Андрей Земляной - Тактик
Откуда-то из-за линии траншей грянуло дружной «Банзай!», и японские пехотинцы, воодушевленные атакой своих бронемашин, снова заняли окопы первой линии. Стиснув кулаки так, что побелели костяшки, У Фань смотрел, на японцев, деловито очищающих свои траншеи от трупов убитых гоминьдановцев. Коротыши, ни мало не смущаясь, выстраивали из тел настоящий бруствер перед своими окопами, а заодно подбирали трофейное оружие.
Тут в поле зрение генерала попал японский броневик, неторопливо отходящий назад. Вот он развернулся боком и У Фань непроизвольно протер глаза. Должно быть, солнце сыграло с ним странную и скверную шутку: китайскому генералу почудилось, будто японская желтая звезда на броне залита кровью и стала красной…
Майор Логинов дико матерился, глядя на самовольные действия своего подчиненного, и если бы примета об икоте [198] была верной хоть на десять процентов, младший лейтенант Павликов скончался бы в страшных мучениях, продолжая икать еще и после смерти. В том, что Павликов наверняка слышал категорический приказ не вступать в бой, Логинов ни минуты не сомневался. Младший лейтенант просто валял дурака, а потом, после боя, будет докладывать с честными глазами, что рация барахлила, что помехи в эфире, и что он неправильно понял приказ. Ничего нового: сам такой был, когда еще ротой командовал, но это…
Правда, надо отдать взводному должное — действовал он грамотно и умело. Отсек крупнокалиберными орудия ПТО, четко, словно на учениях, накрыл гранатометами противника в окопах, основательно прочесал пулеметами пытавшихся подняться в контратаку… А за пару увезенных орудий его и его парней по-честному надо бы к медалям представлять. Но ведь каков наглец: против приказа вылез! Против прямого приказа!..
— Тарщ майор, к вам тут союзники! — доложил мотострелок в затянутом сеткой стальном шлеме. — С донесением, вот.
И с этими словами он пропустил вперед запыхавшегося и вспотевшего японского солдата-очкарика, который катил рядом велосипед армейской модели. Самокатчик откозырял, гортанно что-то доложил и протянул Логинову запечатанный пакет.
— От дайса Кендзобуро, — сообщил переводчик.
Толя вскрыл пакет, взглянул на лист белой бумаги, покрытый замысловатой вязью иероглифов, и протянул его младшему лейтенанту Таеко Саеки. Тот быстро пробежал глазами текст, а затем произнес, слегка нараспев:
— Досточтимый дайса Кендзобуро выражает тоуварисчу майору Рогиноффу свое высокое одобрение и брагораспорожение, за своевременную атак-ку в секторе да-венандц-тать. Высокочтимый дайса покорнейше приказывает [199] тоуварисчу майору Рогиноффу передать ему список наиборее отричившихся в атаке воиноуфф с тем, чтобы дайса мог предъявить их достосравные именау стоящим вверх, дабы вкрютчить их в докрад Сыну Неба, — при этих словах Таеко Саеки вытянулся и трижды поклонился. Затем он продолжал — Досточтимый дайса Кендзобуро покорнейше приказывает тоуварисчу майору Рогиноффу оказать поддержку своими боевыми машинами в секторах семь, двенадцать и тринадцать, а также подотовит-тца к отражению воздушной атак-ки. Однако досточтимый дайса Кендзобуро покорнейше приказывает не пускать в бой росске танки. Досточтимый дайса Кендзобуро выражает надежду, что посре бой-йя, он будет иметь несравненное насраждение вознести хвару победоносному орузжию верных поданных Сына Неба и его Северной Тени — Верикого Старина! Тенно-хейко- банзай! Старин-сэнсей-банзай!
Логинов выслушал эту бредятину с каменным лицом, затем козырнул, как учили его делать при упоминании японского императора, и расслабленно подумал: «Вывернулся, Антоха, черт! Включение в доклад Императору это, по-нашему, как к „Звездочке“ представить…»
Откровенно говоря, он был рад, что его товарищ еще по Западному фронту, будет отмечен высокой наградой. А пока он так размышлял, руки уже сами, независимо от головы, нашли микрофон и щелкнули тангентой:
— Двойка, тройка, четверка! Поднимайте смешанных! Выдвигаться в сектора семь, двенадцать и тринадцать соответственно! Действовать по обстановке!..
…У Фань, надрываясь, кричал в телефонную трубку:
— Самолеты! Пришлите самолеты! Срочно пришлите самолеты!
От волнения и нетерпения он приплясывал, точно сумасшедший нищий, и размахивал свободной рукой, как будто ловил в воздухе мух. Гауптман Блашке вдруг подумал, что никогда еще не видел настолько испуганного человека, как генерал У Фань. А тот уже чуть только не рыдал в телефон:
— Скорее! Скорее! Если противник перейдет в контратаку я ничего не смогу гарантировать! Скорее! Умоляю!..
