Тверской Баскак (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

Обвожу взглядом хмурые лица и интуитивно нащупываю правильную линию поведения.

Подойдя вплотную к мужику, вскидываю на него нарочито вдумчивый прищуренный взгляд.

— Вот скажи-ка мне, Истома, тебе Калида говорил какую часть стены по набату твой десяток должен занять?

— Ну, говорил, — мужик непонимающе пожал плечами, — и шо⁈

Проявив изрядное терпение, не повышаю голос.

— А то! Чего ж не привел людей туда, куда сказали?

— Так ведь нету ворога у ворот, чего же нам на стену то лезть!

Стараюсь сохранять хладнокровие и спокойно уточняю.

— Подожди-ка…! Стало быть то, что городской думой Калида избран стратегом и обязан учить вас военному делу, ты знаешь, так⁈ — Дожидаюсь, пока староста мне кивнет, и продолжаю. — Он тебе все растолковал: по какому сигналу надо собираться, какое место на стене твоим людям следует занять… Так⁈ — Вновь терпеливо дожидаюсь утвердительного кивка и повышаю голос. — И вот, услышав набат, вместо того, чтобы делать то, что сказано, ты, раззявя рот, стоял и пялился на колокольню вместе со всем гончарным концом. Так было⁈

В этот раз, предчувствуя недоброе, мужик замялся с ответом, а я давлю сильнее.

— Вы думаете, что с вами шутки тут шутят⁈ Ежели не поняли еще, так спросите у рязанцев, переяславцев, черниговцев, они вам расскажут, сколько они на стенах продержались с таким подходом. По всему южному пограничью пожарища, то русские города горят. Со дня на день Чернигов падет, а вы тут чинитесь — выполнять приказ или подумать еще, есть ли там враг у ворот али нема!

Разойдясь, я яростно зыркнул по сторонам.

— Уясните вы себе, когда враг у ворот встанет, уже поздно будет! Поэтому, за невыполнение прямого указания стратега города накладываю на гончарный конец штраф в две куны.

Последнее задело старосту за живое, и он аж взвился.

— А чего нас то только⁈ Все ж стояли, не мы одни!

На миг делаю вид, что задумываюсь, а потом неожиданно соглашаюсь.

— Ты прав, Истома! Чего это я на тебя одного ополчился⁈ С каждого конца по две куны штрафа за расхлябанность и ротозейство!

Площадь недовольно загудела, а я, подняв руку, призвал к тишине.

— Все штрафные деньги не в карман ко мне пойдут, а на оружие! С таким оружием, как у вас, только собак пугать! — Сурово глянув на ближайшего к старосте копейщика с обломком косы на древке вместо наконечника, издевательски добавляю. — Да и то не каждая псина и испугается!

Народ вокруг весело заржал, а мужичонка обиженно забубнил.

— Так где ж взять то⁈ На хорошее копье денег то сколь надоть!

— Вот! — Указуя на мужика с обломком косы, я повысил голос, чтобы слышали все. — С таким снаряжением постреляют вас на стенах, как спелые яблоки в саду! Ни оружия, ни брони! Поэтому, чтобы народ без толку на стенах не погибал, я предлагаю вот что. Пусть каждый городской конец по сигналу тревоги выставляет с каждых пяти домов двух стрелков и одного щитоносца с мечом или секирой. И, чтобы все трое либо в кожаном нагруднике, либо в кольчуге, обуты, одеты и при шлемах.

Высказавшись, смотрю на гончарного старосту, а тот, скребя затылок, явно что-то прикидывает в уме. Дав ему еще пару секунд, я дожимаю.

— Ну что молчите, господа тверичи! На всех раскинуть, так и недорого, зато всем на стены бегать не нужно.

Последнее довод видать был самым заманчивым, и Истома, вздохнув, пробасил.

— Говоришь разумно, наместник, тока надоть с остальными концами обсудить.

Я удовлетворенно киваю.

— Надо, так обсуждайте! Как решите, дайте мне знать!

У меня нет сомнений, что все слышали разговор, а кто и не слышал, не беда. Все равно к вечеру весь город будет знать все сказанное слово в слово. Так что можно дать два-три дня на обсуждение, а потом звать старост на совет.

Мысленно сделав такой вывод, и дабы настроить горожан на правильное решение, я даю отмашку на колокольню. В ответ тут же слышится тревожный перезвон набата.

Стоящие в шеренгах горожане с недоумением водят глазами с колокольни на меня и обратно, пока я не начинаю орать.

