Пропагандист (СИ) - Коруд Ал

Скородумов сосредоточенно уставился на приятеля:

— Толик, а ты не боишься? Эта чертова политика и не таких жрала пачками. Ильич, знаешь, тоже не добрый дядюшка. Законопатит туда, где суслики хрюкают. Насмотрелся я на их игры. Один другого стоит.

Мерзликин махнул рукой:

— Я все понимаю и потому ухожу в тень. На телевидение написал по собственному. Пока вон с МВД поработаю. Там побоятся тронуть.

— А что на это скажет куратор из Комитета по информации?

— Да ничего! Ухожу и оттуда.

Все за столом дружно выдохнули.

— Однако, новости сегодня! Ты вот так просто объявляешь, что уходишь в никуда и пропиваешь кучу денег? Тебе же квартиру задробят!

— Да пошли они! Своим умом всегда жил, своим и проживу.

Валентин с Семеном заметили нарочито спокойное лицо Анатолия и возмутились:

— Колись!

— Я тут начал статейки умные клепать. «Наука и жизнь», «Техника молодежи», «Вокруг света», «Знание — сила» и не побоюсь этого слова журнал «Мурзилка»!

Товарищи ошарашенно уставились на Мерзликина.

— Вот ты дал огня!

— Давно придумал?

— Но как ты…

— Уже есть, — Анатолий хитро прищурился и достал из кармана небольшую красную книжицу. — Член Союза Журналистов. Спасибо товарищу Кириленко. Делал для другого случая, но пригодилось.

— Ну ты жук!

Выпили за вновь приобретенного Страной Советов журналиста. Обмыли корочки и заказали кофе с мороженым. Больно оно приятно подходило к коньяку.

— За них так хорошо платят?

— Пока трудно сказать. Но на ближайшие полгода у меня еще есть проекты в МВД, возможно, в армии. Структуры тяжелые, но годные и трудоемкие. Им же не идеологией страну защищать потребуется, а честным словом технического прогресса. Буду потихоньку клепать статейки, осмотрюсь, а там и… Я же английский разговорный неплохо знаю, могу с бизнес немецкий переводить. Работу в Совмине завсегда найду. Чтобы там ни говорили, но тамошние руководители ценят нашего брата за практичность и незашоренность мышления.

Семен внимательно оглядел товарища:

— Цель?

— Ты, как всегда, ищешь подноготную.

— Потому что успел тебя немного изучить.

Мерзликин манерно поднес чашку кофе к губам и сделал глоток.

— Не вижу, братец, смысла вращаться на самом верху.

— Боишься глубоко упасть?

— И это тоже. Но больше не вижу существенной пользы. Они там деды упертые. Таких только пинками поворачивать. А мне бодаться каждый день надо?

Валентин живо поинтересовался:

— Тогда как мы сможем повернуть все это?

Все притихли:

— Помаленьку, потихоньку. Обновленцы скоро упрутся рогом в стену и начнут её исподволь ломать. Потому что сами такие же упертые бараны.

Алексей хмыкнул:

— Проходили в Перестройку. И что вышло?

— Здесь пока здание крепче. Выдержит. А потом они сами за ответами к нам придут.

— Я знал, что ты что-то задумал. Ты эти идеи и намерен продвигать в печати?

— Не только я и не только наши. Потребно вдохнуть свежие идеи во все слои общества. Не стоит считать «Совок» диким и необразованным. Здесь умных людей вагонами грузить. Но…требуется правильное направление их мыслей и приложения кипучей энергии.

Скородумов задумчиво кивнул:

— В принципе идея неплохая. Заодно наш Толик станет популярным и богатым.

— За статьи столько платят?

— Он ведь скоро книги издаст. Да?

— Ты знал!

— А за них в Союзе неплохо платят. И что-то мне подсказывает, что будут они зело популярны в народе.

Под это дело пропустили еще рюмочку. Но Ракитин не сдавался:

— Что с квартирой думаешь? Выгонят ведь с номенклатурной набережной!

— Пущай. Еще месяца три там спокойно проволыню.

— Хитрый. Можно и с женитьбой не спешить.