Подполковник Шеннолт выслушал приказ, переданный по телефону из ставки командующего 6-го военного района [200] Вэй Лихуана [201], и повернулся к командирам эскадрилий, сидевших в его кабинете:
— Итак, джентльмены, произошло то, что и ожидалось. Наши бравые желтозадые союзники в очередной раз обделались. Наступление пяти дивизий против одной бригады джапов ни к чему не привело… хотя нет — неправда! Привело, и еще как привело! Джапы поимели эти долбанные дивизии, просто-таки разделали их под орех! И вот теперь наш благодетель Вэй Лихуан, который каждую неделю отваливает нам по тысяче полновесных «зеленых спинок» [202], решил спросить с нас за вложенные активы.
Шеннолт подошел к карте, висевшей на стене, и ткнул пальцем с желтым пятном от сигары в маленькую, ничем не примечательную точку:
— Вот здесь, джентльмены, находятся штаб и основные запасы девятой бригады пятой японской дивизии.
— Клэр, это «карпы» [203], что ли? — лениво перебил подполковника командир первой бомбардировочно-штурмовой эскадрильи, полковник Джонсон. — Так мы их хорошенько потрепали за последнюю неделю.
— Это «карпы», Стив, но ты здорово ошибаешься, если думаешь, что зацепил этих долбанных джапов, — Шеннолт неодобрительно взглянул на старого приятеля, с которым выпил не один галлон виски. — Эти мелкие подонки чихать хотели на тебя и твоих ребят! Они дерутся, словно дьявол прижигает им задницы, и наши траханные желтые дружки не могут ничего с ними сделать. А вот очкарики [204] очень даже лихо дерут задницы здешним прачкам [205]! А мы тут сидим, сосем свое долбанное пиво и в ус не дуем!
Джонсон примирительно поднял руки:
— О’кей, Клэр, не стоит заводиться. Я сейчас слетаю с ребятами и вышибу джапам мозги…
— Нет, Стив, сейчас МЫ слетаем, все вместе, и вышибем джапам мозги! А если не получится с первого раза, то прилетим и второй, и третий, и сто хрен четвертый — до тех пор, пока желтяки не раздавят позиции коротышек! Надеюсь, все меня хорошо поняли? — И когда офицеры дружно кивнули, подполковник добавил, — Сообщите своим парням и хорошую новость тоже. Сегодняшний вылет — с премиальными. Каждому по четыре сотняги, за каждый вылет!
В боевой вылет двинулась вся смешанная авиагруппа «Летающие тигры». Эскадрилья одномоторных бомбардировщиков «Валти» — V-11G, эскадрилья двухмоторных «Мартин» 139WC и эскадрилья штурмовиков «Нортроп» 2ED [206]. В прикрытии шли две эскадрильи истребителей Р-36 и Р-40.
Впрочем, название «прикрытие» тут было, скорее, данью традиции, чем отражением реального положения дел: противодействия японцев в воздухе не ожидалось, а потому истребители несли по четыре стофунтовых бомбы под крыльями, не собираясь быть лишь зрителями в предстоящем налете.
До цели «Летающие тигры» добирались чуть больше часа. Но вот, наконец, внизу показались японские траншеи. Они были видны четко и ясно — их словно бы опоясывали огненные линии выстрелов. Первая тройка «Валти» свалилась вниз и принялась за обработку вражеских позиций с бреющего полета. Но тут же им навстречу потянулись трассеры японских станковых пулеметов, поднятых для зенитной стрельбы. На подавление этих примитивных, но от того не менее действенных средств ПВО бросилась, было, еще одна тройка под командой первого лейтенанта Ченслера, но Шеннолт рявкнул в микрофон: «Не отвлекаться!», и «Валти» неохотно вернулись в строй. Впереди их ждала куда более вкусная цель — штаб бригады, подразделения обеспечения, лазареты…
Гордо, победно выли моторы. Америка — Великая Свободная Америка! — шла в бой за демократию, за Pax Americana [207], за всемогущий доллар, за весь мир, который навсегда станет верным рабом дядюшки Сэма…
Дайса Кендзобуро с каменным лицом выслушал доклад о приближающихся американских самолетах, спокойно отдал приказания своей полубатарее зенитных орудий и, ничем не выказывая охвативших его тревоги и волнения, потребовал связь с командованием двенадцатого хикодана [208]
— Дайса Кодзиро? Я почтительнейше склоняюсь к вашим стопам и униженно прошу вас оказать нам помощь… — начал Кендзобуро, но его собеседник Кодзиро Мацумура [209] грубо оборвал его вежливую речь:
