Воин-Врач V (СИ) - Дмитриев Олег

Сидели молча. Ни огня, ни дыма. Никто не вострил мечей да секир, не пел песен. Зайди в этот лесок кто из местных — удивился бы страшно. Хотя вряд ли успел бы. Оставшиеся в подобии лагеря ратники наверняка на всякий случай убили бы любого, кто заглянул бы к ним. Их было чуть больше тысячи. Остальные ушли на разведку. Утренние часы той самой «собачьей вахты», про которую я знал ещё в своём времени, той поры́, когда спать хочется перед рассветом сильнее всего, были в разгаре. И упускать их не стали ни наши, ни руяне, ни шведы. До города было слишком близко, чтобы откладывать осмотр местных спавших достопримечательностей на потом.

— Если не дождёмся датчан? — спросил спокойно Крут.

— Ударим сами. Но, думаю, день-два — и придут они. Свен не показался мне болтуном или лгуном, — ответил Всеслав.

— А если они с Олафом спелись с Генрихом? Запрут нас в этой луже, подтянут тяжелую конницу по́суху, да и нападут? — Хаген Рыжебородый вряд ли боялся или даже опасался того, что произнёс сам только что. Судя по нему, он просто скучал без обещанных волхвами подвигов и побед, достойных того, чтобы быть упомянутыми в сагах.

— Помрут тогда, чего, — равнодушно пожал плечами Чародей. Сделав вид, что не заметил того, как дрогнули еле уловимо лица соратников. — Мы обо всём давно уговорились, на берегу. На далёком берегу, в Юрьеве-Русском.

Судя по улыбке великого князя, название города пришлось ему по душе. Или воспоминания о жене и детях так отразились на его лице, где за последние пару недель походов добрые эмоции почти не появлялись.

— Ты так в себе уверен? — уточнил руянин.

— В нас, брат. Вот в нас троих сейчас я уверен точно. Прийти сюда, чтоб заманить меня в ловушку и сдать врагу — страшная, непоправимая глупость. Не верю я в то, чтоб Крут Гривенич, гроза морей, или Хаген Тысяча Черепов надумали такую славу подлую себе сыскать, — Всеслав смотрел на клубы тумана, что, кажется, начинали становиться чуть прозрачнее. Значит, скоро станет виден пригород. И вернутся с новостями наши.

Шведский ярл, как всегда, когда слышал своё почётное прозвище, расправил ещё шире плечи и выпятил вперёд рыжую бороду. Крут, глянув на него, лишь ухмыльнулся в усы.

Дозоры возвращались, когда туман почти сошёл. И появлялись такими же бесплотными тенями, какими пропадали в предрассветной мгле.

— А, Хель тебя забери! — прошипел, дёрнувшись, один из шведов, когда из-за дерева прямо к нам вышла фигура, увитая мхом, травой и веточками настолько, что от окружавшей нас картины почти не отличалась, сливаясь с пейзажем практически полностью.

— Пожалей толстуху-Хель, — усмехнулся Чародей. — Этот если к ней заявится, враз некому станет за вашими покойниками присматривать. Они все со сраму обратно на землю полезут. Как сходили, Тит?

Старшина одного из Гнатовых десятков поклонился великому князю с неожиданно белозубой улыбкой, что будто расколола ствол дерева, на который было похоже его разукрашенное лицо. Глаза его, блёкло-прозрачные, льдистые, в который раз напомнили мне того полковника в погонах старшего лейтенанта. Служба и навыки у них были явно схожими, да и возрастом Тит был старше многих в дружине. Но это оказался совсем не тот случай, когда с годами специалист терял хватку и навыки.

— Тихо, княже, как в пустой холодной бане. Либо вовсе и в ус не дуют, либо скоморохи они все сплошь, ещё хлеще тех франков, Роже и Алиски, — начал докладывать он, приняв с благодарным кивком от воеводы берестяной ковшик и жмень чистого мха, смывая с лица и рук жир, грязь и золу с жёваной травой.

— Народишко всяк своим делом занят. Стражи не больше обычного, и спокойные все, как бугаи после работы. Не ждут нас, думаю.

— Хорошие вести, друже. Дальше говори, — велел Всеслав. Услышав, как Крут и Хаген почти беззвучно помянули Богов, благодаря за услышанное.

— На западном берегу наши да руяне, притаились так, что в упор не сыщешь. С ними Будивоевы, но в дневном переходе, чтоб не мельтешить у врага под носом до сроку. С нами их воевода, Вельмир, идёт. К обеду будет, сам всё расскажет.

— Почему сразу не привели? — насторожился Рыжебородый.

— Не обучен он по-нашему ходить, ярл. Шумный, как лось в камышах. По долгой дуге ведут, с оглядкой. Чтоб не обронить по дороге, — спокойно ответил Тит. После кивка Всеслава.

— Ещё что важного скажешь? — в голосе Крута слышалось нетерпение.

— Твои, княже, двумя поясами охватили крепость. Ну, от воды до воды, то есть. Стоят хорошо, тихо. Главное, дорогу на полдень оседлали, на случай, если к Генриху надумают здешние за подмогой посунуться. Большой силы и прямого прорыва удержать смогут навряд ли, — продолжил так же неторопливо докладывать разведчик. Не обращая внимания на то, как нахмурился морской волк.

— А ещё, княже, слышал, что Велемир от самого́ Энгельгарта вести несёт. Что там, какие они — не ведаю. Вагры упрямые, как… — он с сомнением посмотрел поочерёдно на шведов, руян и своих, но, видимо, не смог определиться с определением, чтоб не нагнетать, — упрямые, короче говоря.

Это был момент довольно тонкий и в планах наших изначальных не фигурировавший. Здешние славяне, пусть и дальняя, но родня, могли с одинаковой долей вероятности выступить как с нами, так и против нас. Саксонский граф рассматривался дополнительным противником, вполне способным и ударить в спину, когда мы осадим Шлезвиг, и послать гонцов к императору. Подмога вряд ли подоспела бы, конечно, но вот последующий переход до Кентербери мог мгновенно обрасти такой кучей вопросов и проблем, что запросто пошёл бы ко дну. Или прахом. Эти варианты Чародею не нравились совершенно, и окружающие легко могли прочитать об этом на ставшем ещё более жёстким лице.

— Хаген, твоим надо ночью обойти город и усилить Крутовых. Уходить Хольстены станут или водой, или той самой доро́гой, что на полдень. Выпускать их нельзя. Это мы ещё про норы их подземные ничего не знаем, — обратился к Рыжебородому Всеслав.

— Усилим, раз надо. К утру завтрашнему там станем. По той долгой дуге пройдём. Покажешь, друже? Мои великаны тоже не обучены так, как ваши по лесам бесшумно гулять, — вполне дружелюбно спросил у Тита Хаген.

— Проводим, как не проводить? — кивнул разведчик.

— На закате завтра обложим город. С четырёх сторон закроем да потребуем начальных людей выдать головами. Дня два — и дальше пойдём, — уверенно сказал Чародей.

— Верно Свен говорил. Трудно с тобой… спорить, — с многозначительной паузой проговорил Крут.

— И где он теперь, Свен твой? — вспылил Рыжебородый. — Опять мне тут с этими сумасшедшими дикими русскими одному от всех отмахиваться⁈

Но то, что Тысяча Черепов шутил, поняли все до единого. И даже посмеялись негромко. Чтобы не демаскировать позиции.

Вельмира привели как раз к обеду, как по заказу. Ему было прилично за со́рок в годах и хорошо так за центнер в килограммах, которых здесь никто, кроме меня, пока не знал. Долгий переход на рыся́х, вполне привычный и не составляющий труда для Рысьиных, из него явно вынул всю душу. Поэтому пришлось князьям и ярлу хором помахать ему ладонями успокаивающе, дескать: посиди с дороги, водицы испей, горячего поешь, а там и перемолвимся, нам не к спеху. Хотя неискренность чувствовалась даже в этом жесте, не говоря уж об ожидании, последовавшем за ним, пока здоровяк-вагр чавкал мясом и хлебал варево. В серебряной чарочке поднесли гостю и всеславовки с дороги.

Будивоев воевода понюхал ёмкость, намахнул, утёр выступившие слёзы и выговорил первое отчётливое, ясное и не сбитое одышкой слово:

— Дерьмо!

Всеслав еле успел снова ладонь вскинуть, останавливая одновременно тех, кто хотел вскочить с брёвен вокруг малого костерка, где сготовили обед, и тех, кто шагнул было от деревьев.

— Неужто где лучше пробовать доводилось? — вежливо вроде бы уточнил он у Вельмира. Но тот закашлялся и ответил не сразу.