— Там другие проблемы. Снежана хочет сначала с родителями повидаться.

— Рисковая девочка.

— Какая есть! А по поводу жилья. Тут товарищ Первый секретарь Московского городского комитета КПСС намедни одобрил проект кооперативного дома для «гастарбайтеров» из будущего.

— Не слышал.

— И не услышишь. Проект чисто московский. Не для всех.

Мужчины переглянулись.

— У тебя все равно денег нет.

— В рассрочку, — Мерзликин оглядел товарищей. — Чего молчим? Намек понятен?

Попаданцы оживились, но узнать подробности согласился лишь один Исаев. Он начал трудиться инженером в одной оборонной конторе, и заработок обещал быть неплохим. Плюс нашел себе подругу. Ракитина заявил сразу:

— Я же перекати-поле. Выдали комнату в семейной общаге. И там бываю редко.

Скородумов также выпалил новости:

— Ну а я раз в штате ведомства, то скоро получу ключи от однокомнатной. Туда и привезти можно кого-нибудь.

— А подробнее: кого-нибудь?

— Обойдетесь, кобели!

Послышались звуки музыки, начал работать ресторанный ансамбль. Мерзликин оглянулся, на его лице заходила улыбка. Алексей нарочито глубоко вздохнул:

— Начинается!

— Кто со мной! Валя, ты ж на гитаре умеешь?

— Что бацаем?

— Батяню!

После нескольких исполненных для разогрева композиций на сцену благодаря двум сиреневым бумажкам вылезли трое. Анатолий встал как глыба советской эстрады у микрофона, Леша взял в руки гитару, а Ракитин пристроился около клавишника, что-то ему тихо объясняя.

— Товарищи! В честь нашей Краснознамённой и неукротимой армии мы решили исполнить легендарную, но давно забытую песню.

Семен нарочито закатил глаза, Скородумов еле сдерживал улыбку. В зале послышался шум, затем группа вместе сидящих крепких мужчин громко захлопала. Народ дружно повернулся к музыкантам. Администратор напрягся. Импровизацию не то чтобы приветствовали, но иногда разрешали. А ребята на сцене выглядели вполне прилично и даже не очень пьяно. Зазвучала аккорды необычной музыки, затем басовито потекло:

А на войне, как на войне — патроны, водка, махорка в цене.

А на войне нелёгкий труд, а сам стреляй, а то убьют.

А на войне, как на войне, подруга, вспомни обо мне.

А на войне — неровен час, а может, мы, а может, нас.

Комбат-батяня, батяня-комбат, ты сердце не прятал за спины ребят.

Летят самолёты, и танки горят, так бьёт, ё, комбат, ё, комбат!..

Комбат-батяня, батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат.

Огонь, батарея, огонь, батальон…Комбат, ё, командует он.

Огонь, батарея! Огонь, батальон! Огонь, батарея! Огонь, батальон!

Огонь, батарея! Огонь, батальон! Огонь, батарея!

Огонь! Огонь! Огонь! Агония…

Народ в зале окончательно проснулся. Все, не отрываясь, слушали слова необычной песни. Одновременно необычно суровой, но какой-то свойской. За столами начали понемногу прихлопывать припеву. Музыканты с видимым удовольствием подыгрывали, схватывая незатейливую мелодию на лету. Кто-то уже записывал и слова песни. Хваткие ребята!

А на войне, как на войне — солдаты видят мамку во сне.

А на войне… да, то оно…там всё серьёзней, чем в кино.

Да, война, война-война дурная тётка, стерва она!

Эх, война, война идет, а пацана девчонка ждёт.

Комбат-батяня, батяня-комбат, ты сердце не прятал за спины ребят.

Летят самолёты, и танки горят, так бьёт, ё, комбат, ё, комбат!..

Комбат-батяня, батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат.

Огонь, батарея, огонь, батальон…Комбат, ё, командует он.

Комбат-батяня, батяня-комбат, ты сердце не прятал за спины ребят.

Летят самолёты, и танки горят, так бьёт, ё, комбат, ё, комбат!..

Комбат-батяня, батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат.

Огонь, батарея, огонь, батальон…Комбат, ё, командует он.