Борис Сапожников - Большая игра
Нет существ более отвратительных, чем хтоники – твари, созданные воистину темным гением карфагенских ученых. И чудовищ, более ненавистных всем игрокам со времен первых и последних для Карфагена Олимпийских игр 1850 года. Тогда прибывший на игры правитель этого государства с огромной гордостью сам представил мировому сообществу и лично барону де Кубертену хтоников – идеальных воинов и игроков. Первую же схватку с их участием не лезущие за словом в карман газетчики назвали Хтонической резней, и тут уж никто не мог упрекнуть их в страсти к преувеличению. Французская команда игроков погибла в полном составе, не сумев ничего противопоставить этим безумным тварям, жаждавшим лишь крови и убийства. Хтоники не обращали внимания на самые тяжкие ранения и отказывались умирать, даже получив несколько смертельных для обычного человека ран.
После Хтонической резни барон де Кубертен навсегда запретил Карфагену участвовать в Олимпийских играх. И до последнего времени команды с Пиренейского полуострова редко можно было встретить на играх в Европе. Французское же королевство и вовсе объявило Карфагену торговую войну, к которой присоединился ряд ведущих европейских держав. Продержалась она, кстати вплоть до начала Крымской кампании.
Они стояли на противоположной стороне арены. Саженного роста твари, закованные в темную сталь массивных доспехов, вооруженные внушительного вида оружием. Движения их были обманчиво неторопливы, но всем игрокам отлично известно, какими быстрыми могут быть при желании хтоники. Назвать их людьми язык не повернулся даже у самого невзыскательного к роду человеческому наблюдателя. Пускай у них по две руки, две ноги, одна голова, и даже пропорции, в общем, совпадали с человеческими, но было в них что-то неправильное, отталкивающее, не дающее признать хтоников людьми, пускай и особенными. Быть может, дело в пергаментном оттенке кожи или странных доспехах, не похожих ни на какие другие, или таком же необычном оружии – прихоти карфагенцев. А возможно, в чем-то совсем необъяснимом, кроющемся в тех же уголках нашего сознания, где гнездятся ночные кошмары и непонятные до конца нам самим суеверия.
– Так вот из-за чего ты меня вчера гонял до седьмого пота с дискометом, – кивнул Армас, перехватывая поудобнее свое оружие. – Да, тут обычный карабин погоды не сделает.
Да что там не сделает, усмехнулся про себя я, от обычного оружия моего стрелка тут толку бы не было ровным счетом никакого. Его пули не то что доспех хтоников не пробьют – они даже синяков им оставить не смогут.
Мы замерли, ожидая первого хода от врага, но и хтоники медлили. Их предводитель, самый высокий – в нем, наверное, сажени полторы было, никак не меньше, – вскинул над головой в глухом шлеме свой кривой двуручный меч с невероятно широким клинком и жутковатым крюком на конце. Он взревел громко и хрипло, и остальные твари ответили ему синхронным криком. Они потрясали оружием, словно дикари. У одного это были парные топоры на коротких для его размеров рукоятках. У другого – щит, из-за которого только шлем торчит и массивная булава. Ею он колотил по щиту с такой силой, будто разбить хотел. У третьего – арбалет с туго согнутыми двумя дугами и парой длинных болтов на тетивах, чьи зазубренные наконечники не сулили ничего хорошего. Рукопашник же хтоников щеголял открытым торсом, который, будь он человеком, привел бы в восторг многих женщин, а вот руки его закрывали покрытые длинными шипами сплошные пластины доспехов. Он раз за разом хлопал сжатыми кулаками, лязгая ими с неприятно громким звоном.
– Советов давать не буду, – бросил я своей команде. – На мне тяжелый боец – в нашу драку не лезть. Остальных разбирайте себе.
– Прорвемся, командир, – успел усмехнуться Корень, – где наша не пропадала?
И тут хтоники бросились на нас. Не было привычного разбега, когда начинают с быстрого шага и лишь после переходят на бег. Нет, хтоники рванули с места в карьер, как застоявшиеся жеребцы. И мы тут же ринулись им навстречу. Но прежде я успел кинуть взгляд на эмирскую ложу. Музаффар пребывал в негодовании, Игнатьев вскочил на ноги, наплевав на все приличия, Сохрэб глубокими глотками пил что-то из массивной золотой чаши, лицо подлеца Флэши врезалось мне в память – столько самодовольства было на нем написано.
А после мне стало не до того, чтобы глядеть по сторонам.
Хтоники попытались смять нас сокрушительным первым натиском – они неслись с таким грохотом, что земля под ногами дрожала.
Здоровенный боец с широким мечом широко замахнулся им, будто хотел смести меня одним могучим ударом, но я уже видел, что это ловкий финт. Такого вроде не ожидаешь от хтоника. При их комплекции кажется, что умом они блистать уж точно не должны, но это лишь расхожее заблуждение. Быть может, философами или математиками никто из них стать, и в самом деле, не смог бы, зато в том, что касается боя, они многим могли дать сто очков форы.