— Вы что сигнал тревоги не слышите⁈ Или одного штрафа вам мало⁈ Разжирели совсем, две куны и не деньги для них уже! Так ведь я могу и до четверти гривны поднять!

Упоминание штрафа попало в больное место, и народ понял, что так просто я от них не отстану. Первым рванулся со своими горшечник Истома, а вслед за ним и остальные концы потекли на стены занимать положенные им места.

Глава 18

Покачиваюсь в седле в полудремотном состоянии. Лошадиные копыта мягко ступают по пыльной дороге, убаюкивая своей монотонностью. Надо бы проснуться и открыть глаза, но совершенно нет сил.

Словно почувствовав мою сонливость, кобыла остановилась и потянулась к ветке кустарника. Со смаком зачмокали лошадиные губы, и где-то в глубине моего сознания затрезвонил беспокойный колокольчик: просыпайся, просыпайся, просыпайся!

Вздрагиваю и прихожу в себя.

«Вот черт! Так ведь и убиться недолго!»

Хватаюсь за поводья и тыкаю пятками лошадиные бока. Кобыла, скосив на меня недовольный взгляд и дожевывая на ходу зеленые ветки, лениво тронулась с места.

Хлопаю себя по щекам, прогоняя сон.

«Не время сейчас спать! — Пытаюсь взбодриться, но собственный разум тут же противится. — А когда время-то⁈ Встаю с рассветом, падаю в кровать, когда от желтого света лампы уже режет глаза. Дел невпроворот!»

На дворе начало июня, самая страда, и хозяйский глаз нужен повсюду. Надо везде успеть, и расстояния вроде бы небольшие, но ведь ни дорог, ни машин… Все на лошади или пешком, а это совсем другое дело. Куда бы ни собрался, минимум полдня потеряно. Вот и сегодня солнце еще только-только забрезжило, а я уже в седле. Еду на кирпичный заводик. Он ниже по Волге, километров в десяти. Пока туда, пока обратно, время уже к обеду. И так из дня в день! Проблем не счесть, и без моего участия ничего не решается. К примеру, сейчас прусь в такую даль, почему⁈ Да потому что только-только начали обкладывать деревянные стены Заволжского острога кирпичом, а его уже два дня не подвозят. Спрашиваю, что за хрень, никто толком ответить не может, лишь плечами пожимают⁈ Можно, конечно, послать кого-нибудь, но, как говорится, хочешь сделать хорошо, сделай сам. Вот и еду, ведь не позвонишь и не спросишь — что у вас там творится, мать вашу⁈

«Заодно, оттуда можно будет на новую лесопилку заехать, а на обратном пути и на мельницу. — Едва начал, в голове сразу же выстроилась очередь из первоочередных дел. — По возвращении еще хорошо бы к Фролу Золотарю зайти. Глянуть, как у него дела идут».

Оружия требуется все больше и больше, а мануфактура Фрола — это моя гордость! На ней у меня много чего завязано: и производство спиртовых ламп, и зажигалок, и спуска-натяжных механизмов для арбалетов. Ввожу, можно сказать, прообраз конвейерной линии. Там целых два токарных станка с велосипедным приводом. На одном механики точат детали для арбалетов, а на другом делают древки для болтов. В общем, образец передового производства и потому нескончаемый поток проблем, которые только я и могу решить.

Задумываясь, вспоминаю, что пока я на левом берегу, неплохо было бы и к кузнецам забежать. Давненько я уже у Волыны не был, а к нему тоже вопросов немало. Циркулярные пилы и приводные цепи на новую лесопилку до сих пор не поставили, а почему тянут, неизвестно. И вот опять же, даже письменных отчетов не могу с них потребовать, по причине поголовной неграмотности.

«Ладно, — решаю для себя, — в Твери пока особых дел нет, так что задержусь в Заволжском на пару дней. Тогда и со старостой Яремой будет время потолковать».

Есть рядом со мной три человека, с которыми, прямо могу сказать, мне сильно повезло. Это, конечно же, Калида, Куранбаса и Ярема. Про первых двух и говорить нечего, и так все понятно, а вот последний, вроде бы и не на виду, а ведь на нем держится вся аграрно-хозяйственная часть моей маленькой левобережной империи. Ярема дело свое знает и у него не забалуешь, поэтому за этот фронт я более-менее спокоен. Хоть и народу за зиму прибавилось, и много новых делянок расчистили, но мы с ним еще по осени все обсудили и спланировали. Какие участки под яровые, какие под озимые, а что и под выпас можно оставить.