Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович
Во-первых, чешские мастера славились своим искусством далеко за пределами Богемии, так что сманить местных стекольщиков, камнетёсов или рудознатцев было весьма полезно для развития Русской земли.
А во-вторых, изменения, вносимые им в историю, мало коснулись здешних мест, но вот для одного человека они оказались просто глобальными.
На одной из кривых улочек Старого Места (а Прага в те времена состояла из трех самостоятельных городов: Старого Места, Нового Места и Малой Стороны с древним кремлём - Градчином), в типографии Павла Северина почти затворником жил молодой мужчина одержимый идеей просвещения. Увы, рождённый в Полоцке, вынужден был он покинуть родную землю, а вернувшись, не был понят местными людьми, и его идея открыть в Полоцке друкарню для печатания книг не нашла в городе большого числа сторонников. И в результате первая Библия на русском языке появилась далеко от земель Великого княжества Литовского - в столице Чешского королевства, Праге. И до появления с помощью попаданца подобных друкарень в Москве и Княжгородке, она оставалась единственным поставщиком книг на кириллице.
Работа полностью затянула доктора медицины и вольных искусств. Пока заканчивалась одна книга, другая, заблаговременно набранная, ждала очереди в печать. Вот только, увы, торговать книгами оказалось куда сложнее, чем шкурами. Купец же Богдан Онкович, чьё имя увековечил сам печатник припиской в каждой книге: "издано на средства Богдана, Онкова сына, радца Виленского", был щедр только поначалу. Но даже в иной реальности его хватило лишь на пару лет, а потом и ему стало трудно спонсировать пражскую друкарню, и он сам предложил перевезти её в Вильно, а ведь нынче в Литве ситуация для торговых людей была куда хуже.
Так что настал тот день, когда человек с грустью пересчитал свои средства. Оставшаяся сумма была ничтожна. Её не могло хватить даже для того, чтобы закончить печатание уже совсем готовых книг. А ведь нужно было еще расплатиться с поставщиками бумаги, домовладельцем и уплатить жалование людям, работавшим в друкарне...
Вот тогда-то Франциск Скорина - а именно о нём и шла речь - в иной реальности и надумал всё же вернуться в Великое княжество Литовское. Но в этой его раньше нашли люди князя и предложили довольно заманчивый контракт, по которому половина мощностей друкарни должна была работать на князя, а вторая половина была в полном распоряжении Скорины. Впрочем, зная нрав полочанина, который всегда старался быть независимым и печатал только то, что ему нравилось, князь готов был выкупить его предприятие, снабдив его средствами для выезда в Вильно. Но финансовая ситуация и обида на литвинов, не оценивших его замыслов, заставила печатника поступиться частью свободы, тем более, что и далёкий московский аристократ не требовал чего-то сверхобычного. Зато, печатая его листки, Скорина многое узнавал про то, что творится на Московской Руси, которой нынче принадлежал и его родной Полоцк.
Увы, совместная работа продолжалась не долго. Литовские меценаты Скорины, Богдан Онков, Якуб Бабич, а также князь Константин Острожский, были сильно заинтересованы в развитии книгопечатного дела в собственном государстве, особенно сейчас, когда православным удалось добиться значительных уступок в отношении своих прав в княжестве. И в 1523 году Скорина всё же переуступил свои права на друкарню княжескому приказчику.
Вообще-то, поначалу князь не хотел отпускать Скорину в Литву, понимая, что может сотворить хорошо организованная печать. Но, поразмыслив на досуге, решил, что не стоит в подобном деле стоять на пути прогресса. В конце концов, Руси выгодна не окатоличенная Литва, а православная. А никто в Литве сильнее, чем Острожские, с их академией в Остроге, ратовать за ученье и веру не будет. Так пусть же отец и сын тратят из своих средств, просвещая литовских русинов, зато, когда Русь захватит те земли (а Андрей сильно надеялся, что ошибок Грозного нынешней Руси избежать удастся), она получит огромное количество образованных людей, на становление которых не потратит и полушки из собственных денег. То есть сработает, как этакий аналог США его времени, снимавший сливки умных граждан в других государствах.