Ну да и я не лыком шит. Отлично понимая, что враг рассчитывает, что удар не приму и постараюсь уклониться от него, поступил с точностью до наоборот.
Подставил секач под широкий клинок вражеского меча. На мое счастье, хтоник перехватил меч одной рукой, чтобы быстрее отреагировать на мой возможный уход в сторону, – держи он его обеими, вбил бы меня в землю по пояс, будто былинного богатыря. Вот только я не уверен, что смог бы выбраться так же лихо, как он. А так в песок мои ноги ушли лишь по щиколотки, и сила вражеского удара, помноженная на весьма внушительный вес оружия, отдалась взрывом боли в плечах. Я увел секач в сторону, позволяя клинку меча соскользнуть вниз, увлекая за собой хтоника. Тот быстро справился с инерцией, не дав уронить себя. Но я тут же врезал ему концом рукояти в забрало – удар скорее болезненно обидный, нежели наносящий урон. Хтоник снова взревел раненым кабаном и двинул в наплечником в грудь. Я едва успел попятиться, да только это не спасло. Ребра буквально взорвались болью, воздух разом вылетел из легких. Я зашелся в надсадном кашле, едва не выронив из рук секач. А хтоник уже тут как тут.
Теперь он держал свой жуткий меч обеими руками, и я понимал, что удар отразить не сумею – банально сил не хватит для этого. Отпрыгнул назад, перекатившись через плечо со всей доступной мне сейчас ловкостью. Хтоник же пер в мою сторону буром, крестя воздух удивительно быстрыми для его комплекции и размеров оружия взмахами. Цель его проста – не дать подняться на ноги и покончить со мной парой ударов.
Я же лишь слегка приподнялся, опершись на локоть левой руки и правое колено – нелучшая позиция, но выбора нет. Особенно когда практически над головой свистит жуткий клинок. Я ударил наотмашь, не целясь, знал, что поражу врага, – по такой громадине не промажешь и длины моего оружия вполне хватит. Попал не слишком удачно – не клинком, а рукояткой, но и это оказалось для врага чувствительно. Мне же оставалось только порадоваться, что не сменил этот стальной лом, который называется рукояткой секача, на более легкую, деревянную. Она бы точно сломалась о закованную в броню ногу хтоника. А так он споткнулся и даже припал на колено, что не помешало ему нанести очередной могучий удар.
И я снова пошел на риск – принял его на клинок секача. Меня во второй раз вдавило в песок, руки полыхнули болью, но я усилием воли загнал ее поглубже – сейчас не время. После боя будет болеть все тело, и это вполне справедливая плата за то, что сейчас я могу сосредоточиться совсем на других вещах. Я снова свел клинок вражеского меча в сторону, и в этот раз он зарылся концом в песок. После я резко перекатился через плечо, вскочив как раз вовремя, чтобы отразить новый удар хтоника и тут же удивить его ответным выпадом.
Все же мой секач – удивительное оружие, и если научиться им пользоваться, то можно преподнести врагу много весьма неприятных сюрпризов. Я сделал короткий выпад, перехватив рукоять обеими руками как можно крепче, и мой противник насадил себя на широкое лезвие секача, разворачиваясь для нового могучего замаха. Будь на его месте обычный человек, клинок сокрушил бы ему ребра, но моим противником стал хтоник, закованный в весьма прочную броню. Широкий конец клинка уперся в нагрудник, заскрежетал по нему, рассыпая искры, но все же пробил и вошел в тело врага. Я расслышал весьма громкий треск, и почти тут же клинок уперся во что-то твердое. Молясь про себя, чтобы лезвие не застряло, изо всех сил рванул рукоять в сторону и снова перекатился, вырывая оружие из раны. Хтоник даже руку к ней не приложил, хотя по темной броне его густо струилась кровь.
Мы обменялись несколькими быстрыми ударами, для отражения каждого мне приходилось напрягать все силы и платить за это волнами обжигающей боли, проходящими уже по всему телу. Я отступил на полшага, выдернув клинок секача из-под удара в последний момент – быть может, удастся таким ловким трюком вывести противника из равновесия. Но не тут-то было – хтоник оказался слишком опытным бойцом, чтобы купиться на это. Он сумел справиться с инерцией своего тяжелого оружия и даже сделал быстрый выпад в мою сторону загнутым концом клинка. Мне пришлось отпрыгнуть еще на полшага. Я в долгу не остался, изо всех сил ударив по оружию врага. Хтоник оттолкнул меня, и я, использовав силу его толчка, сделал плавный пируэт, оказавшись сбоку от врага, на самой выгодной позиции с начала нашей схватки.
