Крид сам всё объяснит.

Машина свернула на Мясницкую, потом на Лубянскую площадь. Гоги видел это здание множество раз, но никогда не думал, что однажды будет здесь работать. Серые стены, строгие окна, часовые у входа — всё дышало государственной важностью и секретностью.

Семён Петрович подъехал к служебному входу и остановился у шлагбаума. К машине подошёл охранник в форме НКВД.

— Документы, — коротко произнёс он.

Водитель протянул удостоверение и какую-то справку.

— Новый сотрудник двадцать восьмого отдела, — пояснил он. — Товарищ Гогенцоллер на оформление.

Охранник внимательно изучил бумаги, заглянул в салон, кивнул и поднял шлагбаум.

— Проезжайте. Второй корпус, четвёртый этаж.

Двор оказался больше, чем казался снаружи. Несколько служебных зданий, автопарк, люди в форме и гражданском, спешащие по своим делам. Машина остановилась у входа во второй корпус.

— Я подожду здесь, — сказал Семён Петрович. — Оформление может затянуться.

Гоги вышел из машины и поднялся по ступеням. В вестибюле его встретил молодой лейтенант.

— Товарищ Гогенцоллер? Проследуйте за мной, пожалуйста.

Они поднялись на четвёртый этаж длинным коридором с высокими потолками. По обеим сторонам тянулись двери с номерами и табличками. Наконец лейтенант остановился возле двери с надписью «Отдел 28. Ликвидация техногенных катастроф».

— Заходите, — сказал он, отворяя дверь.

За дверью оказалась просторная приёмная с несколькими столами, за которыми работали машинистки. У окна стоял письменный стол, за которым сидела женщина лет сорока в строгом костюме.

— Анна Фёдоровна, — обратился к ней лейтенант, — новый сотрудник прибыл.

Женщина подняла голову и внимательно посмотрела на Гоги.

— Георгий Валерьевич Гогенцоллер? — уточнила она. — Проходите, Виктор Крид вас ждёт.

Она встала и провела его к массивной двухстворчатой двери в дальнем конце приёмной. Постучала и, услышав разрешение, открыла дверь.

Кабинет Виктора Крида оказался просторным и строго оформленным. Большой стол у окна, книжные шкафы вдоль стен, карта СССР на противоположной стене. Сам Крид сидел за столом в том же тёмно-синем костюме, серебряная трость стояла в углу у стены.

— Георгий Валерьевич, проходите, — поднялся он навстречу. — Пунктуальность — хорошее качество для нашей работы.

— Доброе утро, — поздоровался Гоги.

— Садитесь, — Крид указал на кресло перед столом. — Сегодня займёмся оформлением. Документы принесли?

Гоги достал из папки паспорт и трудовую книжку.

— Отлично. — Крид взял документы и внимательно их изучил. — Анна Фёдоровна, — обратился он к секретарше, — пригласите товарища Морозова из кадров.

Через несколько минут в кабинет вошёл пожилой мужчина в гражданском костюме с портфелем в руках.

— Иван Николаевич, — сказал Крид, — оформляем нового сотрудника. Георгий Валерьевич Гогенцоллер, художник-иллюстратор, секретность третьей степени.

Морозов открыл портфель и достал несколько бланков.

— Заполните, пожалуйста, — протянул он Гоги анкету. — Подробно, ничего не пропускайте.

Гоги взял ручку и начал заполнять графы. Фамилия, имя, отчество, год рождения, место рождения, образование, трудовая деятельность, воинская служба, семейное положение, социальное происхождение…

— В графе «Особые отметки» напишите «Рекомендован лично товарищем Берией», — подсказал Крид.

Когда анкета была заполнена, Морозов внимательно её изучил.

— Всё в порядке, — кивнул он. — Теперь подписание обязательства о неразглашении.

Он достал ещё один документ — несколько листов мелким шрифтом.

— Ознакомьтесь внимательно, — сказал он. — Это очень серьёзный документ.

Гоги прочитал текст. Обязательство хранить государственную тайну, не разглашать информацию о деятельности отдела, о его сотрудниках, о характере выполняемых заданий. Ответственность вплоть до уголовной. Срок действия — пожизненно.

— Вопросы есть? — поинтересовался Крид.

— Нет, — ответил Гоги и поставил подпись.

Морозов собрал документы в портфель.

— Удостоверение будет готово к завтрашнему дню, — сообщил он. — А пока вот временный пропуск.