В общем, Скорина, получив хорошие отступные, уехал в Вильно, а пражская друкарня теперь начала работать на князя в полную силу, выпуская как учёные трактаты, так и книги, пользующиеся большим спросом и проносящие главную прибыль предприятию. А ещё друкарня выпускала сатирические памфлеты, в которых ненавязчиво вбивала в голову европейцев идею о том, что далёкая Русь - это друг и союзник Европы, помогающий ей бороться с османской угрозой. И именно отсюда вышли те листки, на которые столь сильно оскорбились в Кракове, ведь в них осмеивали польского короля, хвалящегося единственной победой под Оршей, а потерявшего в результате войны кучу земель и городов. Идея листка была проста: брехать всякий может - бумага всё стерпит, а вот дело делать - это вам не сказки рассказывать. И образованные люди в Европе суть послания уловили правильно. А Андрей продолжил делать подобные вбросы, насилуя собственную память и вспоминая всё, что говорил когда-то замполит про "информационное противостояние".
Так что, оказавшись поблизости, князь решил воспользоваться оказией и посетить своё зарубежное предприятие с целью, как инспекции, так и постановке в печать новой книги, издание которой должно было вызвать в учёном мире изрядный резонанс. Потому что он замахнулся ни много ни мало, а на гелиоцентрическую гипотезу Коперника. Ведь если господин поляк оттягивает опубликование своего открытия, то почему бы одному наглому попаданцу этим не воспользоваться? Уж у него-то за плечами астрономических знаний для подобного плагиата воз и маленькая тележка. Да и общение с астрономами уже этого времени позволила уточнить и вспомнить многое из давно забытого. Тем более что большими доказательствами книга Коперника не изобиловала, так что труд князя Барбашина на этом фоне выглядел даже солиднее, вобрав в себя все достижения астрономии на этот момент и кое-что из будущих открытий. Не обошлось и без наглого экспроприирования и у других корифеев для пущей верности своего "окрытия". Ведь до работ Тихо Браге, Кеплера и Галилея учение Коперника находило лишь единичных приверженцев, потому что орбиты планет - это далеко не окружности, как считал поляк, но это выяснилось много позже опубликования его книги и всё это время гелиоцентрическую систему подвергали самым различным нападкам. Так что Андрей решил, что "кашу маслом не испортишь" и сразу же внёс в своё сочинение вывод, сделанный якобы одним арабским астрономом, что каждая планета Солнечной системы обращается по эллипсу, при этом само Солнце вовсе не находится в центре данного эллипса, отчего планеты то приближаются к светилу, то удаляются от него. А ещё все планеты подвержены силовому воздействию со стороны Солнца, причём планеты должны двигаться тем быстрее, чем они ближе к нему, - ведь разгоняющая их сила возрастает по мере приближения к светилу. И, разумеется, удаляясь от Солнца, они начинают эту скорость терять.
Математика? Да боже упаси, многие ли навскидку помнят формулы Кеплера? Вот то-то. Нет, кое-какие рассчёты в книге были, всё же за небом люди наблюдали уже тысячи лет, и многое уже было ими описано и рассчитано, но всё же княжеское сочинение ставило больше вопросов, чем давало ответов. Примет ли местный "научный мир" подобное? Да кто же его знает! Но князь собирался брать не только "открытиями", но и количеством отпечатанных экземпляров. Причём в самые известные университеты он собирался свои книги просто дарить: пусть читают, пусть смеются, но главное - они будут спорить, а потом и в этом мире найдётся свой Кеплер и Тихо Браге, которые докажут, что русский князь был прав. А когда книга будет в каждой библиотеке, то отмахнуться от неё будет куда труднее, чем от единичного трактата. И не забыть подарить один экземпляр папе римскому. Ведь ныне здравствующий Климент VII в иной реальности даже собрал однажды кардиналов и приближенных к нему лиц в Ватиканском саду, чтобы выслушать сообщения своего ученого секретаря об новом учении. Сообщение это было выслушано довольно благожелательно, причем отношение к Копернику осталось неплохим и при следующем папе Павле III. Лишь благодаря Бруно церковь увидела, что учение Коперника таит в себе глубочайшую ересь и начала борьбу с ней. Как, впрочем, и лютеранство и родная православная, иосифлянского толка. Но если папа на первых порах не будет против, то княжеская книга о движении планет впишется в европейскую науку, что со временем только пойдёт на пользу Руси. А уж со своими церковниками князю придётся разбираться самому. Но тут у него уже были кое-какие наработки, так что он вовсе не считал это дело заведомо проигрышным...
