Побег из волчьей пасти (СИ) - "Greko"

Мой мозг отмечал все эти детали походя. Так-то в висках уже постукивало. Я понимал, что Тамаре, наверное, еще нет и семнадцати. И что бы мне ни говорили в этом веке (как ты там, Микри?) про замужество и старых дев возрастом в девятнадцать лет, я воспринимал её как девушку. Как бы она не старалась сейчас вести себя по-взрослому, ребенок внутри неё диктовал чуть разболтанную походку, отсутствие должной координации в движениях рук. Излишнее озорство во взгляде. Но я видел, и это было очевидно, что через год-два она превратится в настоящую женщину. Она окрепнет. У неё изменится походка. У неё появится совершенно другая грация в движениях. Нальётся грудь. И выработается такой взгляд, что мужчины поневоле будут робеть в её присутствии. Через год-два она станет царицей Тамарой.

— Коста! Коста! — Ваня смеялся. — Очнись!

— Извините! — я, оказывается, засмотрелся. — Вы что-то сказали, Тамара?

— Да, — она улыбнулась. — У вашего друга жар. И такие раны на руках…

— Да, да.

— А чем вы их лечили?

— Честно, было не до этого, Тамара. Он каким-то своим порошком посыпал. Но особо не помогло.

— А что, жар? Подумаешь! Давай накормим козлятиной! Сразу в себя придёт! — рубанул Ваня.

— Себя козлятиной корми! — парировала Тамара.

Вот, о чём я и толковал про себя: в ней растёт та женщина, которая любого поставит на место.

— Манана! — обратилась она к одной из служанок. — Зарежь самую жирную курицу. Бульон приготовь. Только вари его на самом малом огне. И разведи мёд с водой!

«Умница! Куриный бульон, называемый в народе еврейским пенициллином, сейчас для Эдмонда — лучшее лекарство!»

Отдав распоряжение, Тамара крутанулась на месте — только широкая юбка взметнулась, открывая желтые, сафьяновой кожи, носки — и умчалась.

Я сел.

— Что, понравилась? — Ваня был горд за сестру.

— А разве такая девушка, как Тамара, может кому-то не понравиться? У вас замечательная сестра. Она заслуживает самого большого счастья. Я желаю ей этого от всего сердца!

— Благодарю, друг! Давайте выпьем за это!

Выпили.

Тут Ваня вздохнул и проговорился насчет финансового положения семьи:

— Счастье! Счастье! — покачал головой. — Невеста, а выгулять не в чем. Лишь размером чадри только и можем подтвердить, что она дворянка!

— Размером?

— Попадешь в Тифлис — поймешь. У тех, кто знатнее, чадри больше. Малхаз! Э! Кружки пустые! Аба-хе!

— Вано, — я взял кружку, — извини, у Георгия не спросил. А ваши родители?

— Ай. — Вано горестно покачал головой. — Папа от турков чуму подхватил, когда воевал под Карсом. А мама при родах Тамары умерла. Круглые сироты мы.

— Мои соболезнования!

— Спасибо, друг! А твои?

— Я тоже круглый сирота…

— Ай-яй-яй! Выпьем, помянем наших родителей. Царствие небесное!

— Царствие небесное, — повторили мы с Малхазом, вставая.

Выпили. Сели. Малхаз тут же наполнил кружки.

Супра была выстроена по всем законам театральной драматической постановки. Плавное восхождение на вершину с помощью множества закусок. Кульминация в виде горячих блюд — котлет из утки с овощами в вине. И снижение накала кулинарных страстей с помощью фруктов, сыров и медового десерта с тыквой. И, конечно, основной мотив задавало вино и тосты, которые нарастали крещендо.

Пока разминались закусками, немного рассказал про наши приключения. Не в грузинском стиле, когда впереди все пылает, а позади — рыдает, хотя речь идет о поимке курицы в птичнике. Нет, поведал про бой на перевале как о само собой разумеющимся и обыденном событии. Братья ахали, как и вся дворня. Незаметно подступили и грели уши.

Среди слуг краем глаза заметил красный покров сердца Тамары. Мелькнула мысль или голос повысить, или драматизма в рассказ добавить, чтобы перед девушкой покрасоваться. Мелькнула — и пропала! Не к лицу Зелим-бею воспевать свои подвиги!

