Сухой закон (СИ) - Дорохов Михаил Анатольевич
Из ближайшего бокса навстречу вышел Мишка, сияющий как медный таз.
— Гляди! Прямо как ты просил, сделал.
Я обошёл один из стоящих в боксе двух грузовиков. Пока мы ездили за Паккардом с Витей, Рощупкин уже пригнал их из салона вместе с отцом.
На деревянном борту, ниже креплений для брезентового полога, свежей белой краской было довольно ровно выведено: «Sokolov Сo. Handmade furniture».
— Неплохо. Как получилось-то ровно так?
— Трафарет большой взял. С помощью которого на ящиках писали, когда упаковывали раньше всё на старой работе, — пояснил Рощупкин-старший.
Да, мебель ручной работы, это то, чем занимался Мишкин отец, и довольно успешно. Разумеется, по меркам эмигрантов. Когда их семейство приехало в Америку, то Александр тут же нанялся на мебельную частную фабрику, где был на достаточно хорошем счету. Правда, дорогу выше ему не давал начальник смены, который слишком ревностно относился к умельцу с золотыми руками из России.
Но теперь у него будет своя небольшая фабрика, задний двор которой станет складом для нашего алкоголя. Эту секцию промзоны я выбрал неслучайно. Тыльная её часть выходила на закрытую площадку с ангарами, отгороженную высоким забором от остальных помещений. Площадка была пока ничейная. Ангары ветшали, и я уже сделал с утра заявку на выкуп и этой территории. Получится, что у нас будет ход через фабрику, который соединит на задних дворах и её, и ремонтную мастерскую. И там может поместиться гораздо больше ящиков с виски, чем на том складе в Стейтен-Айленде, который мы рванули по наводке Соломона.
Возить алкоголь внутри больших деревянных коробов-упаковок для мебели я решил ещё неделю назад, когда наткнулся на объявление о сдаче недвижимости, и вспомнил про мишкиного отца. Ручная работа стоит дорого, полицейские трижды подумают, прежде чем срывать пломбы и проверять — что внутри. На какое-то время этого прикрытия хватит. А дальше будем действовать по ситуации.
Мишкин отец обещал, что работников для мебельной фабрики наберёт сам. Я поставил условие, что эти люди будут максимально держать язык за зубами. Тем более что им будут неплохо приплачиваться. А тем, кто станет работать ещё в «ночные-особые» смены, связанные с «жидкими деньгами» — доплачивать будут и вовсе щедро.
Сама фабрика помимо прикрытия тоже рано или поздно начнёт давать какую-то прибыль, окупая станки, которые на днях на наших же новых грузовиках доставят сюда и начнут устанавливать нанятые Рощупкиным-старшим люди.
А вот в качестве работников в гаражи надо ещё подумать. Присматривать за ними будет пока Витя, но управляющим надо ставить более опытного человека. Вообще, я заметил, что Мишка, похоже, втайне надеялся на то, что он будет «рулить» на фабрике общим процессом. Однако посмотрев на фронт работ, он быстро остыл. Да и перечить бате тоже не мог. Уважение к отцу, деду, старшим в семье вообще независимо от пола — в эту эпоху работало как часы.
Всё-таки мои молодые друзья были ещё недостаточно опытны, а мне требовалось держать их ближе к себе и «натаскивать» на серьёзные дела. Тем более, они оба и так последнее время слишком часто удивлялись тем переменам, которые произошли с Алексеем Соколовым за последнее время, как я не старался «шифроваться».
Хозяйственную часть я счёл нужным делегировать пожившим на свете людям из ближайшего окружения. Если Мишка и Витя воспринимали это всё как перспективу не только заработка для себя и родных, но и доступа к шику, то Рощупкин-старший сразу начал относиться к фабрике, как к шансу получить своё дело, о котором мечтал. И все его мысли были направлены исключительно на фабрику и на семью. Более того, я был уверен, что он организует погрузку и отправку алкоголя так, как надо. И возможно, даже лучше меня…
Старенький «Шеви», который побило дробью, мы выкупили с Мишкиной работы за цену, которая была равна стоимости нового грузовика Форд ТТ. Что сказать, «Шеви» были дорогими на старте продаж и «бегают» до сих пор очень хорошо.
Один из Фордов сейчас стоял передо мною, красуясь новой надписью на бортах. Едут они, конечно, медленно. Но неприхотливы, надёжны и ещё долго прослужат нам.