Когда добрался до сцены, как болтался вниз головой на краю пропасти, услышал её восторженно-испуганный возглас. Но и здесь не изменил себе. Со смехом поведал братьям, как Спенсер меня как ведро из колодца вытягивал наверх.

— Вах! — не удержались братья, слушавшие мой рассказ с открытым ртом. — Приключись такое с кем-нибудь из наших знакомых в Тифлисе, разговоров хватило бы на год или два. Тамара, ты слышала⁈ Какой молодец у нас в гостях!

Тамара братьев не послушалась. Резко развернулась и скрылась в доме, будто её застали за неприличным. Любой бы на моем месте удивился: девушкам свойственно проявлять любопытство. А мне — понравилось! Не из-за ложной скромности. А из-за очевидного неприятия юной девушкой грузинской восторженности по поводу и без. По крайней мере, так я понял эту сцену. Хм… А ведь в такую можно и влюбиться!

Братья бегство Тамары проигнорировали. И спустили меня с небес на землю своим предложением:

— Ты кушай, кушай, брат. Набирайся сил!

К моему удивлению, многих блюд я не знал. Видимо, грузинская кухня много потеряла или переосмыслила за полтора века. Не было томатов, основным колером стола был зеленый. Сациви из баклажан, хачапури с речной рыбой (Риони под боком) и дамбалхачо — грузинское фондю с одноименным сыром — все это было праздником моему животу.

А вот с пиром духа дело не заладилось. Дальнейший наш разговор то и дело принимал странный окрас с ноткой горечи. Говорили о политике.

Братья рассказали, что приняли участие в заговоре против русских пять лет назад. Этот комплот придумали недовольные князья. Собирали дворян на посиделки, пили много вина и еще больше кричали, как вырежут всех русских в Тифлисе.

Дальше горячих клятв и обещаний дело не пошло. Никакой организации, ни, тем более, подготовки и распределения ролей. Даже вооружиться толком не могли или подтянуть верных людей из провинции. В итоге, кто-то испугался и донес в Канцелярию Розена.

Начались аресты, допросы. Жандармы быстро выяснили, что заговор оказался, по сути, опереточным. По его «опасности» определили и наказание. Несколько человек выслали из Грузии, но не в Сибирь, а в губернские города. У кого-то отобрали имение. Кузенов попросту выставили из Тифлиса в деревню с запретом возвращаться в столицу края.

Здесь они явно скучали. Ездили на охоту. Разбирали споры местных крестьян. Или пьянствовали у себя во дворе под навесом из винограда.

Больше всего их задела ссылка из-за того, что они теперь не знали, как сестру Вани и Георгия выгодно выдать замуж.

— Где ей здесь мужа искать? То ли дело в Тифлисе. Там много ценителей редкой красоты.

— Как же они смогут разглядеть Тамару, если она в покрывало завернутая ходит? — спросил я.

— Можно отправить ее в женскую баню в четверг. Есть одна такая в столице.

— И что? Причем тут смотрины?

— Понимаешь, есть такой закон, что по четвергам в ту баню пускают и мужчин.

Я догадался, что «закон» этот пошел от мусульман, которые по четвергам обязательно посещали хамам перед пятничной молитвой.

— Женскую часть раздевалки от мужской отделяет тонкая зеленая саржевая занавеска. И многие ходят в баню на красоток в чем мать родила полюбоваться. Мы тоже ходили! — честно признались кузены.

— Неужели сестру пошлете, чтобы на нее в костюме Афродиты пялились все подряд?

«Уж, не ревную ли я⁈»

— А что такого? Как еще заставить князей раскошелиться на хороший выкуп за невесту? — бесхитростно признались кузены. — Теперь же, из деревни, можем только в Абхазию ее отправить. Были у нас посланцы от князя Шервашидзе, владетель Абхазии. Может, и выгорит дело с помолвкой! А все русские виноваты! — нелогично подытожили они этот странный разговор.

— Зачем вы в заговор полезли? Тем более, в такой странный?

— Русских не любим! Пришли к нам и распоряжаются! Где это видано, чтоб дворян их имений лишали? И из родного края высылали?

— Так вы же их сами позвали! Чтобы защититься от персов и турок!

— Вот какой ты непонятливый! Позвали защищать — защищайте! А не превращайте нас в своих подданных и нашу землю — в свою губернию!