Поначалу я думал купить армейские списанные «бульдоги», но затем решил отказаться от них в пользу экономии. Хоть виски в Вирджинии и обещал окупить почти все траты на авто.
Четыре забитых под завязку грузовика с виски принесут нам порядка двух тысяч трёхсот долларов на руки. после его перепродажи. Три рейса, и машины будут окуплены вместе с арендой склада. Пять рейсов — отобьётся нехитрое оборудование для фабрики и мы выйдем в плюс. Через Глена Уолберга и Николая — брата Вити, большие партии пойдут по соседним точкам в Бакхэнноне в Вирджинии. Шериф Тагерт будет получать свои сто кровных с машины каждую поездку.
С ним мне нужно будет съездить и поговорить лично. Тагерт явно не дурак и понимает, что после вступления в силу Сухого закона, нам больше не будет смысла гонять в Вирджинию наши «караваны», ведь продавать алкоголь можно будет и здесь. Более того, цена на него сразу резко подскочит и в самом Нью-Йорке, и с этих «махинаций» мы уже не будем получать нужный профит. Поэтому шериф должен понимать, что до января 1920 года в его же интересах «прокрутить» с нами, как можно большее количество сделок. А потом, с такими накоплениями, пора и на пенсию. Я бы на его месте подался куда-нибудь на западное побережье и купил себе большой дом. Потому как в восточных штатах уровень преступности возрастёт так сильно, что даже не знаю, справится ли он с мгновенно возникшими десятками, а то и сотнями ребят похуже Барнса. А нам… А нам уже нужно будет искать собственный поток дешёвого продукта для перепродажи…
Затраты на аренду секций промзоны, машины и оборудование обошлись мне в почти восемь с половиной тысяч долларов. И это с учётом того, что Форд Модель Т сейчас стоит от 350 до 380 баксов. В сухом остатке, я потратил даже больше половины, ведь часть денег ушла в «семейные» бюджеты Рощупкина и Громова. Тем более, я подыскал съёмные квартиры для своей и их семей в шаговой доступности от моей. Оставлять их жить в глубине Бронкса, где шныряют ирландцы и люди Горского — нельзя категорически.
Эти три дня были просто адскими, но впереди было ещё почти два месяца невероятно напряжённой работы, потому как на реализацию моих дальнейших задумок требовалось гораздо больше денег. Значит, «прокачивание» потоков в Вирджинию и к «Великим озёрам» надо постоянно увеличивать. И чтобы всё это работало, как часы, мне нужны люди…
* * *
— «Работа для мужчин. Требуются: военные специалисты, инженеры, люди, работающие с самоходными повозками и автомобилями. Достойная оплата за возможный риск. Помощь семьям» — прочитал Мишка, пробежавшись глазами по деревянной стойке, которую сделал для нас его отец.
— Думаешь, сработает? — спросил Витя.
— Надеюсь…
Я сказал эти слова с замиранием сердца. И смотрел сейчас на водную гладь, по которой медленно приближался старый большой теплоход. Из его труб валил дым. Громадная махина неторопливо, с достоинством матерого аксакала, швартовалась у причальной стенки. Позади, за зданием порта, в утренних лучах солнца лениво потягивался своими раскинувшимися руками-районами Бруклин.
Мы расположились в одной из многочисленных конторок около причала. Руководство этой части порта содрало с нас почасовую оплату в три доллара за найм помещения. Но я надеялся, что задуманное даст гораздо большие плоды. Между причалом и нашей конторкой на обширной грузовой площади терминала раскинулся палаточный лагерь. Сюда эмигрантов заведут для регистрации. Их будут смотреть врачи, чтобы те не завезли никаких болезней, фотографировать и выдавать временные справки-документы. С Ними будут беседовать полисмены. Посреди них даже будут болтаться в толпе агенты ныне молодого федерального бюро расследований. По своим делам, разумеется…
Неподалёку так же как и мы расположились несколько потенциальных работодателей. Часть специалистов, прибывающих из России сразу находили себе место. Но другая часть оказывалась, к сожалению, не у дел. Вообще, хуже всего эмигрантам из России приходилось в тех эвакуационных миссиях, которые организовывала Великобритания. Там беглецов держали около пустынных островов по несколько месяцев, не давая сойти на берег, якобы «думая» что с ними делать дальше. Некоторые умирали там же от воспаления лёгких.
